— Что? — он словно просыпается, смотря на меня пьяным взглядом. — Это дерьмо не для тебя! Уходи, Огонёчек. Не пачкайся об меня ещё больше.
— Я хочу быть с тобой. Это не означает запачкаться. И если наркоманский рай — это твоя единственная реальность, значит, я буду там. Вместе с тобой.
Он подскакивает и хватает меня в охапку, встряхивая.
— Это убьёт тебя!
— И тебя тоже! Хочешь травиться? Не забудь перед этим дать и мне порцию яда! — смотрю ему прямо в глаза, не отводя взгляда.
Мы словно пытаемся бороться друг с другом. Опять воюем. Когда уже наступит длительное перемирие? Не кратковременная передышка после секса, а долгие минуты единения. Наверное, никогда.
— Давай! — требую я. — Я тоже хочу попробовать.
— Проваливай к чёрту, Эбигейл!
— Только вместе с тобой, Мэтью! — подлетаю и бью его по груди кулаками. — Сейчас я ненавижу тебя ещё больше! Ты бросил меня одну! И ушёл… Ушёл накачиваться наркотиками? Отличный выход. Хочешь сдохнуть? Не подумал, каково будет мне, если потом я найду тебя, умершим от передозировки? Ты не Мерзавец. Ты просто эгоист!
Мэтью позволяет колотить себя, а потом резко опускается на пол и обхватывает ладонями моё лицо.
— Я не позволю тебе прикасаться к наркотикам!
— Не позволяй сделать это прежде всего себе!
Я влепляю ему пощёчину и бью в ухо так, что уверена — у него чертовски сильно звенит в голове. Мэтью на мгновение разжимает захват пальцев. Не давая ему опомниться, приближаюсь к его рту, алчно вбирая его губы. Сосу, слизывая вкус табака, выпивки и марихуаны. В нём много пьяной дури, и у него слетают тормоза. Возможно, мне удастся его остановить. Или мы упадём в эту глубокую пропасть и разобьёмся. Вместе.
Мерзавец позволяет себя целовать первые несколько секунд, потом активно включается в дело, шаря по моему телу руками.
— Сучка, ты выводишь меня из себя!
Я царапаю пальцами топорщащуюся ширинку на его джинсах. Кажется, обламываю ноготь. Но это такая ерунда. Не имеющая значения. Я жадно тяну язычок молнии вниз и освобождаю его член, подпрыгнувший в мою ладонь. Резко сжимаю напряжённый ствол в руке и приподнимаюсь, вожу крупной головкой по своей промежности.
Она вмиг намокает. Я становлюсь готовой и податливой ради него. Раскачиваю бёдрами и дразню его влажными складками. Наслаждаюсь каждым его отвязным и пошлым стоном. Он мнёт мою задницу пальцами и жадно смотрит мне в лицо.
— Тебе нужен наркотик, Мэт? Как насчёт этого?
Я со всего размаху опускаюсь на его член. Мы дёргаемся и кричим одновременно, подаваясь навстречу друг другу. Он крепко и сильно сжимает меня, до хруста в сдавленных костях. Упирается лбом в моё плечо. Он мокрый от выступившей испарины.
— Да… Это то, что мне нужно. Только ты умеешь вытрахивать дурь из моей башки. Сделай это, — просит он. — Выбей из меня дерьмо… Я не хочу быть таким, как сейчас. Просто не могу удержаться.
— Я с тобой. С тобой! С тобой! — повторяю без конца, взмываю и опускаюсь над ним. Снова и снова. Вколачиваю его в свою киску так, чтобы он понял: мы — единственная реальность друг для друга. Яд и спасение в одном флаконе.
Моя безумная скачка не длится долго. Мы кончаем одновременно. Жадно хватаем воздух искусанными губами. Чуть позднее взгляд Мерзавца немного проясняется. Он смотрит на меня как-то по-новому. Так ещё ни разу не смотрел.
— Оказывается, тебе идёт моя одежда. Я хочу, чтобы ты носила её всегда. Будешь?
— Буду. Только уйдём отсюда. Прошу?
Мэтью легко поднимается и берёт меня руки. Мы покидаем гараж. Я думаю, что он сразу отнесёт меня в дом. Но проходя мимо сада, он ставит меня на разогретую солнцем землю.
— Минутка, Огонёчек.
— Мэт! — зову его. — Куда ты?
Он не отвечает, но возвращается почти сразу же, неся несколько роз. Наломал их голыми руками. Разодрал кожу острыми шипами, и теперь по рукам струится кровь.
— Ты сумасшедший. Теперь мне придётся лечить и твои руки, — шепчу я, целуя его губы.
