В который раз пальцы запутались в волосах солнечного цвета, а ее в ответ сжимали мои.
— Ты… — губы Вивиан дрожали, и я поклялся себе, что еще много-много раз буду пробовать их вкус, наслаждаясь нашей жизнью. — Ты не оставишь меня, потому что не выполнил своего жизненного предназначения.
— Что именно?
— Самого главного, — она зажмурила глаза и потерялась носом о мою щетину. — Стать отцом.
И было абсолютно неважным, о чьем ребенке шла речь.
— Ты нужен мне, — шепнула она в губы. — Слышишь? Ты нужен нам.
— Как и вы мне, — прошептал я в ответ.
Я еще долго держал в объятиях плачущую Вивиан. Наблюдал ее обсыпанное веснушками лицо, легонько дотрагивался до него губами. Ждал, когда наступит покой, за которым обмякшее тело последует в сон, и мысленно благодарил судьбу за подаренные счастливые мгновения.
Глава 3
А ты в моем сердце…
Покинув кровать Вивьен, Бьорн был уверен, что после столь драматичного на события дня, девушка охотно погрузилась в сон. Но она лишь претворилась спящей. На самом деле, спать Вивьен вовсе не хотелось. Ни в этот раз.
Продолжая лежать, она размышляла о его словах, его прошлой и настоящей жизни. А также о своей роли в его судьбе.
Нет, Бьорн не мог спокойно рассуждать о том, что с ним происходило. Было невозможным наплевать на собственную карму, как будто жизнь являлась вовсе не его, а обыкновенного прохожего, что смерился со всеми ее ужасными событиями. Ни о какой вине не могло быть и речи, если покойная жена самостоятельно приняла решение уйти от него. Бросила, осознавая, что он ни в ком так отчаянно не нуждался, как в ней. Он и сейчас не переставал упрекать себя во всех грехах. Все, что он делал — это продолжал существовать в пелене мрачных воспоминаний, когда ему необходимо было всего лишь проявить желание и интерес к дальнейшей жизни.
Вивьен слышала, как в душевой комнате включился кран, позволяя мягко журчать воде. Очевидно, Бьорн смывал все тяготы прошлого, и, не раздумывая, девушка вскочила с кровати, желая быть там, чтобы позволить им очиститься вместе.
Она знала, чего хотела, и чего именно желал он — быть необходимыми друг для друга. Ведь Бьорн сам сказал, что нашел ее, и обрел, наконец-то, покой. Так почему же она продолжала все еще сомневаться в его искренности?
Только не сегодня. Ни после того, когда души были оголены.
Отбросив все сомнения в сторону, девушка уверенным шагом подошла к двери и приоткрыла ее.
***
Вивьен
Головокружение чувствовалось незначительно, желудок не скручивало от рвотных позывов. Самочувствие пришло в норму, кроме сердца. Оно ощущалось в груди по-другому: приятное чувство легкости, освобождения, без намека на ранимость, но с горьковатым привкусом. С каждым днем нам придется узнавать друг о друге что-то новое, мириться с отголосками прошлого, живя настоящим. Одна мысль о существовании с Бьорном безоговорочно окрыляла. Мне хотелось петь, улыбаться душой, озарять все вокруг лучиком своего счастья и тепла. Я действительно была нужна ему, а он был нужен мне. Мы питали друг друга жизненной силой, обменивались воздухом, нуждались в ощущении взаимной невесомости. Иначе было не выжить.
Из душевой кабинки раздавался шум воды. Дверь была приоткрыта, позволяя просачиваться и растворяться в воздухе пару. По сравнению со мной, Бьорн выглядел горой, и обстоятельство тесного пространства в одноместном душе совсем не останавливало. Я прикоснусь к нему, почувствую его, обменяюсь с ним энергией и особым состоянием. Дам ему частичку своей жизни, отчего, возможно, ему станет лучше.
