– Но я же не могу встать и уйти с работы! В смысле, мне нужно тогда брать больничный или…
Патти снова хлопает по кнопке динамика, и голос Делла больше не слышен. Патти говорит:
– Приезжайте за нами. Мы вас ждем.
Она кладет трубку на базу и снова берется за работу. И повторяет, ни к кому конкретно не обращаясь:
– Это временно.
Глава 32
Очень скоро на парковку сворачивает «форд» Делла. Психолог вылетает из машины с такой скоростью, словно у него загорелась шевелюра.
Я вроде бы тоже должна дергаться, как он, но я замечаю, что подражаю невозмутимой Патти.
Острые углы сточило волнами.
Я – кусочек стекла в море.
Если присмотреться, видно, что я стала прозрачной.
Ни споров, ни разговоров.
Мы с Патти садимся в автомобиль Делла и едем по городу.
Через десять минут мы на месте: Хептед-лейн, 257.
Я поднимаю взгляд и рассматриваю дом. Выглядит он так, словно строитель был слепой и к тому же обошелся без помощи архитектора.
Здание абсолютно непропорционально, причем никакой изюминки в его нарушенных пропорциях нет.
Больше всего похоже на то, как если бы некто взял огромную коробку, выкрасил ее в цвет serratia marcescens (это такая продолговатая розовая бактерия, живет в душевых) и прорезал по бокам дырки.
Мысль о том, что в этом доме живет Делл Дьюк, меня почему-то совсем не удивляет.
Мы вслед за психологом поднимаемся по темной лестнице на второй этаж. Делл открывает дверь. Он бормочет:
– Я не ждал гостей. У меня не прибрано. Сейчас, уберу тут кое-что…
И быстро, как мышь, ныряет в лабиринт между куч разбросанного барахла.
Где-то в невидимом холле хлопает дверь.
Что он собирается убирать, недоумеваю я, ведь в его гостиной набросано столько вещей, что хватит погрести его целиком.
Делл Дьюк явно из тех людей, кто не в силах выбросить ни одну бумажку.
Может, он не страдает настоящей диспозофобией – стремлением копить вещи, – но явно ей не чужд.
Я-прежняя с удовольствием изучила бы реальный случай такого сложного эмоционального расстройства.
Но теперь мне все равно.
Мы с Пэтти останавливаемся в дверях и пораженно разглядываем груды газет, журналов, конвертов и высящуюся среди этих груд дешевую садовую мебель, по цвету – точь-в-точь глаза белого кролика.
Розовый и капелька желтого.
Полный набор мебели для патио – на этикетке, которая торчит из дешевого металлического стула, написано «цвет: мужественный лососевый», – продавил явственные отметины на ковролине, которым застелена комната.
Я делаю шаг вперед, чтобы Патти могла закрыть дверь, и вижу рядом нераспакованный уличный зонтик в мутном пластике.
Он прислонен к стене.
Я чувствую, как ему грустно.
По узкому проходу между вещей Патти идет в кухню. Я – следом.
Повсюду на столах высятся горы небрежно сполоснутых поддонов, в каких разогревают готовую еду в микроволновке. Сбоку – покосившиеся пирамиды красных одноразовых чашек.
Я понимаю, что очень мало видела, как живут другие люди.
Я никогда прежде не видела гаража, который походил бы на жилище семейства Нгуен, а глядя на квартиру Делла, я сознаю, что люди проживают целую жизнь так, как мне и в голову не пришло бы.
Делл Дьюк явно избрал нестандартный путь.
Если у него такое творится на виду, то что же тогда в шкафах? Мне становится любопытно.
Должно быть, эта же мысль приходит в голову Патти, потому что она выходит из кухни, преодолевает завалы в гостиной и идет обратно в тесную прихожую.
Я иду следом.
Осторожно.
В таком странном месте того и гляди выскочит какая-нибудь экзотическая зверушка – из тех, которых дома держать незаконно, но ее все равно покупают в задней комнате зоомагазина под влиянием момента, а потом выпускают в переулке, потому что у зверушки выросли бритвенной остроты когти или непомерный аппетит.
Дверь в первую спальню закрыта, но Патти решительно поворачивает ручку и входит в комнату.
В комнате Делл запихивает в нейлоновый чехол засаленный спальник.
Трупов нет.
Просто невероятный беспорядок.
На кровати – ни простыней, ни наматрасника; рядом с кроватью валяются книжки комиксов и журналы.
Из стоящего в углу металлического бака для мусора (такие обычно ставят на улице) торчат горлышки пустых винных бутылок.
В следующее мгновение Патти находит ручку стенного шкафа.
Делл кричит:
– Нет!
Но уже поздно. Патти открывает дверь, и нашим глазам предстают плотно спрессованные трусы.
Их тут сотни.
Раньше мне нравилось прикидывать примерное количество того и этого, но больше я этим не занимаюсь. Однако я точно знаю, что еще некоторое время назад этот шкаф меня заинтересовал бы.
Патти делает шаг назад. Делл быстро говорит:
– Я… хотел подкопить вещей на стирку!
«Подкопить» – это еще мягко сказано. Патти переводит взгляд с Делла на его трусы, потом смотрит на меня.
В то, что Патти с детьми живет в этой квартире, никто ни за что не поверит. Это же очевидно.
Но я ошибаюсь.
Не знаю, что заставляет ее взяться за дело – может быть, грандиозность задачи.
Мы вновь запрыгиваем в пыльный «форд» Делла и под указания Патти едем в магазин Армии спасения на Мин-стрит.
Через несколько минут мы уже стоим у стойки секонд-хенда.
Патти выхватывает из груды вещей красный пластиковый стол, четыре ничем не примечательных стула, мягкий лимонно-желтый диван и кожаное кресло, которое поворачивается на 360 градусов.
Затем она указывает на металлическую двухэтажную кровать с матрасами – такое впечатление, что некогда кровать принадлежала фанату армейского распорядка. Металлическое ограждение все в наклейках; надпись на них гласит «Верны до»
2.
Только достав кредитную карту, Делл осмеливается спросить:
– Но как мы доставим все это ко мне в квартиру?
Патти не удостаивает его ответом, решительно шагает к стеклянной двери и выходит на улицу, предоставляя Деллу расплачиваться.
Мы с Деллом выходим из магазина и видим Патти. Она стоит на тротуаре, а перед ней – грузовик с надписью «Грузоперевозки».
