— Розовый или жёлтый колпачок на вечеринку в честь ухода?
— Да пошёл ты… — цедит он сквозь зубы. — Я уйду уже сегодня и заберу с собой лучших! Ты ещё пожалеешь!
— Не сомневаюсь, — фыркаю я.
Вновь захожу в кабинет отца. У нас с ним были сильные разногласия в прошлом. Я не желал идти по его стопам и только в пику ему пошёл служить в федеральное бюро. Потом мой старик откинул копыта, а мы так и не помирились.
Сейчас я захожу в его кабинет и уже не чувствую яростного желания разрушать что-то ещё. Моя жизнь и так не может назваться образцовой. Если я начну колотить мебель, вымещая на бездушных предметах злость на мёртвого отца, меня точно можно будет записать в психи!
— Надо же. Ты действительно здесь!
Я оборачиваюсь на голос постороннего.
— Итан? — удивлён до предела появлением приятеля. — Что ты здесь делаешь?
Глава 27. Мерзавец
Наглец приподнимает уголки губ и заходит в кабинет, швыряя мне маленький букет, которым обычно кидаются невесты на свадьбах.
— Поздравляю с вступлением в должность. Размочил свою целочку неприкосновенности к делам отца!
— Да пошёл ты! — смеюсь, но ловлю букет. — Да, размочил.
— Я не верил до последнего. Даже когда Ченс сказал, что ты взялся за ум, я лишь посмеялся. Но проезжал мимо офиса и заметил жёлтую бестию…
— Ага. И вот я здесь, — обвожу рукой кабинет и заваливаюсь в кресло. — Недурственно, да?
— Да. Она на тебя хорошо влияет.
— Кто? — спрашиваю как можно небрежнее.
— Сам знаешь кто. Рыжая. Если ради неё ты даже решил взяться за управлением компанией отца, то она, должно быть, необыкновенная девушка.
— Притормози! Просто моя цель оправдывает средства! Ясно?
Итан издаёт лёгкий смешок.
— Хорошо. Будь по-твоему… Вообще-то я заехал не для того, чтобы поглумиться над тобой.
— Да ладно? Я думал, ты живёшь только ради этого!
— Я хотел извиниться. По-настоящему извиниться. Не ради того, чтобы не портить праздник Ченса, — Итан прочищает горло и переплетает пальцы рук. — Я был неправ. Извини, что наехал на тебя и не поверил.
— Извинения приняты! Причём, уже давно, — морщусь я. — И перестань стоять, как мнущаяся целка.
— Это было важно для меня — поговорить с тобой глазу на глаз. Мы поругались без посторонних, значит, я должен был извиниться. Тоже без посторонних.
— Супер.
— Да. И пошёл ты на хрен! Больше не дождёшься от меня извинений! — сразу же оживляется Итан. — Потому что несмотря ни на что, ты остаёшься безбашенным Мерзавцем, у которого есть проблемы с наркотиками и с самоконтролем.
Бля… Да он издевается! Я глажу руками столешницу, опираюсь на неё ладонями и смотрю другу в глаза.
— Что ты знаешь обо мне? Ты знаешь, как я подсел на героин? Нет? Так вот я тебе расскажу. Я работал под прикрытием, чтобы подобраться к крупным дилерам наркоты. Изображая торчка, часто приходится притворяться, что ты ширяешься. Для проверки чистоты товара. Обычно это всего лишь инсценировка, игла вонзается в крохотный грёбаный шарик, зажатый у локтя. И ты словно самый лучший актёр, корчишь из себя обдолбанного и радостного торчка. Но в тот раз всё пошло не так. Грёбаный шарик подвёл меня. Его просто не оказалось. На кону было очень совершение очень крупной сделки и потенциальный выход на того, кто стоит за особо крупными поставками. Так что мне пришлось ширнуться герычем по-настоящему! Или бы меня просто прикончили на том же самом месте. Ты предпочёл бы сдохнуть? Не думаю… — усмехаюсь.
Итан плотнее сжимает челюсти.
— Что ж. Это многое объясняет. Скажи, оно того стоило?
— Сделка закрылась. Мы нашли того, кто за этим стоял. Потом меня выперли со службы.
— За что? За проблемы с наркотиками?
— Нет! За проблемы с самоконтролем. Когда мы взяли его… Взяли того, кто за этим стоял, он много трепался. Открыто смеялся, что уже завтра самый крутой адвокат, юрист от бога, вытащит его под залог, а потом нагнёт свидетелей обвинения и подотрёт задницу их показаниями. Меня вытащат, говорил он, Адриан Боуманн способен выиграть спор за душу грешника у самого дьявола. Он не мог знать, что я — сын того самого Боуманна. Но я знал. Знал, что он прав. Мой папаша вытащил бы этого мудака, использовав каждую нестыковку, каждое упущение со стороны силовиков. А их при задержании было немало! И тогда… — перевожу дыхание. — Тогда я просто пристрелил ублюдка, оформив это как убийство при попытке к бегству. Соврал с три короба в рапорте! Всем было ясно, что к чему. И мне указали на дверь. Вот и всё…
— Нет. Не всё. Теперь ты перешёл на лёгкие наркотики и пытаешься перебить одну тягу другой? Это помогает?
— Держусь, как умею! — огрызаюсь я. — Доволен?
— Более чем. Тебе стоит пройти курс в лечебнице.
— Нет-нет-нет! Это для конченых нариков. Я держусь, ясно тебе, святоша?! Держусь! Вот уже несколько лет хожу по лезвию бритвы и всё ещё не сорвался вниз.
— Как знаешь! — пожимает плечами Итан. — Теперь мне многое стало ясно.
— Отлично! Твоя очередь.
— Моя? — удивляется Итан. — С хрена ли?
— Я знаю, что тебе дорога жёлтая бестия. Почему?
Итан упрямо наклоняет голову и плотнее сжимает губы.
— Это личное.
— Ебись ты раком! Моё, значит, не личное, и тебе нужно знать все подробности! А твоё — личное? Вали отсюда!
Я вихрем достигаю приятеля и толкаю его плечом. Распахиваю дверь.
— Пошёл. Вон.
— Ты серьёзно? — возмущается Итан. — Бро! Мы только что помирились!
— Если ты ждёшь педрильских поцелуев, то их не будет.
— А если я расскажу тебе, в чём дело? — смеётся Итан. — Ладно, забей. И закрой дверь! — Наглец прогуливается по кабинету отца и садится в его кресло. — У твоего отца отличный вкус. Мне здесь нравится… — он вынимает из кармана пиджака флешку и кладёт её на стол.
— Что это? — спрашиваю я, забыв о том, что секунду назад хотел вышвырнуть друга из своего офиса.
— Запись с видеорегистратора красного мерса. Там ясно видно, что виновата тёлка, а не ты.
— Срань господня, я так и это знаю.
— Но я не знал этого наверняка. Теперь — знаю, поэтому извинился! — Итан усмехается. — Знаешь, в последнее время ты выглядишь так, словно прыгнул выше своей головы. Как бы ты ни отрицал, рыжуля на тебя хорошо влияет. И не отрицай… А теперь я объясню, чем так дорога для меня жёлтая бестия…
Я усаживаюсь поудобнее и командую себе придержать язык за зубами. Не хочется спугнуть Итана. Я на самом деле хочу узнать своего приятеля поближе. Ченс многое знает о нём, но для меня некоторые мотивы поведения Итана оказываются загадкой.
