У меня волосы на затылке зашевелились: откуда он узнал о Германе? Наверное, в моих глазах отразился ужас, потому что Аракчеев довольно засмеялся.
— Страшно стало?! И правильно. Я скажу Аиду, и он прикончит твоего любовника. Живого места на нем не оставит, поняла, тварь? Брат любит калечить людей.
— Это вашему Аиду надерут задницу! — прошипела я. — Пустое место ваш Аид!
Парни загоготали, им нравилось то, что они видели. Двое из них снимали все на камеры.
— Я тебе пришлю видос, как он ломает твоего садовника. — Даниз криво усмехнулся. — Ладно, я дал тебе выбор, ты им не воспользовалась. Тогда сначала со мной, потом с парнями. Пошли.
Я заколотила кулаками по его плечам, вырывалась из его рук, но Данизу помогли. Я ничего не могла сделать против пяти взрослых и сильных мужчин.
— Пусти! — Я задыхалась, но слез не было, только отчаянная борьба за себя.
— В комнату тащите, — приказал Аракчеев, чьи-то руки меня подняли и поволокли по коридору. Я упала на пол, отползла подальше от двери, но меня не преследовали.
— Пускай посидит пока, помучается, — донесся до меня голос ублюдка. — Потом ею займусь.
Дверь захлопнулась. Я тут же вскочила на ноги и бросилась к окну — высоко, а под окнами асфальт. Телефон остался в сумке, которая сейчас валялась в коридоре. Но что, если открыть окно и позвать на помощь? Паника не давала четко мыслить, руки дрожали. Я огляделась — кровать и встроенный шкаф. Больше ничего, нечем даже подпереть дверь. Кровать я точно не сдвину с места. Я бросилась к окну, стеклопакеты открывались легко, я уже почти распахнула окно, когда хлопнула дверь.
Глава 19.1
Кора
— Так, так! Птичка решила улететь? Не так быстро. — Чьи-то сильные руки зажали мне рот, а потом толкнули на кровать. Окно захлопнулось. — Сиди тут и не дергайся.
Я смотрела на блондина, который уселся рядом. Крыса. Мелкие заостренные черты лица, серые глазки, тонкие губы. Я теперь в страшном сне буду видеть его ухмылку.
— Даниз сейчас придет, принесет кое-что, чтобы ты посговорчивее была.
— Выпусти меня, — тихо проговорила я. — Я дам денег, очень много денег.
— Если б у тебя они были, тебя б не продали замуж, кукла! — Парень расхохотался. — Лучше сиди и молчи, пока рот не заняли.
Меня передернуло от его слов. Через пару минут в комнату зашел еще один — высокий худой парень. Они и караулили меня, пока не вернулся Аракчеев. Не знаю, сколько прошло времени — может, полчаса, может, час. На улице уже темнело.
— Соскучилась, Каролина? — Даниз сел на кровать и протянул мне таблетку. — Глотай. Поверь, тебе так лучше будет.
Я замотала головой. Зрачки у Даниза были неестественно расширенные, очень черные, на мгновение мне показалось, что передо мной Герман.
Герман. Он… Если бы мы только знали, против кого пошли…
— Что? Не хочешь? — Аракчеев заулыбался и повернулся к парням, которые снова все снимали на камеры. — Ну как знаешь.
Он потянулся ко мне, я еще сильнее прижалась к спинке кровати, понимая, что у меня нет и шанса выстоять. Боже…
Дверь снова открылась, и в комнату заглянул другой подонок, равнодушно посмотрел на меня и протянул Данизу мобильный.
— Брат звонит, — проговорил он. — И когда ты выходил, тоже звонил. Чего мобилу с собой не берешь?
— Я занят. Потом позвоню. После. Хочешь остаться и посмотреть?
Даниз встал с кровати и начал стягивать с себя сначала свитер, а за ним и майку.
— Не, я после. Развлекайся.
И ушел.
Внутри меня все почернело от страха. Даниз потянул руку к моей груди, но я не дала ему до себя дотронуться — изо всей силы ударила его ногой в бедро.
— С-сука! Убью!
Он заскулил, бросился ко мне, вцепился в волосы и сильно потянул к себе. Из моих глаз хлынули слезы.
— Что за хрень? — громко закричал один из парней с камерой, но тут же осекся.
Сквозь безумную боль я услышала чей-то топот, в квартире появились еще люди. Дверь с грохотом отворилась.
Я не видела, кто вошел, но тут же почувствовала свободу — Даниза словно смело какой-то силой. Через секунду я услышала, как он громко заскулил от боли. Открыв глаза, я вскрикнула:
— Герман!
Да так и осталась сидеть на кровати с открытым от ужаса ртом. Так страшно мне не было, даже когда я поняла, что Даниз и его дружки меня изнасилуют.
Я физически чувствовала неконтролируемую дикую ярость, которая вырывалась из Германа. Я не видела его глаз, но видела его руки в крови Даниза, видела, как он безжалостно превращает Аракчеева в страшное месиво. Тот даже не пытался сопротивляться — губы были разбиты в кровь, в глазах застыл такой дикий ужас, что я едва узнавала самодовольного безнаказанного подонка, который всего несколько минут назад считал себя королем.
Герман изо всей силы бросил Даниза на пол, не заботясь о том, что тот мог удариться головой, и обернулся ко мне. Я наконец увидела его глаза. Черные бездушные глаза… убийцы.
Вот поэтому все так боятся его взгляда. Чувствуют, что могут увидеть в нем свою смерть.
— Кора! — хрипло прошептал он. Его взгляд оживал.
Я молча протянула к Герману руки, не в силах сказать и слова. Совсем забыла о порванной блузке, о спутанных волосах. Это все было неважно, главное, что он шагнул ко мне и крепко прижал к себе.
Мне показалось, я услышала «прости». Его сердце билось так быстро, что я испугалась, что оно не выдержит. Как и мое. Я понятия не имела, как он здесь оказался, что вообще произошло, но я точно знала: он меня спас от самого страшного, что может произойти с женщиной. От того, что я, наверное, не пережила бы.
Герман чуть отодвинул меня от себя, глянул на мою грудь, и его лицо потемнело от ярости и от… боли. Я лихорадочно пыталась прикрыться руками.
Он молча стянул с себя черную толстовку с капюшоном.
— Подними руки, — негромко сказал он. За его спиной раздался стон Даниза. — Вот, так, умница.
Я словно вселилась в Германа. Его неизменная черная толстовка и правда иногда казалась его второй кожей. Он неотрывно смотрел на меня, нежно едва касался моих щек, гладил по волосам, а потом очень осторожно прижался горячими губами к моим. От нахлынувших радости и облегчения я закрыла глаза. У нас одно дыхание на двоих, я слышала, как уже спокойнее билось его сердце. Все будет хорошо. Теперь я знала это точно.
Едва я подумала об этом, Даниз снова подал признак жизни — он, кряхтя, зашевелился и попытался встать. Герман неохотно поднялся с кровати.
— Кора, — говорил он так тихо, что только я его слышала, — уходи отсюда. Артем тебя проводит, я скоро приду.
