Это он про «кощея».
– А если «пара тысяч»?
Он умел подбираться, забираться в те слои твоего сознания, куда ты и сам заглянуть не мог.
Пока я пыталась сформулировать ответ, Дрейк опять занял стул напротив.
– Разве ты не знаешь, что я родился не в этой Вселенной и время моего существования нелинейно? Но мы никогда не дойдем до этих понятий, если не освоим базовые, человеческие.
– Дойдем, – отозвалась я легко. – И мне все равно, даже если лет тебе на деле три миллиона.
Он и правда кряхтел, как дед, потому что давился смехом.
– Ну, три миллиона – это многовато даже для меня.
– Пусть будет сколько угодно. – Моя мысль наконец оформилась, и касалась она, как ни странно, не «лет», а скорее дня рождения Начальника, который мы еще ни разу не отмечали. – Я хочу с тобой поговорить вечером кое о чем…
– Боюсь-боюсь, – он все еще смеялся, маскируясь под мужчину-подкаблучника с моей планеты, которого собиралась пилить сварливая жена. – И притворюсь, что не знаю, о чем пойдет речь.
– Ты не знаешь! – возмутилась я. Невозможно же знать обо всем.
– Хорошо, я не знаю.
«И буду согласен поговорить об этом после того, как успокою твое вожделение. Будет тебе расплата за невнимательность».
Чудесный будет вечер.
Перед тем, как покинуть кабинет, я поцеловала его. И в который раз удивилась тому, как один поцелуй, одно касание губ способно затормозить время. Дрейк всегда учил: «Проживай те эмоции, которые тебе нравятся, погружайся в них, растягивай. И уходи от тех, которые тебе не нравятся».
Касаться его мне нравилось настолько, что иногда казалось, я готова быть потрескавшимся каменным Буддой, сидящим в тени раскидистой яблони столетиями. Только шмели вокруг, только вечность, прерываемая касаниями теплого ветра.
– Найдемся позже, – шепнул мой всемогущий возлюбленный, и мне вдруг вспомнилась Земля. Та Земля, где я сижу на кровати в маминой квартире, в старой спальне. Одна. Без него.
– Я так не хочу, – шепнула я, хмурясь, и он понял без слов.
– Так не будет. Но, чтобы уметь быстрее менять стрессовое окружение на желанное, стоит выслушать новый материал.
Мне вдруг стало ясно, что он все-таки гениальный учитель. Непревзойденный.
– В следующий раз выслушаю с полным вниманием.
«Люблю» – эта его мысль обволакивала меня, пока я шагала к двери.
«Люблю» – он слышал прямой ответ моего сердца.
Я помахала рукой и выскользнула в коридор.
Глава 2
Я успела сделать по серому ковру несколько шагов, а после… взлетела. Взвизгнула, успела ухватиться за мощную шею, а после рассмеялась. Это у Эльконто не так давно появилась новая привычка подкрадываться сзади, подсаживать меня, как мелкорослую сестренку, себе на сильную руку. Поднимать вверх, как на лифте, а после гордо шествовать со мной вместе мимо безэмоциональных Реакторных служащих. И нет, я не колотила его, не просила: «Отпусти!» – в конце концов, у меня никогда не было старшего брата, и такой вид дружбы меня веселил.
Правда, прокатиться на руке Дэйна долго не получилось – кто-то сзади весомо прочистил горло. И мы развернулись. Наткнулись на приподнятые брови Дрейка, стоящего в дверном проеме, – снайпер тут же чинно опустил меня на пол, и мы оба улыбнулись «Великому и Ужасному». Хорошо, что Дрейк умел видеть людей насквозь и прекрасно знал, что у Эльконто нет ни одной «нечистой» мысли в отношении меня. Просто шутки, просто баловство, а также настоящая теплая привязанность. Но отрапортовали Дрейку – мол, все в порядке, сэр, мы приняли подобающий вид! – мы синхронно. И широко улыбнулись.
Начальник качнул головой – «тоже мне, шутники», – и исчез в кабинете.
Дэйн хрюкнул от смеха.
– Ты с урока, мисс?
– Точно.
– Скоро станешь такой же Великой и Ужасной, как он?
Эльконто все еще смотрел на кабинет, дверь которого теперь была закрыта.
– Ну, до величия мне далеко. А Ужасной надеюсь никогда не стать. – Я была рада его видеть, Дэйна. Всегда, в любой момент времени. – А ты здесь зачем? Очередной тест сдавать?
– Скорее, получать результаты. Переаттестация.
Все как всегда.
Утро. Время бодрости и хорошего настроения, но Дэйн отчего-то ощущался усталым, хоть и выглядел привычно. Разве что белки глаз чуть покрасневшие – если не присматриваться, то и не заметишь.
– Все хорошо у тебя? – спросила я, понизив голос.
– Нормально.
Нет, он не пытался «отделаться» от меня и никуда не торопился. Однако и проблемами грузить не любил.
– Нормально?
– Да. В общем.
Помолчал. Стало ясно, что что-то не так. Не сильно, чуть-чуть, но все-таки.
– Рассказывай.
Дэйн знал, что я не отстану. Мы слиплись с ним особенно сильно, как настоящие брат с сестрой, и кто знает, почему.
– Да нечего особенно рассказывать, – отмахнулся он, – сплю что-то плохо в последнее время. Не высыпаюсь.
Мне хотелось пошутить, но застывшая на самом дне светлых глаз снайпера тревога не позволила это сделать.
– Заглянем в кафе? Есть у тебя время?
Шифр: «Пойдем в укромное место и поговорим. Все равно не отвяжусь».
– Давай, – он махнул зажатыми в руках бумагами, которые, видимо, уже забрал. – Есть время.
Это кафе Дрейк создал специально для меня прямо в Реакторе.
Я до сих пор не знала, на каком именно этаже оно находится: во всех лифтах просто появилась дополнительная кнопка «Cafe». Балкон, тент сверху, четыре столика (обычно пустующих) и барная стойка, за которой никогда никого не бывало. По поводу этажа я часто гадала – бывало, я выходила сюда посидеть, и город стелился почти у самых ног – можно было разглядеть и людей, и машины, сигналы светофоров, звуки. А иногда Нордейл казался застывшим на горизонте, а мы сами – сидящими на последнем ярусе небоскреба. Я даже пробовала «выбирать» тот факт, насколько близким в этот раз окажется под нами город, но почти всегда промахивалась. И казалось, что невидимый Дрейк молча улыбается от моих потуг. Другим удивительным фактором оставалось появление на стойке закусок, десертов и напитков для каждого посетителя. Кто угадывал наши желания, когда успевал все подготовить? Но каждый гость находил для себя то, что действительно желал съесть или выпить.
«Все возможно, – неслышно отзывался на мое удивление Дрейк. – Помни об этом».
Это место не позволяло об этом забыть. Уютное и совершенно удивительное.
Прежде чем занять плетеные стулья с подушками, стоящие у круглого столика, мы прошли к «бару» и забрали «заказы»: Дэйн – высокий прозрачный стакан с кубиками льда и чем-то похожим на колу, я – чай и блюдце с муссовым пирожным в виде сердца.
