Наследник слушал её с широко раскрытыми глазами.
- Мы были очень бедные. Очень часто мы не обедали. У нас была большая белая лошадь. Её звали Анра. Я ездила на ней и жонглировала, стоя на широком седле, покрытом рваным жёлтым атласом. И лошадь умерла, потому что целый месяц мы имели слишком мало денег, чтобы хорошо кормить её…
- Бедные? - спросил Тутти. - Я не понимаю. Почему же вы были бедные?
- Мы представляли перед бедняками. Они бросали нам маленькие медные монеты, а иногда после представления шляпа, с которой клоун Август обходил зрителей, оставалась совершенно пустой.
Наследник Тутти ничего не понимал.
И Суок рассказывала ему, пока не наступил вечер. Она говорила о суровой нищенской жизни, о большом городе, о знатной старухе, которая хотела её выпороть, о живых детях, на которых богачи натравливают собак, о гимнасте Тибуле и оружейнике Просперо, о том, что рабочие, шахтёры, матросы хотят уничтожить власть богачей и толстяков.
Больше всего она говорила о цирке. Постепенно она увлеклась и забыла о том, что рассказывает сон.
- Я очень давно живу в балаганчике дядюшки Бризака. Я даже не помню, с каких пор я умею танцевать, и ездить верхом, и крутиться на трапеции. Ах, каким я научилась чудесным штукам! - Она всплеснула руками. - Вот, например, в прошлое воскресенье мы представляли в гавани. Я играла вальс на абрикосовых косточках…
- Как - на абрикосовых косточках?
- Ах, ты не знаешь? Разве ты не видел свистка, сделанного из абрикосовой косточки? Это очень просто. Я собрала двенадцать косточек и сделала из них свистки. Ну, тёрла о камень, пока не получилась дырочка…
- Как интересно!
- Можно свистеть вальс и не только на двенадцати косточках. Я умею свистеть и ключиком…
- Ключиком? Как? Покажи! У меня есть чудный ключик…
С этими словами наследник Тутти расстегнул ворот своей куртки и снял с шеи тонкую цепочку, на которой болтался небольшой белый ключ.
- Вот!
- Почему ты прячешь его на груди? - спросила Суок.
- Мне дал этот ключ канцлер. Это ключ от одной из клеток моего зверинца.
- Разве ты прячешь у себя ключи от всех клеток?
- Нет. Но мне сказали, что это самый важный ключ. Я должен его хранить…
Суок показала наследнику своё искусство. Она просвистела чудную песенку, держа ключ кверху дырочкой возле губ, сложенных в трубку.
Наследник пришёл в такой восторг, что даже забыл о ключе, который ему поручили хранить. Ключ остался у Суок. Она машинально сунула его в кружевной розовый карман.
Наступил вечер.
Для куклы приготовили особую комнату, рядом со спальней наследника Тутти.
Наследник Тутти спал и видел во сне удивительные вещи: смешные носатые маски; человека, нёсшего на голой жёлтой спине огромный, гладко обтёсанный камень, и толстяка, ударявшего этого человека чёрной плёткой; оборванного мальчика, который ел картошку, и знатную старуху в кружевах, которая ехала верхом на белой лошади и насвистывала какой-то противный вальс при помощи двенадцати абрикосовых косточек…
А в это время совсем в другом месте, далеко от этой маленькой спальни, в одном из концов дворцового парка происходило следующее. Вы не думайте, ничего особенного не происходило. Не только наследнику Тутти в эту ночь снились удивительные сны. Сон, заслуживающий удивления, приснился также гвардейцу, заснувшему на карауле у входа в зверинец наследника Тутти.
Он сидел на каменном столбике, прислонившись спиной к решётке, и сладко дремал. Сабля его в широких блестящих ножнах лежала между его коленями. Пистолет очень мирно торчал из-за шёлкового чёрного шарфа на его боку. Рядом, на гравии, стоял решётчатый фонарь, освещавший сапоги гвардейца и длинную гусеницу, которая упала прямо на его рукав с листьев.
Картина казалась совершенно мирной.
Итак, караульный спал и видел необыкновенный сон. Ему снилось, что подошла к нему кукла наследника Тутти. Была она точь-в-точь как сегодня утром, когда её привёз доктор Гаспар Арнери: то же розовое платье, банты, кружева, блёстки. Только теперь, во сне, она оказалась живой девочкой. Она свободно двигалась, оглядывалась по сторонам, вздрагивала и прижимала палец к губам.
Фонарь освещал всю её маленькую фигурку.
Гвардеец даже улыбался во сне.
Потом он вздохнул и сел более удобно, прислонившись к решётке плечом и уткнув нос в железную розу в узоре решётки.
Тогда Суок, видя, что караульный спит, взяла фонарь и на цыпочках, осторожно вошла за ограду.
Гвардеец храпел, а ему, спящему, казалось, что это в зверинце ревут тигры.
На самом деле было тихо. Звери спали.
Фонарь освещал небольшое пространство. Суок медленно подвигалась, вглядываясь в темноту. К счастью, ночь не была тёмной. Её освещали звёзды и свет развешанных в парке фонарей, долетавший до этого отдалённого места сквозь верхушки деревьев и строений.
От ограды девочка прошла по короткой аллее, между низкими кустарниками, покрытыми какими-то белыми цветами.
Затем она сразу почувствовала запах зверей. Он был знаком ей: однажды вместе с балаганчиком ездил укротитель с тремя львами и одним ульмским догом.
Суок вышла на открытую площадку. Вокруг что-то чернело, как будто стояли маленькие домики.
- Клетки, - прошептала Суок.
Сердце её сильно билось.
Она не боялась зверей, потому что люди, представляющие в цирке, вообще не трусливы. Она опасалась только, что какой-нибудь зверь проснётся от её шагов и света фонаря, зарычит и разбудит караульного.
Она подошла к клеткам.
«Где же Просперо?» - волновалась она.
Она поднимала выше фонарь и заглядывала в клетки. Всё было неподвижно и тихо. Свет фонаря разбивался о прутья клеток и слетал неровными кусками на туши спящих за этими прутьями.
Она видела мохнатые толстые уши, иногда вытянутую лапу, иногда полосатую спину… Орлы спали, раскрыв крылья, и походили на старинные гербы. В глубине некоторых клеток чернели какие-то непонятные громады.
В клетке за тонкой серебряной решёткой сидели на жёрдочках, на разной высоте, попугаи. И когда Суок остановилась у этой клетки, ей показалось, что один из них, который сидел ближе всех к решётке, старый, с длинной красной бородой, открыл один глаз и посмотрел на неё. А глаз его был похож на слепое лимонное зерно.
И мало того: он быстро закрыл этот глаз, точно притворился спящим. При этом Суок показалось, что он улыбнулся в свою красную бороду.