Открыв дверь, я немного помедлила, но все же вошла. Сняла через голову сорочку и бросила на пол рядом с душевой. Остальное белье последовало незамедлительно. Приоткрыв шире дверцу, шагнула с колотившимся сердцем в груди.
Он слышал. Он знал, что я приду, догадки вибрацией исходили волнами от его наготы. Чувствовал, когда стоял ко мне спиной под горячими струями, чьи капли привлекательно стекали по его мощному телу.
Этим мужчиной я могла бы любоваться вечность, его обнаженное тело выглядело по-особенному, пока он находился в вертикальном положении с опущенной головой, демонстрируя внушительных размеров спину, продолжение которой переходило в узкую талию. Мой взгляд скользнул ниже, чтобы полюбоваться мышцами крепкого зада и сильными ногами, расставленными на ширину плеч. Что было говорить о руках, когда под изрисованными чернилами мускулистых предплечий выделялись вены. Бьорн нес в себе такую мужественность, в результате которой я никогда бы не подумала, что у него могут быть проблемы со здоровьем. Не к чему было придраться, даже если бы я хорошо присмотрелась. Но все же…
Шагнув вперед, я прижалась своим телом к этой громадине из мышц. Медленно, очень медленно, едва касаясь подушечками пальцев, блуждала вверх по его рукам, чтобы позволить им сомкнуться, образовав кольцо объятий в районе мужской груди. Теперь мы оба стояли под омывающим нас «дождем». Уткнувшись головой в спину, я обнимала его, молясь, чтобы он не исчез, не отвергнул меня, не пропал из рук, словно сладкий мираж. А он всего лишь глубоко и ровно дышал, в унисон моему дыханию.
Бьорн покачнулся, заставил отступить назад и сбросить руки по бокам. И глубоко проникающий взгляд незамедлительно встретился с моим — так дерзко поглощающим его образ безо всякого стыда. В тот момент я жаждала быть водой, что била по его спине и плечам, что скользила змейкой по телу, прячась в самых потаенных уголках атлетически подтянутого тела. Хотела стекать по черным волосам, разглаживая блестящие длинные локоны. Бежать по векам и губам, чтобы застрять там не надолго, а затем проделать влажную дорожку по горлу вниз и далее.
Бьорн был здесь. Рядом со мной. И ощутимо распространял томительное ожидание, превращая в дикое возбуждение всеобщее состояние.
Слишком душно, слишком горячо, слишком влажно.
Его губы разлепились на выдохе. Я облизнула свои. Так долго не могло продолжаться.
Бутылочка с гелем стояла позади него, призывая взять ее, чтобы намылить руки. Не отрывая от мужчины взгляда, я дотянулась и схватила предмет. Нажав на колпачок, пару вязких капель с густой жидкостью разместились на моей ладони. Мыльной рукой я провела по его крепкой груди, уверенно спускаясь ниже — к соску с блестящей штангой. В этом была какая-то своеобразная сексуальность — проколоть один сосок, а не оба. Так и манило прикоснуться к нему, и не только руками.
Бьорн бездействовал не долго. Он протянул ко мне ладонь, чтобы ласково погладить волосы, нежно, словно изучая, очертить пальцем скулу и затем дотронуться до очертаний шеи, впадинки на ней, где блестела капелька воды, и устремиться к ключицам, приблизившись к груди.
Отобрав из рук бутылочку с гелем, он выдавил ее содержимое на мою грудь, и влажные тягучие дорожки заскользили по набухшим соскам. Побаливая от возбуждения, они торчали под напором его горящего взгляда. Мне не стало легче, когда он пальцем покружил возле одного из них, сорвав с меня едва ощутимый стон. Приятное прикосновение продолжало будоражить мою разгоряченную кожу, мысли и чувства. И только емкость с чудо-гелем заставила прийти в себя, приземлившись с характерным звуком у наших ног. Но не надолго.
