Книга История одной девочки, страница 19. Автор книги Магдалина Сизова

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «История одной девочки»

Cтраница 19

Зато над прудом проносились стрекозы, блестя лазурью прозрачных крыльев, летали и исчезали, опускаясь совсем близко над водой.

Да ещё утешал фонтан соседней большой дачи. Он неустанно журчал, и неустанно бежала вверх прозрачная струя, изгибалась, мягко ломаясь, и падала вниз, расходясь в воде кругами и пеной.

В жаркие дни они с Марсиком слушали его неумолчное журчание, расположившись на коврике под деревом. Но и ели, и сосны, и белый песок — как не похожи были эти места на влажные просторы Белых Стругов!

Здесь были цветы только на клумбах. Над ними носились лёгкие бабочки, за которыми Галя наблюдала часами, лёжа в гамаке.

— Ты что же это, Галюша, гоголь-моголь забыла? — кричит с крыльца бабушка в жаркий июльский день. — Будет на бабочек глядеть! Что в них интересного!

— Они, бабушка, летают не прямо, а то вверх, то вниз, то вверх, то вниз…

— Это тебе только так кажется, Галюша. И очень просто — зря летают!

— Нет, бабушка, не кажется: они то направо, то налево летают. Может быть, у них есть какая-нибудь своя музыка?

— И-и, милая, какая там музыка! Иди-ка скорее гоголь-моголь есть.

Галя бежит на балкончик, прямо к столу.

— Сколько сегодня, — спрашивает бабушка: — четыре или пять? Не ошиблась ли я?

— Сегодня, бабушка, четыре. Я вспомнила.

— Нет, матушка, четыре-то было вчера! Ты меня не обманешь, лечение — вещь серьёзная! По десятку в день целую неделю буду взбивать, и принимай, матушка, как лекарство. Тут уж тебе, Галюша, ничто не поможет.

Лёвик, сын дяди Бори, живший тоже у бабушки, был совсем иного мнения. Он считал, что помочь в этом деле совсем нетрудно. И, когда бабушка уходила с крылечка, он с грустью смотрел на гоголь-моголь и жалостно говорил:

— Галюша, а Галюша, а меня угостишь?

И Галя угощала с таким радушием, что к концу лета оказалось: Лёвяк прибавил в весе на два килограмма, а Галя… да, неважно: всего на четыреста граммов.

Так почти не поправившись, Галя вернулась к школьным занятиям.

А занятия менялись быстрее, чем Галя, и становились всё интереснее и труднее.

Новые уроки и новые спектакли шли на смену старым, и месяцы неслышно слагались в год. Они были полны радостей и волнений. И чем дальше шло время, тем сильней были волнения и глубже радость.

ВРЕМЕНА МЕНЯЮТСЯ

Вечером Галя сидела за алгеброй, которая «никак не хотела решаться», когда Таня стремительно влетела в комнату и, подбежав сзади к Гале, закрыла ей глаза своими руками.

— Ой! — смогла только крикнуть Галя.

Больше она ничего не успела произнести, потому что Таня обрушилась на неё сразу, как морской шквал:

— Во-первых, угадай, кто я! (Руки Тани всё продолжали закрывать Галины глаза.) Во-вторых, угадай, что я тебе скажу во-первых, и, в-третьих, угадай, что я тебе скажу во-вторых. Ну! Даю одну минуту!

История одной девочки

Жизель (балет «Жизель», музыка А. Адана)

— Во-первых, это ты, а во-вторых и в-третьих — мне нужно решать задачи: ничего не понимаю!

— Господи, вот вздор какой! Стараться понять алгебру, когда это всё равно невозможно! Всё равно Дергача никто не понимает! Уж он верещит, верещит около доски и сколько слов в минуту выговаривает — не сосчитать. Больше, чем я, честное слово! И весь дёргается, и борода чёрная, усы тоже чёрные… Нет, совершенно невозможно понять! Я Дергача боюсь.

— Да я не его, а учебник не понимаю!

— Оттого и не понимаешь, что учитель Дергач. Но это неважно, угадывай — и всё.

— Нет уж, Танюша, ты лучше мне так расскажи.

— А тебе интересно?

— Ой, даже страшно!

— Ну вот: во-первых, как тебе нравится наш мыльный мус? Не правда ли, страшно вкусно?

Галя посмотрела на Таню: может быть, у неё жар, температура высокая?

— Нет, ты скажи, — не унималась Таня: — нравится тебе мус из мыльных стружек?

Да что ты спрашиваешь? Ведь его даже нюхать противно! Мы же его не едим.

— Ну хорошо! А сухая вобла? Мы её едим, после того как побьём о стенку. Чудная вещь, правда?

Изумляясь всё больше, Галя честно ответила:

— Вобла?… Она, видишь ли, конечно, очень жёсткая, но всё-таки…

— И всё-таки и не всё-таки она дрянь, вот и всё! А маленькие непропечённые кусочки хлеба, а кипяток после спектакля! Нравится тебе? Ты скажи: нравится?

— Теперь уж, может быть, недолго осталось потерпеть! — говорит Галя со вздохом.

— Терпеть больше не надо! Вобла кончилась, и мыльный мус кончился, и кипяток кончился навеки! Вместо воблы будет теперь мясо из баночки, вместо супа — какао, а вместо мыльного муса — настоящий, из баночки, шоколадный кисель!

Таня бешено завертелась, соединяя в этом кружении решительно всё, что только могли проделать её лёгкие ноги.

— Танечка, знаешь, когда у меня тоже был сильный жар…

— О, господи! — закричала Таня. — Да никакого у меня жара! Это усиленное питание — вот это что!

— Усиленное питание? — переспрашивает Галя, всё ещё делая тщетные попытки удержать у себя в голове алгебраические знаки и степени. — Как же это?

— Ну, очень просто: все знают, что наше учение трудное, и прислали кое-чего нам и всем, кто учится. Поняла?

Таня визжит и бросается на Галю. И Галя тоже виз жит. И в эту минуту врывается бурей Туся Мюллер с радостным воплем и с развевающимися косичками. Но она успевает произнести только два слова:

— Ты знаешь…

В эту минуту дверь открывается снова, и величавая фигура Эммы Егоровны вырастает на пороге, как надгробный памятник. Эмма Егоровна очень строго смотрит на Галю и неожиданно спрашивает:

— Ты довольна?

— Да, Эмма Егоровна… — Галя поражена таким вниманием до испуга. — Ещё бы, Эмма Егоровна! Кисель прямо из баночки! И вместо мыла — усиленное питание!

— Что она говорит? — пожимая плечами, спрашивает Таню Эмма Егоровна.

— Эмма Егоровна, я ещё не успела ей сказать. Я только хотела… как его…

— Я говорю не про подарки школам, — величественно продолжает Эмма Егоровна: — я спрашиваю про концерт. Ты будешь танцевать в концерт для публики. Через два часа первый репетиций.

Галя смотрит на Эмму Егоровну и чувствует, что в голове её окончательно перепутались баночки с киселём, возводимые в третью степень, а Дергач и усиленное питание вместе с воблой и открытым концертом закрываются в скобки.

ВПЕРВЫЕ НА ПУБЛИКЕ

Концертный большой зал существовал при школе с незапамятных времён. Когда-то здесь был маленький придворный театр. Теперь четыре раза в месяц давались на его сцене открытые школьные концерты. Считалось честью быть назначенной на выступление. На них собиралось много публики — даже в годы гражданской войны. Концерты давали уже платные сборы, и на эти первые заработанные ученицами деньги делались костюмы для их выступлений.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация