— «Мне казалось, что нет спасенья. Что конец предрешен и точка», — поглаживая его по голове, проговорила я тихо. Шон переспросил, что я имела в виду.
Я ответила, что благодаря такому человеку, как Бьорн, я сидела и наслаждалась обществом такого замечательного малыша. Он кивнул головой, как будто понял, что именно. Эти умные глазки было сложно обмануть.
— Нам пора, иначе мы заработаем простуду, — послышалось вдалеке.
К нам приближались Бьорн и Меган. Оба выглядели мокрыми, как кошки после дождя. Мужчина достал из своего рюкзака небольшую материю и предложил вначале вытереться Мег. Дрожа от холода, черноволосая бестия натягивала свою одежду на влажное тело. Что касалось Бьорна, он вытер только волосы и отжал футболку, оставаясь в мокрых темных джинсах. Как будто солнце согревало только его. С некоторым любопытством я смотрела, как он обтирал себя: на движения его сильных рук, капельки воды, стекающих по крепкому торсу. Влажные волосы мужчины свисали до плеч, отдавая блеском на солнце. Меган нарочно прервала мой проявленный интерес. Громко откашлявшись, она вопросительно приподняла бровь, заставив меня залиться краской и опустить глаза.
— Собирайся, Вивиан, — сказал он мне, после чего его глаза были направлены на карандаш и записи в моих руках.
— Господи, Бьорн, — Меган всячески старалась привлечь его внимание. В попытке согреться, она потирала плечи. — Давай скорее, я не чувствую ног.
— Никто не заставлял тебя прыгать в воду.
Он удостоил ее короткого взгляда и пожал плечами.
— Ты не замерзла? — Бьорн обратился ко мне, не обращая внимания на причитания Мег за своей спиной.
— Нет, — чуть слышно ответила я, плененная его глазами.
— Тогда, идем домой.
Он выдохнул последние слова с особой теплотой и, протянув руку, с легкостью помог мне и Шону подняться.
«И глаза твои будто виденье,
Вновь ожившая первая строчка».
***
Мелкая дрожь атаковала тело, словно миллионами иголочек.
Я находилась там. Внутри того роскошного дома, в комнате, оглушенной мрачной тишиной. Было очевидным, что незнакомец жил в этом доме совсем один, не считая нескольких прислуг, бестолково топчущихся на месте.
Почему именно я была в этом доме?
Он все время убеждал, мне повезло. В чем? В том, что украли единственное, что осталось — свободу.
Мне не нужны были многочисленные элегантные наряды, украшения и прочее ненужное барахло, с помощью которого искусно завлекал незнакомец. Я хотела всего лишь уйти, покинуть неприятное место безо всяких последствий.
— А как тебе это? — мужчина указал на огромный комод, и, словно по щелчку его пальцев, открылась еще одна кладезь женского белья, обуви и многочисленных аксессуаров.
Он зря старался. Мне было на все это наплевать.
Его стойкое поведение просто поражало. Я старалась не видеть ослепляющего блеска перед собой, который заставлял ощущать лишь унижение. О каких платьях могла идти речь, когда хотелось исчезнуть, убежать, в конце концов, а не разглядывать тошнотворную роскошь.
Оставшись без ответа, он нажал на какую-то кнопку и продемонстрировал множество полок с огромным количеством женской бижутерии. Мы находились в большой комнате под названием гардеробная, и, по его словам, все это теперь принадлежало мне. Он старался вести себя дружелюбно и менее властно. Только от этого мне не становилось легче. Как правило, за такой щедрый жест предстояло еще расплатиться.
Какой ценой? Все было очевидным без слов.
Не удостоив его подаркам внимания, я нашла в себе мужество, чтобы горько сыронизировать:
— Поразительно, пять минут назад вы украли меня, превращая мою жизнь в неизвестность, а сейчас дарите роскошь во всем ее проявлении, — мой нос припух и от этого голос звучал немного иначе. — Ради чего? Мне нечем отплатить вам в ответ.
Он стоял, засунув руки в карманы брюк, поглядывая на меня исподлобья. На его губах повисла загадочная ухмылка. Затем ответил:
— Первое, вообще-то не украл, а забрал то, что теперь принадлежит мне. И второе, мне жаль, что ты не поражена моим поступком. Любая бы на твоем месте млела от счастья.
— Я понятия не имею, о каком счастье вы толкуете.
— О самом настоящем.
Мужчина развел руками пространство гардеробной.
— У нас с вами разные понятия об этом, — ответила я.
Уж очень холодно он взглянул на меня, потирая подбородок. Его глупая ухмылка испарилась в миг, а я, выдохнув, сдалась:
— Прошу вас, отпустите меня.
Мужчина даже не шелохнулся, вернувшаяся мерзкая улыбка не предвещала ничего хорошего.
— Повторюсь в последний раз, Вивьен. Дома у тебя больше нет, как и тебя самой. Как бы это горько не звучало, но, — вздохнул он, качая головой, — тебе некуда пойти.
Вот как легко живого с помощью нескольких слов превратить в мертвого. Как будто закапали в землю заживо. Никогда еще не испытывала таких омерзительных ощущений.
Человек-деловой-костюм, гладко выбритый, дурманно пахнущий, с укладкой на голове, незнакомца можно было называть по-всякому, до сих пор не представился по имени. Я и не настаивала. Для меня он продолжал излучать предостережение и опасность.
Приблизившись, он сократил расстояние между нами. Не касался меня руками, они все еще были в карманах его изумительно отглаженных брюк. Исходящее от него равнодушие окутывало, когда, приговаривая, он сделал последний шаг вперед, заставляя трястись от страха и холода.
— Я не смогу отпустить тебя, Вивьен. В твоих же интересах жить. Здесь. Со мной. Радоваться жизни, не грустить по пустякам.
— В ваших словах отчетливо проскальзывает «но»…
Мы оба понимали, какой последует за моей брошенной репликой вопрос.
— Ничего сверхъестественного. Теперь ты принадлежишь мне, подчиняешься при любых обстоятельствах, делаешь так, как я говорю. А будешь вести себя послушно, тебе и самой понравится.
Я тяжело сглотнула. Замерев на месте, мужчина не переставал улыбаться. Как же это бесило в нем.
— Выглядит, как возможность сменить один бордель на другой.
Его голубые глаза проникали насквозь.
— Не называй мой дом и мою жизнь борделем и проживешь как минимум еще сто лет.
Я приготовилась, что сейчас залепят пощечину. Однако тут же отрезвило холодное прикосновение к запястьям моих рук. Он не собирался наказывать меня. Просто поднес руки к своим губам для поцелуя.
Гр*баный истинный джентльмен. Он просто играл в него, когда его намерения были кристально чистыми.
— Что если я наскучу вам, и вы найдете новую жертву для своих странных игр? — это первое, что пришло в голову после длительной паузы.
