Лютый принялся целовать Машу напористо и жадно, почти насилуя её рот своим, глубоко тараня языком, почти задыхаясь и едва не сгорая до основания.
Рассудок пылал в огне желания и страсти. Лютого подстёгивал адреналин, ещё бушующий в крови, не остывший и будоражащий.
— Машка, какая ты вкусная, ошизеть просто! — прохрипел в распахнутые губы и вновь начал целовать безудержно.
=24=
Глава от лица героя Лютый
Маша уже сидела верхом на его коленях. Лютый отщекнул крепление, оттолкнулся пяткой от пола и отодвинул сиденье назад, до максимума. Ему было плевать на временные ограничения и неудобства.
Сейчас всё было удобно и доступно. Его пальцы проникли под ткань кофточки и прочертили дорожку мурашек по горячей коже Маши, вдоль границы трусиков.
Тех самых бабушкиных парашютов, как иронично назвал их Лютый. Белые, плотные хлопковые трусики, прикрывающие всю попу Маши. Не трусы, а убийство желания — так он считал раньше, привыкший к тому, что девушки демонстрировали своё тело — выгоднее и откровеннее, а не прятали его под одежду.
Но с Машей всё было иначе, и даже эта ткань, плотно прилегающая к ягодицам, заставляла Лютого фонтанировать нетерпением и фантазировать о том, что же находится под ними. Его переполняло предвкушение и, кажется, впервые в жизни его нетерпение было настолько острым, почти болезненным и причиняло неудобство.
Поцелуй перетекал из одного в другой. Они становились всё жаднее и откровеннее, руки ещё более нетерпеливо пытались справиться с одеждой Маши. Но потом он резко притормозил, поняв, что устроить в машине первый раз для невинной девушки не есть хорошо.
Он притормозил, но Маша продолжила его целовать, словно пьяная. Лютый со стоном придержал девушку за плечи.
— Машунь, притормози. Здесь мотель недалеко, пять минут. Пять минут пути… — с этими словами он насильно ссадил Машу и пристегнул её.
Через миг авто сорвалось с места, стирая покрышки об асфальт. Лютый гнал машину, как на пожар. Если быть точным, то его кровь и в самом деле стала огнём, жадным и бесперебойным, уничтожающим все разумные мысли, подавляя их только одним желанием — плотским и исконно мужским.
Тормознув авто возле мотеля, Лютый выбрался из машины и помог вылезти Маше. Его до сих пор вело в сторону от желания, но на дне глаз Маши он успел разглядеть крохотные искорки сомнения и пробуждающегося здравого рассудка. В его силах было и придержать коней, и спустить их галопом. Он выбрал второе и жадно зарылся пальцами в волосы Маши, прижал её к внедорожнику на парковке и начал целовать так, чтобы девушка окончательно поплыла, сдавшись…
Так и случилось. Между поцелуями он услышал сдавленный, сладкий стон и потащил Машу за собой. Он не разбирал дороги и почти не помнил, как снял номер и заплатил администратору, как поднялся на второй этаж и отомкнул ключом дверь номера.
Двухместная кровать, окно, торшер, столик, кресло…
Лютый отметил это механически, оценив обстановку номера, но не отметив деталей.
Не разрывая поцелуев, они продвинулись вглубь номера, сцепляясь пальцами за право первым снять, сорвать друг с друга одежду. Лютый старался контролировать ситуацию, но тем не менее, зацепился носком ботинка за ковёр и рухнул на кровать. Вместе с Машей. Но вовремя успел выставить вперёд ладони, чтобы не рухнуть на девушку всем весом своего тела. Однако их тела соприкоснулись и на месте столкновения проскользнула тёмная искра, заставившая их взаимные чувства искрить ещё сильнее, обжигая, волнуя кровь.
Поцелуи стали совсем жадными, с укусами. Лютый впервые, пожалуй, целовался так много и растягивал прелюдию. Обычно, с любой другой девушкой он перешёл бы к главному и наслаждался откровенной близостью, на грани приличий.
Но сейчас ему не хотелось разрывать этот контакт губ и языком, сладких спазмов удовольствия и тянущих ощущений где-то глубоко внутри. Его пальцы прекрасно справлялись со своей задачей — избавить Машу от одежды.
Девушка и не сопротивлялась, охотно принимая грубоватую мужскую ласку, подстраиваясь под запросы Лютого, подчиняясь ему. Покорность, но не наигранно-показная, а покорность проигравшей стороны, охотно принимающей своё поражение.
Накануне Лютый бросил Маше фразу, мол, ты на третий день на меня сама запрыгнешь. Однако сейчас он не мог сказать точно, кто на кого первым запрыгнул. Это было обоюдным, они двигались друг другу навстречу и стремились как можно быстрее встретиться обнажёнными телами.
Это желание стало совсем нестерпимым. Приподнявшись, Лютый мгновенно избавил Машу от остатков одежды.
Он завёл руку Маше за спину и, ловким движением расстегнул застёжку бюстгальтера, стянув его властным жестом. Маша инстинктивно попыталась прикрыться, скорее неосознанно, действуя автоматически. Но Лютый придержал её руки, не позволив закрыться, и впился взглядом в тяжело вздымающуюся грудь.
— Красивая…
От сильного возбуждения его низкий голос стал совсем хриплым, едва не срываясь. Горло сдавило будто тисками.
Лютый пересёкся взглядом со взглядом Маши и не увидел в нём ничего, кроме сильного желания. Все остальные эмоции и чувства девушки были притуплены и подавлены. Даже чувство стеснения отошло на второй план. Сейчас Маша была открыта и доступна для него, целиком открыта.
От соития их отделял всего один миг и Лютому хотелось прочувствовать все его оттенки.
Маша привстала на кровати и сама потянулась вверх, к его губам. В этот момент Лютый понял, что и ему хочется того же самого — разрядки после пережитой стычки. Когда они оба находились на волоске от смерти, когда почти простились с жизнью и потеряли эту тонкую нить, в них поселился голод и острое, непреодолимое желание во что бы то ни стало почувствовать себя живыми. Возможно, именно это и толкнуло их в объятия друг другу, заставив чувствовать то, что никогда раньше не ощущалось.
Маша хотела его близости, а он хотел её. Безудержно.
Сейчас можно было дать волю желаниям и развернуться на полную катушку.
Лютый разделся сам, поспешно сбрасывая на пол куртку, штаны с бельём. Потом резким движением стянул с тела футболку и успел заметить, как ещё ярче засверкали глаза Маши при виде его тела. Девушке определённо нравилось то, что она увидела. Неосознанно, словно в пьяном бреду, Маша потянулась вверх, начала водить ладонями и пальцами по его плечам, рукам, спине, наслаждаясь твердым рельефом мышц.
Быть ближе — читалось в каждом жесте.
Лютый лёг сверху, чувствуя жар, идущий от кожи Маши. Он прижался к ней своим телом, позволяя привыкнуть.
Зубы сводило от желания завершить всё прямо сейчас, немедленно. Но он тянул, давал привыкнуть и действовал очень и очень осторожно. Девушка сама обняла его и прижалась крепче, давая сигнал, что готова к продолжению.
Готова к нему.
