— Мне худо, — прошептала она тихо, — я не имею намерения, но меня тошнит.
Незнакомец вынул коробочку с круглыми голубоватыми шариками и протянул ее Кате Ивановне. Почти машинально взяла она шарик и положила его себе в рот. В ту же секунду страшная судорога прошла по ее телу с пяток до головы, и несчастная свалилась вниз головой в овраг. Человек прыгнул туда вслед за ней, убедился, что она мертва, натаскал хворосту, валежника, осиновых прутьев и закрыл ими тело своей жертвы.
Потом он оглянулся вокруг, зашел за дерево и исчез. Все было пустынно кругом по-прежнему. Шелестели осины. На Гудзоне неподвижно стояла одинокая дровяная барка.
Глава семнадцатая
ЛЕПСИУС ВИДИТ РУКУ
— Тоби! — крикнул доктор Лепсиус, войдя к себе в комнату. — Куда он делся, сонная рыба, пингвин, мерзкий мулат, мумия, гангренозная опухоль! Тоби! Тоби!
Молчаливый мулат с припухшими веками вынырнул сбоку и остановился перед доктором с видом полнейшего равнодушия.
— Тоби. Бери ключ, идем к его величеству, Бугасу Тридцать Первому. А если ты будешь спать, раскрыв рот как дохлая рыба, я наложу туда пороху и взорву тебя со всеми твоими потрохами!
Доктор Лепсиус весь день был в плохом настроении. Его экономка, мисс Смоулль, объявила, что выписала из Германии новый ушной аппарат и теперь, благодарение небу, будет слышать, как все остальные люди. Мисс Смоулль намекнула даже доктору Лепсиусу, что теперь у нее не будет недостатка в женихах.
Если б к колокольне церкви сорока мучеников прибавили мотор в тысячу лошадиных сил, нервное потрясение доктора наверное не было бы ужаснее, нежели от картины его экономки, говорящей, слышащей и замужней зараз. И это именно в такое время, когда открытие доктора Лепсиуса превратилось из ослепительной догадки в странную очевидность, когда недостает только скомбинировать факты и расширить примеры.
Резкими шагами спустился Лепсиус во второй этаж, прошел вслед за Тоби пустынный дворик, уже известный читателю, и остановился перед запертым на замок гаражом. На этот раз Тоби благополучно отпер замок, приоткрыл дверку и, пропустив вперед доктора, осторожно вошел вслед за ним, заперев дверь изнутри.
Они находились в большом, просторном сарае, охватившем их своей парниковой атмосферой. Пол был усыпан здесь густым слоем песка, потолок сиял сотней электрических лампочек, вдоль стен стояли кадушки с араукариями и гигантскими, во всю вышину комнаты, пальмами. Посредине сарая возвышалась трапеция с качелями и кольцами для гимнастики.
— Бугас, Бугас! — позвал доктор, помахивая бутылочкой, вынутой из кармана.
Тотчас же из глубины сарая раздалось злобное кряхтение, кто-то приподнялся с соломы, и навстречу доктору и Тоби пошел человек среднего роста. Это был индеец. Красный цвет кожи, кольцо в носу, голое тело, разукрашенное татуировкой и прямые черты лица не оставляли в этом ни малейшего сомнения.
Дойдя до Лепсиуса, он гордо тряхнул головой, увенчанной перьями, схватил бутылку, ловко вышиб пробку и во мгновение ока осушил ее содержимое. Затем, повернувшись к ним спиной, он принялся отплясывать, трястись и содрогаться всеми своими членами.
Доктор Лепсиус не отрывал глаз от его движений. В первую минуту они казались самыми обыкновенными. Но потом внимательный наблюдатель мог бы заметить две странности: спина стройного индейца временами горбилась не у лопаток, а внизу, у самого конца позвоночника, делая его похожим на ощетинившуюся кошку. И в эти минуты обе руки индейца невольно свисали вниз, почти касаясь пола.
Доктор Лепсиус вынул вторую бутылочку и кинул ее Тоби, указав ему на верхушку трапеции. Молчаливый Тоби с бутылкой во рту взобрался по столбу до самого верха, сел верхом на перекладину и принялся играть бутылкой. Покуда он взбирался, индеец следил за ним злобными, красными глазами. Но на верхушке трапеции Тоби, казалось, перестал его интересовать. Он опустил голову и стоял неподвижно.
— Бугас, Бугас! — позвал его Тоби.
Напрасно. Бугае не поднимал головы кверху.
— Бугас! Подними голову, получишь бутылку, — ласковым голосом убеждал доктор Лепсиус. Но все было тщетно. Индеец заупрямился. Он не поднимал глаз. Он не вскидывал головы.
…Тоби сбросил бутылку в руки доктора и оттуда она перешла к индейцу. Пока Бугас жадно хлюпал губами, доктор подкрался ему за спину, выхватил лупу и принялся с необыкновенным вниманием изучать его позвоночник, начиная с шеи и кончая седалищным нервом. Потом он похлопал его по плечу, кивнул Тоби и вышел из сарая.
Лицо доктора Лепсиуса прояснилось. Три ступеньки, ведшие ему под нос, плотно сомкнулись, образовав удобнейший трап.
— Тоби, — сказал он у себя в комнате, — если ты будешь спать и таращить во сне глаза, я женю тебя на мисс Смоулль. А если ты опять побежишь через улицу к кондитеру и заведешь с ним разные разговоры, я продам тебя военному министерству на пушечное мясо. Дай мне пиджак, портфель, палку.
Быстро одевшись, Лепсиус вышел, сел в поджидавший его автомобиль и приказал шоферу ехать к доктору Бентровато, имевшему образцовую клинику и рентгеновский кабинет.
Он делал это не совсем охотно. Он боялся, что его открытие выкрадут у него из-под самого носа. Ворча сквозь зубы, Лепсиус поднялся по лестнице и попал в руки двух молодых девиц, с карандашами и блокнотами.
— Сорок, — промолвила одна девица.
— Сюда, — подтвердила другая, подставляя ему ящик, битком набитый деньгами.
— Дорогие мои, — мягко ответил Лепсиус, — я беру больше.
И отстранив их рукой, он прошел прямо в кабинет к своему коллеге.
У Бентровато шел прием. Множество людей дожидалось его, развлекая себя всевозможными занятиями, приспособленными к услугам пациентов в комнатах для ожидания. Тут были книги на всех языках, домино, шахматы, вышиванье и вязанье для дам, игрушки для детей, прохладительные напитки.
В кабинете было полутемно. За китайской ширмой перед экраном стоял человек, подвергнутый действию рентгеновых лучей. Лепсиус не мог разглядеть его внутренностей и видел лишь тень от небольшой и продолговатой головы да руку, небрежно закинутую за спинку стула и выступавшую из-за ширмы.
Лепсиус сел равнодушно в кресло, дожидаясь конца сеанса. Он рассеянно смотрел туда и сюда, испытывая неодолимый приступ зевоты. Как вдруг совершенно случайно глаза его задержались на вышеупомянутой руке.
— Что такое… Где, чорт восьми! Где видел доктор Лепсиус эту руку, худую, слабую, с припухшими сочленениями?
Но сколько он ни напрягал память, ответа не приходило. Пальцы лежали все так же безжизненно, потом внезапно скрючились, будто схватились за что-то, скользнули и исчезли.
Бентровато выпустил своего пациента из боковых дверей кабинета.
— Здравствуйте, здравствуйте, Лепсиус. Чем могу?
— Здравствуйте, Бентровато, кто это у вас был?
