— На твоей земле, Фабрицио! Если сука или её выродок переступят эту границу, — махнул в сторону ворот пистолетом, — хотя бы на дюйм… Я буду считать это нарушением границ. И выпотрошу. Обоих. — Гвидо отошёл. — Выпотрошу, запомни!.. — ухмыльнулся он. — Но для начала тебе нужно, чтобы эта сука и её выродок не сдохли! Многие умирают от огнестрела!
Фабрицио скорым шагом направился в свой дом. Для человека его возраста это был почти что бег. Дядя Дэниела опустил меня на просторный диван в гостиной. Приказал прислуге срочно пригласить его личного врача.
— Ты не умрёшь, Лоррейн, — заверил меня Фабрицио, разглядывая ранение. — Если я что-то понимаю в ранениях, тебя лишь немного оцарапало.
— Ребёнок…
— Ты не потеряешь ребёнка. Только не в моём доме!
Я зарыдала от облегчения, но в тот же момент лицо Фабрицио начало отдаляться и утонуло во тьме.
Глава 26
Около трёх лет спустя
Я выглянула из окна дома Фабрицио. Увидела няню, играющую с моим мальчуганом, и помахала ей рукой. Мой сынишка Марко увидел меня и радостно улыбнулся.
— Мама, пойдём к нам! — крикнул он.
— Обязательно, милый. Только позавтракаю с дядюшкой и сразу же спущусь к тебе!
Я захлопнула окно и спустилась в столовую.
С момента моего побега из больницы прошло почти три года. Я до сих пор жила затворницей в доме Фабрицио — не могла пересечь границу. Возле дома постоянно дежурили люди Гвидо. Они день и ночь наблюдали за тем, чтобы я не выскользнула прочь. Ни я, ни мой сын. Марко родился в доме и рос в нем же. Гвидо пытался выманить меня. Он пускал в ход всё — лесть, задабривания и даже хитрость. Пытался подловить на неосторожности и даже пробовал обмануть моего малыша, играющего во дворе.
У него ничего не выходило. Это злило Гвидо Риччи. Год брака давно прошёл. Гвидо жаждал заполучить состояние Дэниела. Хотел, чтобы при разводе я переписала всё на него. Но я упорно сидела в башне из слоновой кости. Я не могла допустить, чтобы ублюдку обманным путём досталось состояние моего покойного мужа. И уж тем более я не верила его просьбам договориться мирным путём.
В столовой меня уже дожидался Фабрицио. Первое время наши отношения были натянутыми. Мы почти не разговаривали. На каждую попытку сообщить, как всё было, Фабрицио отвечал одинаково — поднимался и уходил. Подумать только, до рождения Марко я общалась лишь с медицинским персоналом, посещавшим меня в доме Фабрицио, и его слугами. Дядя Дэниела не питал ко мне особого тепла. Я боялась его и чувствовала лишним человеком в его доме. Но после рождения Марко всё изменилось. Я разглядела в мужчине черты заботливого родителя, пусть даже у него никогда не было детей. Когда увидела, как Фабрицио, склонившись над Марко, сказал едва слышно, что малыш — копия Дэниела, мои нервы сдали окончательно. Я разрыдалась и не могла остановиться. Ревела навзрыд и высказывала всё, что накопилось у меня на душе. В том числе и то, как Гвидо гнусно подставил меня перед Дэниелом и как отравил моего мужа.
Фабрицио выслушал меня и долго молчал, потом обругал себя за то, что не давал шанса высказаться раньше. Ведь теперь было упущено много времени, и нам оставалось лишь одно — жить с тем, что есть.
Кажется, это было очень давно. Но в то же время события вставали передо мной, словно живые. Сейчас меня и Фабрицио связывали тёплые, доверительные отношения. Мы разговаривали как друзья. И я изо всех сил пыталась говорить о своём затворничестве в ироничном тоне, чтобы не падать духом. Но это было невероятно сложно.
— Гвидо вместе с подарком для Марко передавал тебе привет, — ровным голосом заметил Фабрицио за завтраком.
— Опять? — спросила я. — Что на этот раз? Обещал выпотрошить меня, как рыбу?
— Нет. Но демонстративно взорвал женский манекен под воротами моего дома. Свиная кровь, ошмётки мяса… Гвидо склонен к импульсивным поступкам и демонстративным жестам.
— Тебя это не беспокоит?
— Ничуть, — пожал плечами Фабрицио. — Я восстал из мёртвых на своих похоронах. Это было шокирующе для всех остальных и для меня в первую очередь. Теперь меня трудно удивить…
Я молчаливо согласилась с Фабрицио. Но меня тяготили мысли о собственной неволе. Моя совесть не замолкала ни на секунду. Я уже привыкла к её укорам, но никак не смогла смириться, что Марко проживёт в неволе и страхе всю свою жизнь.
Мы с сыном находились под защитой Фабрицио, но только на территории его дома. Роскошный замок и огромный сад — вот границы нашей свободы. Фабрицио богат и часто заказывает увеселительные мероприятия для Марко. На территории поместья побывал и передвижной цирк, и воздушные акробаты, и ростовые куклы, и даже мини-зоопарк. К нам приезжают курьеры, привозят роскошную дизайнерскую одежду, мы питаемся изысканными блюдами из самых дорогих ресторанов, если пожелаем, но всё это в пределах одного дома. Марко нужно общение и со сверстниками. А Гвидо в последнее время увеличивает своё влияние и прогибает под себя многие семьи так, что они опасаются приехать на день рождения Марко.
Даже слуги…
Фабрицио хотел скрыть от меня информацию, но я подслушала, что Гвидо начал прижимать семьи тех, кто осмелился прислуживать Фабрицио в его доме. Гвидо давал понять, что с нами связываться не стоит. Если так пойдёт и дальше, мы умрём в полном одиночестве в стенах роскошного замка. Или терпение Гвидо лопнет, и он возьмёт дом штурмом.
— Нет повода для беспокойства… — сухая ладонь Фабрицио накрыла мою.
Я в этот момент с тоской смотрела в окно. Мы жили в золотой клетке. И я не видела ни одного шанса покинуть ее. Всё чаще меня одолевали мысли сдаться. Какой прок от миллионов Дэниела, если Марко живёт в клетке? Какой толк в моей жизни, если я виновата в смерти любимого? И если бы речь шла только обо мне, я тотчас же сдалась Гвидо и прервала мучения. Но теперь я не была уверена, что Гвидо сдержит своё слово. Мне кажется, я его разозлила. Теперь я боялась, что Гвидо отыграется и на Марко. При любом раскладе. Гвидо — ублюдок, каких поискать. Уверена, что он не погнушается поднять руку и на двухлетнего мальчугана.
Я смахнула слёзы и подняла сухую ладонь мужчины, поцеловав её.
— Спасибо за всё, Фабрицио.
— Я не мог поступить иначе, — просто ответил мужчина. — Не смей сдаваться. Иначе всё было сделано зря. Сдашься сейчас — не было смысла в безумном побеге беременной девушки, не было смысла в бунте, не было смысла ни в чём. Тебе есть за что держаться — Марко. Марко — сын Дэниела.
— Я знаю, Фабрицио. Но я хотела бы видеть своего сына свободным человеком и сильным мужчиной. Только после этого я бы умерла спокойно.
Фабрицио стукнул кулаком по столу.
— Стены моего дома никогда не увидят суицида и не услышат панических слов о самоубийстве.
— Я так виновата перед Дэниелом… Эту вину мне никогда не смыть кровью, — слёзы закапали из моих глаз.
