Книга И горы смотрят сверху, страница 42. Автор книги Майя Гельфанд

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «И горы смотрят сверху»

Cтраница 42

И он зарыдал в голос, не стыдясь своей боли. В комнате стало тихо, лишь раздавались стрекот свечи да шуршание мышей.

– А знаете, почему они все это делают? – вдруг снова заговорил Шауль. – Потому, что боятся нас. Тиранят, убивают, насилуют, позорят – и боятся. Палач всегда боится свою жертву, боится в глаза ей взглянуть, чтобы в них не увидеть себя – зверя. Поэтому хотят истребить нас, чтоб вымерли мы, как собаки, и духу нашего не осталось. Боятся нас. Потому что даже последнюю козявку нельзя убить, глядя ей в глаза. Боятся…


Установление советской власти вызвало вооруженное сопротивление свергнутых политических сил, что вылилось в гражданское противодействие, а затем в Гражданскую войну.

Осенью 1918 года была создана Чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией. Начались аресты, казни, расстрелы, пытки. Лев Истратов стал одним из самых активных сотрудников этого учреждения.

Всероссийская чрезвычайная комиссия создавалась как аппарат, опирающийся на помощь и содействие широких масс трудящихся, кровно заинтересованных в безопасности советского строя. Ее делом было предотвращать преступления, направленные против строя, и пресекать контрреволюционные настроения. Чекисты пошли на фабрики, заводы, в воинские части, проводили разъяснительные беседы с рабочими, солдатами, матросами о своих задачах, просили сообщать сведения о контрреволюционерах и приглашали принять активное участие в работе ВЧК. Объявления об этом публиковались в газетах. Вскоре от желающих не стало отбоя, поэтому приходилось устраивать серьезный отбор. Счастливцы носили красивые блестящие погоны и замечательные шинели, похожие на армейские. Они пользовались всеобщим уважением, а несчастные, не попавшие в ряды чекистов, нередко так расстраивались, что опускались на самое человеческое дно, превращаясь в объекты охоты для своих бывших соратников по соисканию места. Бывало, и кончали с собой.

Истратов стремительно поднимался по ступеням иерархической лестницы. Он активно участвовал в раскрытии и разгроме контрреволюционных вредительских организаций в промышленности, вел беспощадную борьбу с врагами молодого государства.

Его задачей было укрепление советской власти и защита ее от бесчисленных покушений. Он ездил по казахским аулам и русским селам, назначал руководителей, следил за выполнением плана сдачи хлеба, изматывал провинившихся долгими допросами и устанавливал на местах агентурную сеть. Принимали его по-разному. Как правило, люди встречали нового начальника с недоумением и опаской. Молодость его внушала недоверие, с одной стороны, но и страх – с другой. Изредка предлагали ему остаться на ночлег или поужинать. Люди делились кровом неохотно, кормили и вовсе из-под палки.

– Нету ничего, – отвечали, – белые все порубили, красные все сожрали.

Однажды Истратов добирался добрых полдня в дальний аул на разбитой телеге, которую тащила старая кобыла. Автомобили в ту пору были исключительной редкостью. Да и какой автомобиль протиснется по узким горным тропам, где не всякий осел одолеет крутые подъемы и спуски?

Он был изможден и голоден, но от местных приветливости не ожидал. Чужак, представитель враждебной, власти, он привык к тому, что его боялись, ему врали и старались избавиться от него как можно быстрее.

Но к удивлению Истратова и его попутчика – смышленого паренька по имени Иван с хитрыми живыми глазами и искривленными обмороженными пальцами – в центральной богатой юрте, куда они направились сразу по прибытии, их ждал богатый ужин: мясо, свежие баурсаки, колбасы. Посреди стола возвышалась баранья голова, запеченная так искусно, что, казалось, вот-вот заблеет. Открытые глаза животного остекленели в удивительном спокойствии существа, которое познало жизнь и достойно встретило смерть.

Встречал гостей хозяин юрты, он же старейшина аула – высокий широкоплечий пожилой мужчина, Нурберген-дана [49].

– Драсти, айналайын! [50] – приветливо поздоровался он. – Мал жан аман ба? [51]

Гости смутились на секунду, потом Истратов строго сказал:

– Мы приехали проверять состояние советской власти в вашем районе.

– Какая работа? Никакая работа! – весело ответил мужчина, улыбнувшись во весь рот. – Сначала кушать, потом работа.

Истратова и Ивана тут же усадили на низкий диванчик, сунули в руки тарелки. Женщины в традиционных платках сновали с подносами и широкими удобными пиалами, куда чуть-чуть, на донышко, наливали чай с молоком. Нурберген-дана, усевшись рядом на низкий диван, посреди юрты, под самым шаныраком [52], угощал гостей, подсовывая лучшие куски мяса и приговаривая, мешая русские слова с казахскими:

– Кушайте, айналайын, мы, казахи, гость уважают. Мы, казахи, гостеприимный народ.

Гости недоумевали. Слишком много почестей наводили на тревожные мысли. Но они были голодны. Глава семьи тщательно разделывал голову: мозг выдали гостям, разбавив бульоном. Уши – детям, чтобы были послушными. Язык разделили между всеми трапезничающими.

– У нас говорят, – рассказывал хозяин, – каждый гость – божий гость. Мы гость любим.

В конце трапезы он громко позвал:

– Жена, поди сюда.

Пришла женщина, немолодая, но красивая, с чистым лицом и блестящими глазами.

– Возьми это, – он указал на баранью голову, – отдай собакам.

Женщина повиновалась. Взяла остатки мяса, демонстративно пронеся разделку мимо гостей, и выбросила собакам. Те, радостно заскулив, сожрали голову. Будь Истратов более осведомлен о местных традициях, это вызывало бы у него подозрения. Но он был зол, молод и категорически беспечен.

– Мы, казахи, гость любим, – загадочно повторил хозяин и широко улыбнулся.

– Ну, спасибо, дорогие хозяева. – Истратов вытер руки о скатерть и довольно икнул. – Накормили-напоили. Теперь нужно и за работу. Я хочу осмотреть ваш населенный пункт, проверить, чего не хватает, чем нужно помочь.

– Извольте, – ответил хозяин.

– Вы эти царские выверты бросьте! – сурово сказал Истратов. – У нас принято говорить: пожалуйста.

– Как скажешь, айналайын, – последовал ответ.

Аул был большой и, по всей видимости, небедный – по теперешним меркам, разумеется. Его еще не коснулась война, стада были целы, юрты нетронуты, люди спокойны. Хотя и здесь звучали отголоски боев: то там, то тут попадались раненые казахи из демобилизованных, изредка слышались причитания женщин. Но в целом было ясно: аул еще не вступил на путь социалистического строительства.

Истратов заглядывал в каждую юрту, вежливо здоровался с хозяевами, прохаживался, заглядывал в котлы и под кошмы – смотрел, не припрятано ли где оружие. Если находил – тут же кивал Ивану, тот ловко подхватывал ружья и кинжалы и утаскивал в телегу. За два часа чекисты тщательно осмотрели весь аул, не по разу обошли вокруг юрт, изыскивая подозрительные предметы, зашли в загоны для овец, потрепали по шерсти собак. Им никто не препятствовал, и принимали их вполне дружелюбно.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация