Осталось сознаться себе самому, что в глубине души я был рад ее присутствию.
Пока она столь длительное время переодевалась и приводила себя в порядок, я выложил на стол продукты, среди которых были пепси-кола, мороженное, замороженная пицца, M&M’s и другая еда быстрого перекуса. Из остальных продуктов нужно было что-нибудь придумать и самое главное — приготовить.
Не имея понятия, чем мог питаться четырехлетний малыш, надеялся только на Вивиан и ее кулинарный талант.
— Бьорн, — раздался рядом голос Шона, и я почувствовал, как маленькая ручонка потянула меня за штанину вниз. — Я хочу эти конфеты, папа уже ушел.
Его крохотный пальчик указывал на небольшой желтый пакетик с драже в моих руках.
Вот черт. Ничего нельзя было скрыть от этого мальчугана. Эти огромные глаза наблюдали за каждым моим действием.
— Шон, ты же понимаешь, что для начала необходимо плотно поесть, а уже после конфеты, — я старался беседовать с ним как со взрослым парнем. — Слышал, что говорил тебе отец?
— Одну, всего одну, — сложил ладошки в умоляющем жесте, пытаясь давить на жалость. — Папы здесь нет, он не узнает. Ну, пожалуйста.
Последнее слово вышло растянутым, как это обычно делали все дети, и мне захотелось громко расхохотаться. Но я был непреклонен.
— Мы обещали твоему отцу, помнишь? Я сдержу свое обещание и не трону конфеты, пока мы оба не поужинаем. Договорились?
— Ладно, — быстро согласившись со мной, протянул он снова и заковылял к дивану, где успел разложить все свои игрушки.
Я отвернулся к столу, и, не дожидаясь Вивиан, уже приготовился промывать фрукты, как вновь перекрыл кран с водой.
— Привет, я Шон.
Голос мальчишки заставил обернуться и увидеть девушку. Она нерешительно переминалась с ноги на ногу, стоя у входа в гостиную. Разглядывала нас с тем же интересом, что и мы ее.
И подумать не мог, что тот коротенький белый сарафан будет смотреться на ней лучше, чем висеть на вешалке в неприглядном магазине у Риз. Сама Вивиан придавала ему блеска своей нежной красотой, хрупкими чертами лица, тонкой талией, и ярко-рыжими длинными волосами.
Легкой походкой она проплыла то небольшое расстояние, что отделяло ее от Шона, и поприветствовала его.
— Меня зовут Вивьен, — она встала на колени, чтобы быть с ним на одном уровне, и протянула свою ладонь.
Без задней мысли я схватил со стола драже, и мои пальцы непроизвольно разорвали пакетик. Закинул несколько конфет себе в рот, пока малыш продолжал разглядывать ее с любопытством.
— Мне четыре годика, — он отсчитал на одной руке четыре пальчика и выставил их перед глазами девушки. — А тебе?
Она заулыбалась.
— А мне, — она повторила за ним, считая свои пальцы, — столько лет, что и не хватит всех пальцев на руках.
— Одиннадцать? — после длинной паузы предположил малыш.
— Не-а, — она продолжала улыбаться, а я пялиться как дурак, нервно закидывая в рот конфеты.
— Сто? — осмелился предположить Шон, заставляя меня поперхнуться от его детской непринужденности.
— Тогда я бы выглядела как старушка, — спокойно ответила Вивиан.
— Ну, сколько? Я сдаюсь, — пораженно произнес малыш.
— Двадцать.
Сколько, она сказала?
Я был уверен шестнадцать, не больше.
— Ты девушка Бьорна?
Я мог бы поклясться, что в тот момент чертовы конфеты застряли в моем горле.
— Нет, — взглянув на меня, робко произнесла Вивиан и встала с колен. — Я его гостья.
— Очень жаль, — дернув плечами, вздохнул маленький разбойник. — Ему нужен кто-нибудь близкий, и тогда он перестанет грустить.
Оглушительная пауза затмила все вокруг. И глаза Вивиан…
Она посмотрела на меня с таким сожалением, что захотелось исчезнуть. Мне не нужна была ее жалость. Только не ее.
В моих руках зашуршала полупустая упаковка конфет, привлекая внимание мальчишки. Я смял ее от безысходности.
— Бьорн! Ты все съел! Так нечестно! — воскликнув громко, он бросился ко мне со всех ног. — Ты не сдержал свое слово.
— Прости, малыш, — стыд хлестнул по щекам, когда я посмотрел на остатки конфет в руках. — Я был настолько увлечен вашим с Вивиан знакомством, что…
— Да, она очень красивая и мне тоже понравилась, — перебил он, хватая за руку, в которой покоилось еще немного сладостей. Решительно раскрывая мою ладонь маленькими ручонками, Шон постепенно добивался своего.
— Я не хочу сейчас есть что-то другое. Я хочу эти конфеты. Ты уже съел свою часть, а я еще нет. Все должно быть по-честному.
Ну, и как я мог отказать этим огромным глазкам, любопытному носику и самому милому созданию на земле? Под таким напором я просто сдался.
И взглянул на Вивиан, которая улыбалась, она лишь пожала плечами.
— Держи, — отсыпал ему в ладошку небольшую горсть угощения в шоколадной глазури. — Если твой папа об этом узнает, то оторвет мне не только голову.
Сладкоежка захихикал, будто понял суть моих последних слов, и у него во рту звонко защелкали конфетки. И, слава Богу, поведение Шона немного расслабило ситуацию, превратив ее из неловкой в обыкновенную шуточную.
Вернувшись к игрушкам, он попросил включить его любимый канал мультфильмов, что я с радостью и сделал. Мальчишка больше не обращал на нас внимания.
— Вивиан, не поможешь мне…? — большим пальцем я указал позади себя на кухню, которая ее заждалась.
— Да, конечно, — я уловил некую радость в ее голосе, которая соответствовала настроению девушки.
Она проговорила что-то еще, но я даже не пытался напрягать слух. Потихоньку, Вивиан раскрывалась для меня все больше и больше. Я был полностью сконцентрирован на том, что она делала. Девушка подошла к одному из кухонных шкафчиков и достала передник. Спокойным движением она надела его поверх своего сарафана, поправила волосы и взглянула на стол с продуктами.
Я не помнил о существовании этого предмета в своем доме. Возможно, он был припрятан среди прочего хлама. Без сомнения она сделала так, что с ее появлением я начал замечать вещи, о которых совсем позабыл. Сначала набор красивой посуды, затем кухонный фартук и остальные женские штучки. Интересно, сколько еще подобного мне предстояло увидеть?
— Ты решил накормить ребенка вот этим?
Вытянув меня из размышлений, она указывала на пиццу, снеки и остальную легкую закуску, которая бросилась ей в глаза.
Я подметил, что постепенно в общении со мной Вивиан становилась все смелее и смелее. С появлением в моем доме Шона она вела себя более раскованно. Это и радовало, и удивляло.
— Я ничего не смыслю в приготовлении детской здоровой пищи, — начал оправдываться, скрестив руки на груди. — Максимум на что я способен, это высыпать в кипящую воду крупу и приготовить для него кашу. Но детям свойственно ее не любить. А сам я, как ты уже догадалась, не ем дома.
