Теперь многое становится понятно. Но не все. Еще остались вопросы.
Мне не дает покоя мысль, что, если я не родной ребенок, почему в завещании у меня равные права с Камилем. Я уже не верю в доброту и порядочность ни Рузанны, ни Давида. Я чувствую подвох.
Значит, есть еще что-то, что скрывается за всем этим. И кто-то это точно знает. Не нотариус. Этот рассказал все, что знал.
Рузанна? Наверняка. Но она не расскажет мне. Да, я и не хочу пока, чтобы она знала, что мне все известно.
Мне надо подумать, что делать дальше.
Волнуюсь ли я только за то, что игра за наследство ведется нечестно? Нет. Я ждал этого с тех пор, как узнал, что не родной ребенок.
Но ведь есть что-то еще. Есть. Я уверен. Я чувствую.
После нотариуса заезжаю в офис. Там надо решить кое-какие дела. Это все занимает пару часов. Теперь я могу ехать и домой.
Уже у лифта слышу знакомый голос:
— Арслан, — оборачиваюсь. Рузанна. — Ты не видел Арину?
— Что-то случилось? — спрашиваю я, делая вид, что ничего не знаю.
Рузанна подходит ко мне и я даже позволяю ей поцеловать меня в щеку.
— Ее нигде нет. Опять пропала. А ты уже вернулся? А Камиль? Как съездили?
— Устал, мам. Домой хочу. Камиль еще там остался. Дня через два приедет.
— Ну, хорошо, езжай домой, конечно. Борис переживает. Ох уж, эта Арина. Все время чудит.
Рузанна испытующе смотрит на меня. Сомневается.
— Найдется, — беспечно говорю я. — Я поеду. Голова совсем не работает.
Как раз приходит лифт.
Домой я приезжаю поздно. На улице уже темно. Но, как ни странно, в окнах не горит свет. Неужели, Арина ушла? Куда? Если ее не могут найти?
Захлопнув дверь, бегу вверх по лестнице. В комнату, где я оставил Арину на кровати.
Открываю дверь. В комнате полумрак. Лишь слабые блики луны падают на пол и на кровать. Она пуста. Арины на ней нет.
Неужели, сбежала? Почему? А главное — куда?
Достаю телефон, чтобы хоть что-то сделать для ее поисков, но в ту же секунду слышу слабый всхлип из угла.
Свечу туда телефоном. Арина закрывается руками и я выключаю подсветку.
Иду к ней.
Арина сидит на полу, прислонившись спиной к стене и положив лицо на колени.
Сажусь на корточки рядом с ней. Убираю волосы с лица.
Арина плачет.
— Арслан, — говорит тихо-тихо, — почему? Почему все так? Я не могу больше…
— Ну, тихо, малышка, тихо, — сажусь сбоку от нее, тоже прислонившись к стене. Обнимаю за плечи. Прижимаю к себе. — Все наладится.
— Нет, Арслан, — вырывается из моих объятий. — Ничего не наладится. Все уже случилось. Как дальше жить? Как?!
Пронзительно смотрит мне в глаза. А я не знаю, что ответить ей. Не знаю. Меня самого раздирают вопросы, на которые нет ответа.
— Тихо, — повторяю я.
Приподнимаю ее и сажаю себе на ноги. Голову прижимаю к своей груди.
— Не плачь.
Не знаю, почему веду себя так. Я никогда раньше ничего подобного не испытывал.
Все девки одинаковые. И Арина такая же.
Но почему мне хочется пожалеть ее сейчас? Не трахнуть, а пожалеть?
Хотя нет. Трахнуть ее мне тоже хочется. Но не могу. Что-то останавливает.
Хотя, почувствовав ее попу на себе, член сразу же дергается.
Как будто читая мои мысли, Арина поднимает голову и смотрит мне в глаза. Кладет ладошки мне на грудь, но не отталкивает, а как будто, наоборот, хочет быть ближе.
Беру ее за затылок и наклоняю к себе. Останавливаюсь, когда между нашими губами остается миллиметр. Снова пристально смотрю в глаза.
И впиваюсь в ее губы.
Опять ее вкус. Зажмуриваюсь, ловя каждое прикосновение. Руками хватаю за задницу и сжимаю ее.
— Арин, — шепчу ей в губы, чувствуя, как член уже упирается ей между ног.
50. Арслан
— Арслан, ты знаешь, — начинает она, но я не даю ей договорить.
— Арин, — шепчу опять в губы и руками мну мягкое податливое тело. — Ты скучала по мне?
Мне не нужен ее ответ. По ее учащенному дыханию и мурашкам, которые ощущаю своими губами, я и так вижу, что она тоже хочет.
Руками вытаскиваю блузку из-под юбки и, не расстегивая, снимаю ее через голову. И, не медля ни минуты, снимаю и лифчик.
Арина дрожит и руками закрывает от меня грудь.
Я приподнимаюсь и кладу ее прямо на пол. Сам нависаю над ней. Руками упираюсь по обе стороны от ее головы.
Мы смотрим друг другу в глаза. И это сейчас значит гораздо больше самых сильных слов.
Наклоняю лицо и прикасаюсь к ней носом. Вдыхаю ее аромат. Потом губами скольжу по щеке.
— Арслан, — просит она.
Отрываюсь и опять смотрю ей в глаза. Рукой убираю ее руки с груди. И перевожу взгляд туда.
Соски торчат, а по коже пробегают заметные невооруженным взглядом мурашки.
Наклоняюсь и губами касаюсь одной груди. Потом второй. Потом языком обвожу полушария. И, когда мой язык касается соска, слышу стон. Приглушенный. Она пытается загасить его.
Губами втягиваю сосок и перекатываю его на языке. Арина впивается в мои плечи пальцами. Вонзает свои ноготки, причиняя боль. Но эта боль такая сладкая, что мне хочется еще и еще ощущать ее.
А еще мне хочется прижаться к ней всем телом. Своей кожей ощутить ее мурашки и желание.
Поднимаюсь и быстро стягиваю с себя рубашку. Расстегиваю ремень и брюки, давая хоть немного свободы изнывающему от нетерпения члену.
Потом стаскиваю с Арины остатки одежды.
— Арслан, — опять произносит тихо она, когда я стягиваю с нее трусики. Ее последние попытки воспротивиться тому, что неизбежно.
И она, и я сейчас понимаем, что все не могло быть иначе. Между нами — не могло. И все пришло к этому. Пусть и таким не самым приятным путем.
— Тихо, Арин, тихо, — шепчу я, снимая трусики с ноги и отбрасывая их в сторону.
Ложусь на нее, касаясь грудью ее груди. Чувствую, как волоски встают дыбом от прикосновения к теплой нежной коже.
Целую ее в шею и просовываю руку между нами. С живота веду вниз и хриплый стон вырывается, когда пальцами касаюсь ее складочек.
Таких нежных и уже таких влажных.
Пальцы легко скользят внутрь и, когда я ими задеваю небольшой бугорок, Арина вскрикивает и выгибается.
С самого первого раза я понял, что она быстро заводится. Удивительно, как до меня ее еще никто не вскрыл. Ей достаточно пару касаний и она уже течет.
