Карра протянул нечто необычное – кусок отколотого камня. Добавил:
– Тебе. Тритоний.
И Дрейк замер. Тритоний – живые кристаллы. Каменная масса, обладающая сознанием. Не создавалась, не добывалась на Уровнях. Откуда он достал ее, из каких далеких Туннелей? Дрейк давно хотел с ней поработать, изучить свойства, понаблюдать. Занимательный подарок, неожиданный.
Все-таки день рождения – удивительный день. Не просто людской ритуал, но праздник, который он, пожалуй, будет повторять ежегодно.
* * *
Бернарда
Следуя в Реактор, мы все знали, чего ожидать от этого дня. Частично. Предполагали, что будут звучать речи, будет накрыт стол, что поднимется «за здравие» множество тостов, что вознесется вверх салют.
Салют, к слову, выглядел потрясающе. Когда над морем сгустилось небо? Когда погасло светило и прогорел закат? Никто не заметил. Все в одночасье. Собственно, у Дрейка все декорации податливы.
Ракеты неслись вверх с хлопком, со свистом, разрывались в вышине и плескали свое отражение в волнах. Я была счастлива. Просто так. От еды, зрелищ, интерьера, вида на залив, хорошей компании. От того, что мой чудесный мужчина стоял рядом. От того, что Клэр все-таки нашла в себе смелость подарить тканый гобелен с осенним лесом, который именинник рассматривал долго. Провел пальцами по стежкам, сказал: «Красиво». И он имел это в виду – Клэр почувствовала. Не зря она колола пальцы иголками, не зря гоняла рыжую кошку, не зря трудилась, лишая меня в последние дни завтраков. Я не в обиде. Клэр была счастлива. И я тоже.
– Ты могуч… – шепнула, сжав пальцы Дрейка сильнее. Он слышал каждое мое слово, несмотря на шум салюта, он услышал бы его в любом месте, сквозь любое расстояние. – Этот ресторан, балкон, балюстрада. И море…
– А будь я обычным человеком? Бессильным?
Он улыбался. И знал ответ.
– Я любила бы тебя так же.
– Даже если бы я потерял все свои способности?
– Тогда я, как Меган когда-то, отправилась бы в любые странствия, чтобы помочь тебе их отыскать. Если бы ты желал их найти.
Ведь я с ним не из-за могущества. Мне только теперь стало ясно, что люди бывают предназначены друг другу, и условия не имеют значения.
– Но я их не потерял, – хитреца в тоне, – и я все еще «выпендрежник».
Кажется, помимо тостов и салюта нас ждало что-то еще. А мне, несмотря на любопытство, хотелось оказаться наедине, чтобы иметь возможность того, кто стоял рядом, поцеловать.
«Выпендрежник» смастерил стадион.
Где он находился? В Реакторе? Мы попали в него, шагнув из ресторана за перегородку – в часть пространства, которая попросту не имела возможности расположиться внутри офисных стен. Чернильное небо, прожекторы; горы на горизонте. Очередной антураж. Все для Мака и Лайзы. Для зрителей – удобные кресла; для гонщиков – трасса, аналогов которой я никогда не видела. Изгибы, повороты, настоящие бетонные «вертушки» и разрывы полотна шоссе…
Кто-то принес бинокли, кто-то подал попкорн и колу – шоу начиналось.
Две машины. Белая и черная.
Они рванули с места по сигналу, и, о Боги, они неслись на такой скорости, на которой я только жмурила глаза, пытаясь не описать салон. Но главное заключалось не в этом – они почти «целовали» друг друга, следовали друг за другом неотрывно, как приклеенные. Дистанции ноль. Ладно – несколько сантиметров, а трюки…
Слушая крики с трибун, я поняла, что буду воскрешать кадры этого дня многократно для того, чтобы впитать, чтобы еще раз пережить каждое из этих зрелищ. Мы замирали в те моменты, когда автомобили, ведомые умелыми водителями, зависали над разрывами, над пропастью. И меня не покидало ощущение, что я нахожусь где-то в Техасе. Чуть удушливая влажная тьма, плотный теплый воздух, запах выхлопа. Стив снимал на телефон, Меган достала камеру. То и дело подскакивала с места Элли, напуганная тем, что машина подруги не достигнет колесами шоссе после очередного прыжка, улюлюкал Дэйн.
И я вдруг поймала себя на ощущении чистой эйфории. Даже на короткий момент ощутила, как им классно там, внутри салонов, – Маку и Лайзе. Ведь трасса специальная, машины тоже.
Короткий взгляд на Дрейка – тот подмигнул в ответ.
«Ты классный».
Я улыбнулась. Он понял.
Давно отзвучали моторы, давно сняли шлемы со вспотевших голов участники шоу «Гонки». Все вернулись в зал. Танцы? Нет! Вот отсюда начиналась часть, которую никто из нас не мог предположить – шоу Дрейка.
– Зрелищ не бывает много, так ведь? – спросил он со сцены.
Ему согласно кивнули.
– Ощущений тоже. Вы подарили мне сегодня очень много прекрасных ощущений, я хотел бы вам подарить их тоже. Не только прекрасные, но крайне для вас, людей, необычные. То, что вы не сможете испытать в повседневной жизни. Готовы?
Кто-то крикнул «Готовы!», кто-то засмеялся, кто-то насторожился.
Нам предложили пройти в соседний павильон.
* * *
Дэйн
– Невесомость! – Дрейк хлопнул в ладоши.
Он стоял у дальней стены, как конферансье. В этой огромной комнате было пусто. Пол и белые стены – очень далекие отсюда белые стены, как и потолок. Никакой мебели.
Эльконто бы решил, что «невесомость» – это просто слово, пока не почувствовал, как отрывается от пола, не ощущает более своего веса. Черт! Невесомы. Они все стали невесомы! Не прошло и минуты, как участники дня рождения принялись кубырятся в воздухе, как накачанные гелием игрушки, – хорошо, что юбки девчонок сменились на штаны… Всюду хохот, удивленные ахи и выражения лиц мужиков, которых раньше Дэйн не видел. Один лишь изумленный взгляд Ассасина чего стоил…
И, Создатель, он летел. Оттолкнулся от руки Стива, воспарил вверх, как воздушный змей, а после, наткнувшись на чью-то ногу, начал вращаться вокруг собственной оси, как ошалевший флюгер. Благо, что не быстро.
Как рыбка в аквариуме, как листок бумаги во сне – Дэйн не мог подобрать слов. Он сейчас висел над полом в двух метрах и созерцал у Стива круглые, как монеты, глаза…
– Осталось пять секунд до конца невесомости. Четыре, три, две…
Хорошо, что они не свалились на пол кулями с песком. Хорошо, что местная гравитация помогла им приблизиться к земле до того, как прозвучало слово «одна».
Ведущий на сцене – вот же шутник! – еще раз хлопнул в ладоши.
– Умение ходить сквозь стены! – провозгласил громко. – У вас две минуты!
И да, пресловутые стены действительно оказались на пути у каждого. Выросли из пола, материализовались? Нет, Дэйн часто бывал в пантеонах миражей, но привыкнуть к Комиссионерским «штучкам-дрючкам» так и не смог.
– Кто первый? – спрашивал Дрейк, улыбаясь.
И первой шагнула через свою преграду Бернарда – ну да, ей не привыкать. А после, как по команде, опробовали новое умение остальные. Кто-то сначала сунул в цемент руку, кто-то шагнул в него целиком – прям мордой в белую штукатурку.
