— Обычно я и Вивиан купаем малыша вечером, но сейчас поглядим, — спокойно ответил Бьорн.
Он аккуратно достал из кроватки малыша и положил его на пеленальный столик.
Киллиан тут же зашевелился и издал несколько кряхтящих звуков. Пока руки мужчины ловко освобождали младенца от грязного подгузника, дети наблюдали и комментировали действия новоиспеченного папочки.
— Ого-го, кроха Киллиан, какой у тебя тяжелый подгузник. Сейчас мы его сменим на чистый и сухой, — проговорил Бьорн забавным голосом.
Дети захихикали, а младенец, разлепив глазки, зевнул. Его ручки и ножки двигались, пока Бьорн обходился с наведение полного порядка для малыша.
— Какой же он маленький, — восхищалась крохой Элизабет, впитывая глазками каждое действие его папы.
— Ты тоже еще маленькая, — послышалось от Шона.
— Нет, — уверенно выразила протест девчонка. — Я самая большая, и старше тебя на целых два года.
— Самый старший среди нас — это Бьорн, — спокойно парировал Шон.
— Бьорн не считается. Он не ребенок, он мужчина, — цокнула языком девочка.
— Тогда выходит, что из мальчиков, находящихся в этой комнате, самый старший я.
Шон хитро улыбнулся, а Лиз недовольно надула губки.
— Ты все равно еще ребенок.
— Такой же, как и ты.
Бьорн ухмыльнулся и незаметно подмигнул Шону. Закончив возиться с подгузником, он не нашел ничего лучшего, как предложить искупать малютку, для отвлечения детишек от непрекращающегося между ними спора.
— Ребята, кто поможет мне с ванночкой для Киллиана?
Пауза была недолгой, поскольку дети закричали хором:
— Я-я-я!
***
Вивьен
— Киллиану уже больше месяца, — невзначай отметила Меган, пока я кормила малыша и одновременно убаюкивала его на груди.
— Да.
— Вы с Бьорном все еще не…?
— Что? — нарочно переспросил я, хотя знала, к чему она вела.
— Заниматься сексом уже можно, Вивьен, — тяжело вздохнула подруга. — Надеюсь, для этого у вас теперь есть все основания.
Я вздохнула, следуя ее примеру. Между мной и Мег не существовало границ, но всего рассказать ей не могла. Меган не подозревала, насколько в этом плане с Бьорном было серьезно. Все прошлое время он находился на восстановлении после операции, я же — после родов и кесарева сечения. Удаление образования на предстательной железе прошло успешно, но не без рисков, которые всегда его преследовали. Так или иначе, неудачная операция могла повлиять на потенцию и способность иметь потомство в дальнейшем. Мы берегли друг друга, придерживались всего, чтобы в последующем ничего не мешало наслаждаться собой и нашей счастливой семейной жизнью. Но взаимное притяжение было сложно обмануть. Также сложно было не брать во внимание послеродовую депрессию. С такой никчемной, подвергшейся эмоциям, матерью, которая позволяла себе время от времени расклеиваться, Киллиан не получал бы того внимания, какое дарил ему Бьорн.
Флойд не отпускал. Я часто слышала его голос, чувствовала его запах, ощущала холодный взгляд на себе и полное его присутствие. Здесь. В нашем доме. В комнате, где находился Киллиан.
«Вивиан», — Бьорн всякий раз выдыхал мое имя с такой нежностью и любовью, что сердце сжималось от беспокойства о нем.
Я любила его до смерти. Обожала безумно. Молила Господа, чтобы все у него наладилось, и он поправился как можно скорее.
— Киллиан твой и мой, — неустанно повторял Бьорн, давая шанс здраво мыслить. — Он наш сын.
Появление на свет малыша не оставляло возможности думать ни о ком другом, кроме как о новой маленькой жизни. Капризничая днем, Килл спал ночью сладким сном и просыпался только под утро. За день ребенок мог лишить энергии, желание оставалось только на сон, не говоря уже об интимности между мной и Бьорном.
— Нет, — решительно вывела меня из мыслей озадаченная Меган. — Так дело не пойдет. Сегодня я посижу со своим крестником, а вы оба устроите себе свидание.
— Мег…
— Как и чем кормить, я знаю. Подгузники менять умею.
— Он еще совсем кроха, чтобы…
— На руках могу носить хоть весь день.
— Да погоди ты.
— Точно, — выставила вперед указательный палец, не собираясь вовсе молчать. — Я же купила ему кресло-качалку с навесными игрушками. Притащу ее в следующий раз сюда. Уверена, Киллиану она очень понравится.
Я не смогла возразить ей. Знала ведь, что волнение не только за малыша, но и за Меган не отпустит меня сразу. С открытой любовью и теплой заботой она относилась к нашему малышу. После всего того, что Мег сделала для нас с Бьорном, мой отказ выглядел бы необдуманным поступком, способный проложить трещину в нашей дружбе.
— Вивьен, ты позволишь мне спеть для него колыбельную?
Глубокие голубые глаза умоляли об этом.
— Конечно, позволю, — ответила я искренней улыбкой.
— Спасибо.
Мег подпрыгнула на месте, хлопнула в ладоши и уже собралась кинуться ко мне с объятиями, как тут же остановилась, ведь я держала спящего ангелочка на руках.
— По крайней мере, побудешь наедине с Бьорном. Вам это нужно. С этим маленьким чудом ты белого света не видишь.
— Это тебе спасибо. Ты всегда рядом с нами, Мег, — я обняла свою подругу, после того как положила в кроватку свое маленькое сокровище. — Спасибо, что помогаешь.
— Ой, да брось, — она сжала меня крепче руками, — не была бы я крестной матерью Киллиана. Да, и мне только в радость находиться с этим маленьким, симпатичным не по годам парнишкой.
Мы обе заулыбались, подозревая о типаже пристрастий Меган. Теперь она не была одинокой. Мег являла собой жизнерадостную девушку, влюбленную в жизнь, и скоро она собиралась стать замужней женщиной, чему мы с Бьорном были несказанно рады.
— Можете гулять, сколько угодно. Подгузник поменяю, накормлю из бутылочки приготовленной смесью, укачаю и уложу ангелочка. В общем, все сделаю для того, чтобы ты и твой муж…
Черноволосая бестия вместо продолжения наигранно закашляла, поиграла бровями, заставляя краснеть до корней волос.
Спустя два часа мы с Бьорном были предоставлены друг другу. И все-таки в качестве времяпрепровождения нами был выбран просмотр фильма в кинопарке. Как в самый первый раз. Таким выбором мы будто продолжали наше первое свидание.
Он держал меня за руку. Я делала вид, что интересовалась фильмом, на трансляцию которого нам обоим было наплевать. Муж целовал так же, как и тогда: нежно, легко, чтобы не спугнуть и не довести нас до безумного состояния, предвкушая то, что последует за этим позже.
Губы соединялись и разлеплялись, пальцы ласкали, не позволяя чего-то большего. А ведь хотелось… И пусть бы оба мы горели от внутреннего пламени, охватившего наши тела.
