Я убедилась в несомненной подлинности моего видения, как только маленькие часы моей храбрости правильно отстукали секунду, и, сделав над собой резкое до боли усилие, я тут же перевела глаза на маленькую Флору, которая сидела в десяти шагах от меня. Мое сердце замерло на миг от изумления и ужаса, я спрашивала себя, неужели и она видит; я боялась дышать, в ожидании, что она или вскрикнет, или иначе проявит простодушное изумление или тревогу. Я ждала, но никакого знака не было; тогда, во-первых, — и в этом, как я понимаю, есть что-то самое страшное — страшнее всего остального, о чем я рассказываю, — надо мною довлело чувство, что уже с минуту от нее не слышно ни звука; и, во-вторых, то, что, играя, она вдруг повернулась спиной к озеру. Такова была ее поза, когда я наконец посмотрела на нее — посмотрела с твердым убеждением, что за нами обеими все еще кто-то наблюдает. Флора подобрала небольшую дощечку с отверстием посередине,
[6] и это, видимо, навело ее на мысль воткнуть туда веточку вместо мачты, чтобы получилась лодка. Я наблюдала, как она очень старательно пыталась укрепить веточку на месте. Мое подозрение, что она это делает нарочно, настолько укрепило меня, что спустя несколько секунд я уже почувствовала, что мне предстоит увидеть еще большее. Тогда я снова перевела глаза — и встретила лицом к лицу то, что должна была встретить.
VII
После этого я постаралась как можно скорее разыскать миссис Гроуз, и не в моих силах дать вразумительный ответ, что я перенесла за этот промежуток времени. Однако и до сих пор я слышу тот крик, с каким я бросилась прямо в ее объятия:
— Они знают… это просто чудовищно; они знают, знают!
— Но что же они знают?… — Она обняла меня, и я почувствовала, что она мне не верит.
— Да все, что и мы знаем… и бог ведает, что еще сверх того!
И тут, когда она выпустила меня из своих объятии, я объяснила ей, объяснила, быть может, и самой себе с полной связностью только теперь:
— Два часа тому назад, в саду, — я это выговорила с трудом, — Флора видела!
Миссис Гроуз приняла мои слова так, как приняла бы удар в грудь.
— Она вам сказала? — спросила миссис Гроуз, задыхаясь.
— Ни единого слова — в том-то и ужас. Она затаила все про себя! Ребенок восьми лет, такой маленький ребенок!
И все же я не могла выразить всей меры моего потрясения. Миссис Гроуз, само собой, могла только раскрыть рот еще шире.
— Так откуда же вы знаете?…
— Я была там… я видела собственными глазами: я поняла, что и Флора отлично видит.
— То есть вы хотите сказать, видит его?
— Нет — ее.
Говоря это, я понимала, что на мне лица нет, ибо это постепенно отражалось на моей товарке.
— В этот раз — не он, но совершенно такое же воплощение несомненного ужаса и зла: женщина в черном,
[7] бледная и страшная… при этом с таким выражением, с таким ликом!.. на другом берегу озера. Я пробыла там с девочкой в тишине около часа; и вдруг среди этой тишины явилась она.
— Откуда явилась?
— Откуда все они являются! Неожиданно показалась и стала перед нами, но не так уж близко.
— И ближе не подходила?
— О, такое было чувство, словно она не дальше от меня, чем вы.
Моя товарка, повинуясь какому-то странному побуждению, сделала шаг назад.
— Это был кто-нибудь, кого вы никогда раньше не видели?
— Да, но кто-то такой, кого видела девочка. Кто-то, кого видели и вы. — И чтобы миссис Гроуз поняла, до чего я додумалась, я пояснила: — Моя предшественница — та, которая умерла.
— Мисс Джессел?
— Мисс Джессел. Вы мне не верите? — воскликнула я.
Она в отчаянии смотрела то вправо, то влево.
— Неужто вы уверены?…
Нервы мои были так натянуты, что это вызвало у меня взрыв раздражения:
— Ну так спросите Флору — она-то уверена!
Но не успела я произнести эти слова, как тут же спохватилась:
— Нет, ради бога, не спрашивайте! Она отопрется… она солжет!
Миссис Гроуз растерялась, но не настолько, чтобы не возразить инстинктивно:
— Ах, что вы, как это можно?
— Потому что мне все ясно. Флора не желает, чтобы я знала.
— Ведь это только жалеючи вас…
— Нет, нет… там такие дебри, такие дебри! Чем больше я раздумываю, тем больше вижу, и чем больше вижу, тем больше боюсь. Но чего только я не вижу… чего только не боюсь!
Миссис Гроуз напрасно силилась понять меня.
— То есть вы боитесь, что опять ее увидите?
— О, нет — это пустяки теперь! — И я объяснила: — Я боюсь, что не увижу ее.
Однако моя товарка только смотрела на меня растерянным взглядом.
— Я вас не понимаю.
— Ну как же: я боюсь, что девочка будет с ней видеться — а видеться с ней девочка несомненно будет — без моего ведома.
Представив себе такую возможность, миссис Гроуз на минуту пала духом, однако тут же вновь собралась с силами, как будто черпая их в сознании, что для нас отступить хотя бы на шаг — значит в самом деле сдаться.
— Боже мой, боже, только бы нам не потерять головы! Но в конце концов ведь если она сама не боится… — Миссис Гроуз попыталась даже невесело пошутить: — Может, ей это нравится!
