– Хожу по палубе. Смотрю.
Кажется, я матрос.
Если бы я писала какую-то другую книгу, я написала бы так: «…Мы живем под килем корабля. Меня зовут Форель, а его – Сибас, мы прыгаем между водорослями, и я взлетаю вверх, ударяясь носом о прозрачную пленку, хватаю порцию кислорода – еще и еще – чтобы он меня опьянил, уронил, обессилил, а потом лежу на дне, онемевшая от красоты, а он проплывает мимо, сверкая в туманном луче, который пробивается через крышу».
Пишу, как есть: уже неделю мы живем на огромном круизном лайнере. Идея такая, что весь обслуживающий персонал эмигрировал в море. У каждого на табличке написано: Гондурас, Шри-Ланка, Мадагаскар, Индия, Украина, Непал. Они заходят на корабль в начале апреля, высаживаются в конце ноября. Их кожа становится матовой и соленой, язык – универсальным. Они говорят на всех языках по чуть-чуть, путаясь в словарях.
– По-русски я. Идите. Вы хочите фото? Да, вот если два, то четыреста, если шесть, то пятьсот, понимаешь?
– А если мы хотим только два?
– Шесть – пятьсот, а так – два, зачем вам два, если двадцать.
– Давайте по-английски?
– Я – Сербия, понимаю все, говорю – нет.
– Дайте два фото за сорок.
– Окей, я положил все шесть за пятьдесят.
– Ладно.
Он кладет мне в конверт ужасные, уродские, трешевые фотографии – наши фотографии, мы стоим там счастливые и радостные, лица растянуты во все стороны, между нами стоит капитан корабля в белом, как пена, костюме, на нашей одежде – деревянный фон, который они наложили за наши спины, чтобы все стало еще уродливее.
На следующем фото розы и деревянный штурвал.
На следующем – идиотские волны и календарь.
На следующем – пачка евро.
У меня никогда не было таких дебильных фото.
На входе в СПА доктор из Шри-Ланки. Так и называется: доктор СПА. Почти как доктор КТО или доктор Хаус.
Он спрашивает:
– Ксения? Русские?
– Да.
– У меня дочь Ксения. И русская жена. Живет в моей стране. Тоже доктор.
Посуду убирает Иван, он с Сахалина.
– Я люблю море, я вырос у моря, мне оно нужно. Пробовал жить на материках, не умею совсем. Устроился сюда, потому что любил одну девушку.
– И уплыл от нее?
– Не совсем. Она меня не любила. Тогда я сказал, что уйду в море. Она засмеялась, сказала: ты что, моряк? Я не моряк, и меня укачивало всегда, она знала – даже на лодке. Но это мой способ бороться. Я победил свой страх. И свое одиночество.
– Ты нашел здесь кого-то?
– В море всегда кто-то есть.
У трапа нас встречает Жанна. Не стюардесса, но около того.
– Я из Киева. Нашла работу по интернету. До ноября буду плавать, если раньше не высадят. Здесь все очень строго. Но это хорошая работа. Я не хочу домой.
– Может, посоветуешь клубы на Ибице?
– Ну, здесь есть неплохой джазовый клуб…
По пути от клуба до дискобаса каждые два метра нас встречают лиловые негры.
– Something? – спрашивает один из них.
Но мы возвращаемся на корабль. На маленький плавучий остров, где каждой твари по паре и по одной, и у каждой твари нет дома, но есть временное пристанище.
Следующая остановка – Сардиния.
Следующая – Флоренция.
На каждой остановке подсаживаются новые гости, а местные все живут и живут свою обычную жизнь в нигде.
Мы живем на огромном круизном корабле, и каждое утро я просыпаюсь и вижу море. Оно спокойное, но постоянно меняется; синее, но отдает бирюзой, когда лежишь; корабль не качает, он тихо вибрирует, и я взлетаю и вижу сны. О том, как мы живем на белом берегу, на зеленой скале, в королевском замке.
Зовите меня Форель, покинувшая берега.
Глава тридцатая 300 попыток завести друзей
Пока я писала эту книгу (а я писала ее в режиме онлайн, люди получали новые главы в виде писем, так что им была доступна опция комментирования), многие ругали меня на чем свет стоит, писали, что таких, как я, нужно выслать из той страны в другую, желательно на аннексированные территории, чтобы перестала ныть, а то, ишь, не хочет, сволочь, адаптироваться, знаем мы таких, вас таких век бы и не видать.
На самом деле я немного старалась. Не скажу, что старалась очень сильно – вот еще, – но несколько попыток сделала.
Прежде всего, как только приехала, я записалась на курсы французского языка для продолжающих, и не абы какие, а в Альянс Франсэз. Ну, это как Институт Гёте для изучающих немецкий. Однажды я уже ходила в АФ, еще в Петербурге, тысячу лет назад, походила туда недолго, пару недель (долго я умею ходить только за человеком, которого люблю, и в театр). Это вообще в моем стиле: я немножечко ходила в балет, немножечко в хор, немножечко в «Что? Где? Когда?», чуточку на большой теннис и капельку на пинг-понг, пару раз в фитнес, несколько – в качалку, десяток – в бассейн, три – на танго, двадцать восемь раз на английский, два – на гитару и четыре – на аккордеон.
Люблю начинать, не люблю заканчивать. Кому это нужно, в конце концов?
Так вот, Альянс Франсэз. Больше всего в учебе мне нравилось на нее ездить. Выйдешь морозным утром на остановку (какое морозное утро в октябре в Провансе? Просто немного сыро, над соснами висит туман, остановка запотела, жилетку накидываешь на кофту и все), ждешь автобуса, сядешь и едешь – 40 минут до города Экс-ан-Прованс. Там – мимо фонтанов, мимо лубочных ларьков с самоварами и матрешками (какие самовары и матрешки в Провансе? Такие: всенародные промыслы, ярмарочная суета), в узкие улицы, где ни машин, ни пицц, ни кого бы то ни было. Потом вход – под свирепым каменным львом, заходишь – две комнатушки, одна другой крошечнее, там десять немцев и я одна. Им всем по девятнадцать, они тут «о пэйр», то есть работают няньками за еду и кров, и я: меня зовут Ксения, я из Москвы, в Москве – восемнадцать миллионов жителей. Нет, сорок восемь миллионов. Умрите от зависти.
Короче, хватило меня ненадолго. Уроки я, как и прежде, не делала. Дружб завести среди малолеток мне не удалось. На второй семестр не пошла.
Или давеча: бросили в ящик рекламку. Приглашаем в театр, театр для самых взрослых, театр – это ваш шанс.
Надо сказать, это не первый мой опыт. В пионерском лагере «Звездный» я была ведущей актрисой. Играла фей, нимф, Шамаханскую царицу и даже мальчика-с-пальчик. Роль была немая, сыграна великолепно.
В общем, соблазнилась я на рекламку, написала письмо по указанному адресу: как вы думаете, могу я прийти попробовать? Почему бы и нет – приходите.
Пришла. Дом досуга: зеркало, занавешенное простыней, пол грязный, но все босиком. Все: дедушка с огромным пивным животом, бегает покурить, бабушки – Жанна и Мэриам, араб Дамир, девушка (или бабушка? возраст совершенно не могу определить) с глазами, смотрящими в разные стороны, одета, как подросток, но морщины выдают, девушка с ДЦП, которая делает то, что ей хочется, еще несколько невыдающихся.