— Вылечи меня, Огонёчек, — серьёзно просит он. — Я не смогу сделать это в одиночку.
Глава 39. Эбигейл
— Тебе придётся несладко со мной, крошка… — в очередной раз повторяет Мэтью.
Мы уже приняли душ и переоделись. Потом я обработала его руки. Теперь на руках моего любимого Мерзавца красуются бинты и пластырь.
— Прошу, Мэт… Ты мог просто поговорить со мной, прежде чем творить чёрт знает что! — укоряю его.
— Скажи, как тебе удалось так быстро перебраться из разряда «девушки, которую я хочу трахать вечность напролёт» в разряд «девушка, который известны мои тайны»? — усмехается Мэт.
Как обычно, он прячет за грубостью — нежность, а за пошлостью — глубину.
— Твои тайны для меня ещё неизвестны. Скажешь, почему ты хотел это сделать?
Я забираюсь к нему на кровать. Мерзавец позволил мне навести порядок — я проветрила комнату и постелила новое бельё. Оно мятое, потому что я не смогла найти утюг в доме Мэта. Но пахнет чистотой и свежестью. Через открытое окно врывается тёплый, ночной воздух и трескотня сверчков. Так тихо и спокойно мне не было ещё ни разу. Словно шторм улёгся, и море вернулось в свои берега. Рядом с ним.
— Это давняя история. Она постоянно сжирала меня изнутри. Связанная с отцом…
— Почему у тебя был конфликт с отцом? — поинтересовалась я.
— Я всегда считал его деньги грязными. Ведь он брался за самые сложные и денежные дела, самые запутанные и скандальные. Он вытащил со скамьи подсудимых не одного ублюдка. Но я ненавидел его не из-за того… — Мэт вздохнул. — Это случилось много лет назад. В нашем доме всегда было полно прислуги. В то время я уже был здоровенным лбом, подростком, вовсю заглядывающимся на девок. Мне приглянулась одна, — ухмыляется. — Из персонала. Она была старше меня на пять лет. Горничная. Я, как озабоченный, дрочил на свои фантазии о ней. Спускал деньги на дорогие подарки, золото, цацки… Букеты. Короче, делал это тайком. Предки бы точно не одобрили такого. И я видел, что она оказывала мне знаки внимания. Ну-у-у-у, знаешь, наклон, прогиб, случайно покажет кромку чулок или облизнёт губы. Эта сучка дразнила меня, уверен. Мой стояк был почти круглосуточным. Я очень сильно хотел трахнуть её. Очень… Потом набрался смелости и швырнулся ей записочкой, назначив место встречи. Она сказала, что придёт. Я пришёл и увидел, как она стоит на четвереньках, а её трахает мой папаша. Как вспомню, сразу в глотке всё спирает. Я разбил ему лицо кочергой от камина, — ухмыляется Мэт. — Едва не забил его до смерти. Был большой скандал. Шумиха знатная… Так мама узнала, что отец похаживает налево, потрахивая всех подряд. Они развелись в тот же год.
— Поэтому ты не любишь отца?
— Наши отношения были тёплыми, но после этого испортились. Отец сказал, что он видел мою увлечённость той девушкой. Он сказал, что Бет, так звали её, шлюха, каких поискать. Хотел вышвырнуть её почти сразу же, как только узнал, что я запал на неё. Но оставил, чтобы показать: она просто меркантильная и алчная девка, каких много. Мы почти перестали общаться. Бет уволили. Но это не помешало мне назначать встречи ей тайком. Сейчас я понимаю, что отец был прав. Бет тянула из меня деньги для себя и своей семьи. Много денег. Она сводила меня с ума — давала потрогать себя, влажную, позволяла лишь немного привсунуть член, потом вскакивала и убегала. Полноценный секс у нас случился лишь однажды. И по вкусу это было всё равно, что трахнуть мечту и понять, что она пустышка. Но я продолжал держаться за неё, словно одержимый. Когда увлечён чем-то или кем-то так же сильно, сложно расставаться с иллюзиями. Она пользовалась мной… Да, я был готов на всё, чтобы удержать её. Тайком приводил её домой. Она говорила, что ей нравится запретное. А я верил этой длинной лапше на своих ушах. Обычно это было очень быстро — она дрочила мне рукой или брала в рот, мы пили, и я отрубался очень быстро, потом выпроваживал её… Бет пользовалась мной — опаивала и воровала драгоценности. Доказательств было мало, ведь я знал, как отключить камеры. Пока я дрых без задних ног, она подворовывала, а иногда заменяла драгоценности подделками, чтобы не сразу хватились. Разумеется, это не могло длиться долго. Отец узнал об этом и хотел засудить её. Но засудил не за воровство, а за растление малолетних.
