— Я не хочу к тебе, — говорю, хотя понимаю, что это уже бессмысленно. — Пусти меня.
Мы приезжаем к… кладбищу.
Арслан все также молча открывает дверь и ножом разрезает скотч. Берет меня на руки и несет через ворота.
Я смотрю на могильные кресты и плиты. Разноцветные пластиковые букеты. Пустые стаканы. Тарелки.
По щекам текут тихие слезы.
Мы останавливаемся у одной из могил.
Арслан ставит меня на ноги и удерживает за талию. Разворачивает.
И громкий всхлип вырывается у меня из груди. Теперь я уже реву в голос.
На свежей могиле деревянный крест. На нем фотография моего отца.
Тянусь к нему. Арслан шагает вместе со мной. Не отпускает меня.
Руками хватаюсь за крест.
Не могу сказать ни слова. Все мои эмоции в немом плаче.
Закрываю глаза и прислоняюсь лбом к кресту. Влажное дерево охлаждает горящую кожу.
Сколько так стою, не знаю. Когда отпускаю крест, Арслан опять берет меня на руки. Несет к машине.
— Отвези меня к врачу, — прошу я, когда он пристегивает меня на пассажирском сидении спереди.
— У тебя что-то болит? — хмурясь, спрашивает он.
— К гинекологу.
— Что?! Живот болит?! — кладет ладонь мне на живот.
Я убираю ее.
— Я хочу сделать аборт, — произношу на выдохе и закрываю глаза.
76. Арина
— Здесь есть все необходимое, — Арслан, несмотря на мои просьбы опять привозит меня к себе.
Он говорит это, не глядя на меня.
— Ты лишаешь меня свободы? — спрашиваю я, обнимая себя руками и глядя в пол.
В квартире тепло, но меня пробирает озноб.
— Я лишаю тебя возможности совершить необдуманные поступки. То, что ты хочешь сделать, — за гранью, — он произносит это жестко, бескомпромиссно. — Это дает мне повод задуматься о будущем моего ребенка.
— Нашего, — поправляю я.
— После твоих слов — моего, — обрубает он.
Испуганно смотрю на него. Мотаю головой.
— Ты не сделаешь этого, — шепчу дрожащими губами.
Арслан, наконец, поворачивается ко мне и делает шаг. И еще. Но в этот раз я отступаю назад. Упираюсь в стену.
Арслан подходит совсем близко. Проводит пальцами по моей щеке. Такое знакомое теплое прикосновение.
— Арина, — говорит тихо и, обняв за плечи, прижимает к себе.
Я не отвечаю. Мои руки безвольно висят вдоль тела.
— Ты любишь меня, Арина? — вдруг спрашивает он. Впервые. Он никогда раньше не задавал мне этот вопрос.
Случись это в другое время и при других обстоятельствах, то я ответила бы, не задумываясь. Но сейчас… Я просто молчу, положив голову ему на плечо.
— Я так понимаю, — произносит Арслан, отстраняясь от меня и отступая на шаг, — сейчас говорить смысла нет? Ты ведь все равно мне не поверишь?
Мне хочется плакать, но кажется, что я уже истратила весь запас слез. Глаза сухие. Только ком в горле.
— Тебе лучше побыть без меня пока, — говорит Арслан, глядя на часы. — Мне пора.
— Ты… — смотрю на него. — Ты оставишь меня здесь? Одну?
— Да, здесь, — отвечает он. — Но не одну.
И тут раздается звонок в дверь.
Он уходит, чтобы открыть дверь, и через мгновение я вижу маму. Наконец.
Бросаюсь к ней. Мы обнимаемся. Прижимаю ее к себе сильно-сильно. И вот сейчас чувствую влагу на щеках. Я плачу. Как и мама.
За этими переживаниями не замечаю, как Арслан уходит. Не попрощавшись.
Мы остаемся с мамой одни. Садимся на диван.
— Арин, как ты? — спрашивает мама. — Прости. Меня только сейчас выпустили. Была проверка.
— Все нормально? — тревожно спрашиваю я.
— Да, мои документы будут готовы через неделю. Я опять стану обычным человеком. Правда, под другим именем и фамилией. На бумагах.
— Мам, — опять прижимаюсь к ней.
Кладу голову ей на колени.
— Ты была у папы? — спрашиваю, всхлипывая.
— Да, Арин, была.
— Почему? — резко поднимаюсь и смотрю ей в глаза.
— Он не мог сам это сделать, Арин. Я уверена. Не мог. Думаю, следствие разберется. Там подключился родственник Арслана. Расул, кажется.
— Да, Расул, — вытираю нос.
— Арин, — мама берет мое лицо в свои руки и внимательно смотрит на меня. — Ты ведь не сделала бы это?
Опускаю взгляд.
— Мы еще многого не знаем, Арин. И не стоит спешить с выводами.
— Он привез меня туда, — произношу я ледяным голосом. — Шармат был его приятелем.
— Но и спас он тебя, — мама легко угадывает, о ком речь, даже без имени. — И он отец ребенка. Он тоже вправе решать. Ты не можешь решать одна.
— Ты для этого здесь? — пристально смотрю на нее. — Это он тебя прислал?
— Я — мама твоя, Арин, — она обнимает меня и тянет к себе. — И Арслан тут ни при чем. Я поддержу любое твое решение, но ты должна все взвесить. Ребенок не виноват. Да и вина Арслана еще не доказана.
— Я не хочу об этом говорить, — хмурюсь и отворачиваюсь.
— Ну, ладно-ладно, давай отдыхать? Тяжелый день был.
— Ты ляжешь со мной?
Вспоминаю, как в детстве я любила засыпать рядом с мамой. Как давно это было. И сейчас мне захотелось опять почувствовать такое родное тепло.
Мы лежим рядом в обнимку и мама рассказывает мне что-то из моего детства. То, что я не помню.
Под эти рассказы я засыпаю, взяв руку мамы в свои руки. Как будто боюсь, что она опять уйдет. Оставит меня.
77. Арслан
Проходит несколько дней. Арслан не появляется. И не звонит.
Что чувствую я?
Не знаю. Пытаюсь понять свои ощущения. Но в последний момент боюсь признать правду и поэтому прекращаю копаться в себе.
Если подтвердится самое страшное, смогу ли я его простить? Ради малыша?
Эти вопросы не дают мне покоя. Но и ответа я не вижу.
Мы с мамой ездили к гинекологу. Там я узнала, что у меня родится сын. У меня. Или у нас?
Я сразу же вспомнила, что Арслан говорил именно о сыне. Он ведь был уверен, что будет мальчик. И имя. Я помню, как мы решили не думать об имени, пока не узнаем пол нашего малыша. Хотя Арслан сказал, что уже знает, как назовет сына.
А теперь я одна. Без него.
