Над потолочным окном стоит луна, и от ее света на пол ложатся легкие тени.
Раньше мне казалось, что в этих тенях скрыта какая-то надежда.
А теперь мне кажется, что это пятна грязи.
Я беру с кровати подушку и пушистое одеяло и иду в ванную, посидеть.
Через несколько минут тишком является Чеддер. Он сворачивается калачиком на краю одеяла, приваливается ко мне к спине и засыпает.
Здесь тоже есть окно, и, лежа на холодной плитке, я смотрю, как восходящее солнце окрашивает мир оранжевым светом.
Звезды на бескрайнем небе Бейкерсфилда начинают тускнеть.
Я закрываю глаза.
И когда я уже совсем засыпаю, на экране моего сознания вдруг появляется стайка колибри.
Они понимают, что движение – это важно.
Я просыпаюсь несколько часов спустя и не могу понять, где я.
И только через некоторое время (которое кажется вечностью, но на практике длится менее секунды) соображаю, что я в ванной и что сегодня мой последний день в «Садах Гленвуда».
Время, оно такое.
Если через миг тебе разобьют сердце, последняя секунда кажется вечностью.
Я чувствую себя очень-очень усталой, но все равно принимаю душ и мою голову.
Пусть сохнет как есть – будет копна темных кудряшек.
Я не стягиваю волосы в хвост, не заплетаю в косу, вообще ничего с ними не делаю.
Какие есть, такие есть.
Я – это я.
Я надеваю свой старый костюм для работы в саду.
Кладу в карман желудь, который подарила Маи.
Может, он и правда приносит удачу. Пока все было неплохо. Это уже кое-что.
Суд будет в помещении, поэтому красную панаму надевать не надо.
Но я все равно возьму ее с собой, потому что красный – цвет удачи, и к тому же играет важную роль в природе.
Завтрак проходит как обычно.
Я беру банан в коричневых пятнышках.
Похоже на шкуру жирафа.
Жаль, что я несовершеннолетняя. Я жила бы на Амазонке и изучала тамошние растения – не исключено, что из них можно выделить вещество для лечения рака.
К сожалению, это недостижимая мечта.
У меня даже паспорта нет.
Пока мы пытаемся есть, приходит Делл, раньше обычного.
Они с Патти говорят, что им нужно что-то взять из машины, и уходят на стоянку.
Я уверена: хотят поговорить обо мне.
Через несколько минут они возвращаются, но говорят только, что пора выходить, не то Маи опоздает на урок.
Я спрашиваю Патти, что будет на слушании.
Она говорит, чтобы я не волновалась.
По-моему, это не ответ.
Как тут не волноваться?
Хуже всего то, что я успела хорошо ее изучить. Я каждый день подолгу находилась рядом с нею. И по выражению ее лица я вижу, что она тоже волнуется.
Маи хочет приехать на слушания после обеда.
Я говорю:
– Это не обязательно. У тебя еще будут уроки. Я теперь готова. Я стала сильнее.
Я встаю и иду в ванную.
Через минуту приезжает Ленора.
Патти говорит, что мы не прощаемся.
Она говорит – Hẹn gặp lại sau.
Это значит «увидимся позже».
Я говорю:
– Да, обязательно увидимся, все вместе.
Надо поскорее уходить, пока мы все не расчувствовались.
Я обнимаю Маи и стараюсь держаться твердо, в основном потому, что она переживает за двоих.
Она – самый стойкий человек из всех, кого я знаю, но мой уход ее подкосил.
Я обнимаю Делла и Патти. Киваю Куанг Ха.
Поворачиваюсь к Чеддеру.
Он сидит на спинке дивана и глядит на нас. Я собиралась сказать ему «до свидания». Решила, что скажу. Но не могу.
Я отворачиваюсь.
И слышу звяканье бубенчика на ошейнике.
Я могу выговорить только:
– Пожалуйста, не забывайте поливать растения во дворе. Особенно смолосемянник. Я приду помочь, как только смогу.
Я слышу, как Маи выскакивает из комнаты и убегает в коридор. Нервы не выдержали.
Уже в дверях я оборачиваюсь в последний раз. Чеддер сидит на полу в разноцветных солнечных лучах, проникающих сквозь стекляшки на крыше.
От игры света морда у него выглядит как-то странно.
А может, это просто потому, что я смотрю сквозь слезы.
Я сажусь в машину Леноры и оглядываюсь на дом.
Чеддер сидит в окне.
Я шепчу:
– До свидания.
Я не попрощалась с мамой и папой. И никогда не попрощаюсь. Они только что были, и вот уже их нет.
Зачем вообще прощаться?
Может быть, прощание – это конец чего-то?
Я даже не обняла их, когда уходила в школу тем утром.
Вот почему я не хочу обратно в школу.
Дело не в детях, не в учителях, не во всем прочем – с этим я справлюсь. Дело в воспоминаниях.
Я не могу пойти в школу потому, что всякий раз, когда я позволяю себе вспомнить последний проведенный там день, я не выдерживаю. Земля уходит из-под ног.
И я разлетаюсь на миллион осколков.
Я волнуюсь за Куанг Ха.
На этой неделе ему много задавали на дом. Надеюсь, он хоть что-то постарается сделать.
И еще Делл. Не вернется ли к нему привычка набивать шкафы барахлом? Вдруг он опять будет сидеть, глядеть в окно и ждать, пока начнется настоящая жизнь?
А Патти? Будет опять много работать? Я же точно знаю, что испарения от лака ей вредны.
Только теперь я поняла, как за всех за них волнуюсь.
Это лучше, чем тревожиться о себе.
Таков секрет, один из тех, что я узнала за последние несколько месяцев.
Забота о других помогает удержаться на плаву и не утонуть в собственном горе.
Глава 58
Мы с пятью другими девочками сидим в большой комнате Центра.
У всех у нас сегодня слушания.
Четверо из пяти девочек спят. Или притворяются, что спят.
Пятая говорит по сотовому телефону.
У меня с собой компьютер, и после третьей просьбы женщина в приемной дает мне пароль от беспроводной сети.
Больше ни у кого компьютера нет. Мне неловко, но девочкам, кажется, все равно.
