А потом всё затихло… Нет, где-то далеко в море корабельные пушки ещё продолжали бить в подсвеченные горящими флэш-файерами здания. Гремели раскаты орудий обеих враждующих сторон, и стрекотали пулемёты, поливая свинцовым ливнем наступающие порядки обеих армий. Зато рядом с Педро, на площади Святой Марии, где из всех особняков осталась целой лишь церковь – да и то потому, что священник надёжно запер металлические двери, а внутри не закрепились защитники города, спасаясь от артиллерии – было тихо.
Иногда поблизости ещё обрушивались с грохотом стены, и трещало пламя пожаров… Однако, по сравнению с тем, что здесь творилось всего минуту назад – это была почти идеальная тишина. Штурмующие староэдемцы не стали прочёсывать руины. Они прошли дальше – в сторону дворца губернатора, солдатских казарм и убегающего населения Порта Марчелика.
А Педро остался один, на заваленной трупами площади, среди руин, под чёрным от дыма небом. И с бесполезной (против староэдемских орудий-то!) винтовкой в руках. Подчиняясь своему звериному чутью, ополченец выбрался из укрытия и спешно, пригибаясь к самой земле, засеменил к церкви – в надежде, что там найдёт укрытие до конца штурма.
Педро не стал ломиться в главные ворота. Он обошёл церковь с юга и добрался до маленькой дверцы, ведущей в подвалы. Эта дверь тоже была обита железом, но вот защёлка внутри… Защёлку он сам не так давно ремонтировал. И точно знал, что долго она не выдержит. Потому что Педро в тот день было откровенно лень выполнять свои обязанности.
Он решительно просунул штык винтовки в щель, надавил – раз! – два! Защёлка с тихим треском отвалилась, и дверь открыла ему путь к спасению. Педро смело и решительно шагнул в темноту подвала, а в ответ ему тут же сухо треснул выстрел… И ополченец, как подкошенный, свалился на каменный пол, предсмертно хрипя.
Кларисса не была умным человеком. Её немногочисленные родственники, а также вся обслуга в базилике Святой Марии, и вовсе считали, что она круглая идиотка. Однако, так или иначе, сейчас все они тщетно, как считала девушка, пытались спастись от штурмующих. А она, Кларисса, находилась в прохладе церковных подвалов, в полной безопасности – и даже только что защитила свою жизнь!
Так считала сама Кларисса… Правда, она не знала, что только что застрелила свой единственный шанс на счастливую семейную жизнь. Хотя… На то она и была не слишком умной от рождения, чтобы не нагружать мозг высокими материями и прочей ерундой.
Ну и, к слову… Никогда – извини, Педро! и покойся с миром! – последними в мире людьми не станут первая красавица Эрфы и какой-нибудь идиот. Потому что у обеих этих категорий нет ни шанса выжить в такой гипотетической бойне, которая может стереть род людской с лица Вселенной…
Вадсомад Старган, стоянка фургонов Кастиелло де Романо, Марчелика, 8 февраля 1937 года М.Х
«…Весьма вероятно, что задержка окажется слишком долгой для вас. Конечно, остаётся немало способов добиться нужного результата окольными путями. Однако, если время имеет критическое значение для решения вашего вопроса, я допускаю, что ваше вмешательство оказало бы благотворное воздействие на ход расследования, а также на отзывчивость банды с топорами и их готовность отвечать на вопросы.
С величайшим к Вам уважением,
Гарри Альфареро
Г. Порта Игнис.
Марчелика.
15 января 1937 года М.Х.»
– И что ты там читал? – с подозрением спросил Франц Ламберт.
– Надо будет мне отлучиться… – ответил Дан, складывая листок бумаги. – Боюсь, это дело не сдвинется без моего участия.
– Дело-то важное? – сварливо поинтересовался Варлеман Якобс, который, единожды заманив Дана Старгана, очень не хотел его отпускать.
– Может иметь далеко идущие последствия… – кивнул касадор. – Для меня. И даже для самфуна. Это расследование по одному вопросу…
– Ну раз не хочешь говорить, то не говори! – не стал расстраиваться начальник стражи Кастиелло де Романо. – Как я понимаю, связь с нами в любом случае кто-то будет держать?
– Я поеду налегке, с несколькими бойцами, – решил Дан. – И оставлю возле города людей, которые справятся здесь без меня. Только надо закрыть вопрос с Педемонте… Без этого ни о какой отлучке и речи не идёт!..
– А вон и они… – кивнул Франц, глянув в окно.
Для переговоров не было (да и не могло быть!) лучшего места, чем грязная забегаловка у самой стены замка в Кастиелло де Романо. Дан был в этом уверен, а потому спокойно посмотрел в окно на парламентёров.
Впереди вышагивал председатель совета самфуна, а попутно и его глава – Алан Ру. Опытный касадор, годами возглавлявший самфун Педемонте. Крепкий, плотно сбитый, с седыми длинными усами и внимательным взглядом. Рядом шёл его заместитель – старый Пьер Морель. И ещё шесть человек, которых Дан видел впервые.
И что ему сразу в них не понравилось – так это непомерное количество оружия на поясах и за плечами. По сравнению с ними, четверо переговорщиков от Кастиелло де Романо выглядели до неприличия приличными людьми. Переглянувшись, Дан и старик Джон тут же потянулись к поясам за специями. Варлеман Якобс удивлённо покосился на них. А Франц Ламберт поспешно предупредил:
– Не надо, метены! Здесь весь персонал – мои люди!
А затем с искренней любовью глянул на замковые стены и добавил:
– И вообще за нашей встречей приглядывают в прицел пулемёта. Если метены из Педемонте будут вести себя некультурно, сами напросятся!..
– Очень надеюсь… – хмуро заметил Дан, ещё раз оглядывая парламентёров сквозь мутное стекло окна.
Переговоры назревали давно. Война самфунов Кастиелло де Романо и Педемонте стала уже почти неотвратимой. Особенно, когда старые касадоры побежали к Дану. Сбегали прямо вадсомадами – тайно, по ночам, с фургонами и всем нажитым имуществом. Силы теперь были примерно равны, но в плане вооружения Дан и его бойцы явно превосходили конкурентов…
Педемонте уже трижды приглашали Дана на переговоры. И трижды пытались убить. В четвёртый раз ответ от людей Старгана был: «Категорическое нет». И это «нет» получило выражение в телеге, нагруженной телами парламентёров. В Педемонте поняли, что дальше и пытаться не стоит… А потом всё-таки пошли ва-банк, обратившись напрямую к де Романо. Само собой, с угрозами.
Мэр вызвал Дана в город и поинтересовался, что вообще происходит. И почему Старган не готов идти на мировую. После того, как молодой касадор честно рассказал обо всём, что творили Педемонте, враждебному самфуну были предложены переговоры на землях Кастиелло де Романо. И только когда к Старгану переметнулись ещё два вадсомада, разъярённый и отчаявшийся Алан Ру дал своё согласие на этот формат.
Несомненно, все готовились к этой встрече. У Дана и его спутников были свои претензии и аргументы, а у Педемонте тоже хватало жалоб и требований. Вот только начались переговоры вовсе не так, как рассчитывали обе стороны.
