Глава 1. Тихоня
– Только не это… – причитаю я, начиная молиться, услышав, как надсадно фырчит старичок «Форд».
Откровенно говоря, его законное место на свалке. Чудо, что он вообще ещё на ходу. Старая машина начинает тарахтеть, как блендер, перемалывающий кофейные зёрна, издаёт громкий чих и глохнет.
– О нет, давай же, милый, я в тебя верю, – шепчу, поворачивая ключ в замке зажигания.
Частое тарахтение и тишина. Снова. «Форд» начала восьмидесятых отказывается заводиться. Я осторожно вылезаю из салона. Оглядываюсь в густых сумерках. Щербатая дорога освещается одним фонарём. Жуткий, зловещий желтоватый свет. Причём довольно далеко. Я обхожу тёмно-зелёное авто со всех сторон, будто это поможет ему завестись. Не знаю, в чём причина, но из-под капота тянет палёным. Это дурной знак.
Прикусываю ладонь, чтобы не разрыдаться. Уже вижу лицо Макса – старшего брата, орущего на меня: «Бестолочь! Неудачница! Руки из задницы!..» Потом он отчитает меня за то, что я сломала автомобиль. И если у него будет отличное настроение, я смогу отделаться всего лишь криком. Если же нет… Мне даже страшно подумать. У брата очень тяжёлая рука. Знаю об этом не понаслышке. Поэтому я мысленно обращаюсь к старой развалине, чтобы она завелась и потерпела ещё немного. Самую малость. Каких-то двадцать минут – и я буду дома. Лишь бы убраться поскорее с этой дороги. Она проходит слишком близко к кварталу, который хорошие девочки вроде меня должны избегать, как огня.
Да-да, я знаю об опасности. Но за лекарствами для домашнего питомца пришлось ехать к ветеринару. Я выехала поздно, решила срезать по короткому пути, но его, как назло перекрыли. Я сделала огромный крюк и… И вот я здесь.
Летний вечер довольно тёплый, но по ногам внезапно проносится холодок, и начинают бегать мурашки. Совсем не от ветра, а от ощущения чужого внимания. Кто-то сканирует меня липким жадным взглядом.
Мне хочется вымыться и убраться отсюда. Если этот кто-то из банды Чёрных Псов – я попала. Чёрт побери, я крупно попала!
– Ц-ц-цып-цып-цып… – звук приходит справа.
Я нервно дёргаю головой и сразу же зажмуриваюсь от дальнего света, ударившего по глазам. Машина. Скорее всего, мне «повезло» попасть под прицел уличных отморозков. Просто прекрасно!
Я была так увлечена своими мыслями, что не услышала, как ко мне бесшумно подкрались чужаки.
– Hey, geys, смотрите, кто здесь, а? – в голосе говорящего отчётливо слышится акцент.
От страха я покрываюсь липким холодным потом. Это точно члены банды. Они называют себя Чёрные Псы и носят чёрные банданы.
Не могла же я вляпаться больше, чем сейчас! Мне очень страшно. Я просто мечтаю, чтобы земля под ногами разверзлась, поглотила меня и никогда не выплёвывала обратно.
– Проблемы с тачкой, чика? – слышится ещё один голос и шорох шин.
Их тачка подъезжает вплотную к моей. Я закрываюсь от слепящего света ладонью и тщетно пытаюсь разглядеть, сколько их.
– Мы можем решить проблему…
– За небольшую плату! – подхватывает первый.
– Погаси свет, ну… – лениво цедит сквозь зубы… третий.
Матерь божья, судя по голосам, их трое. Всё, на этом моё терпение лопается, и я с бешено колотящимся сердцем ныряю в салон своей древней тачки. Пытаюсь закрыть дверь. Но, как назло, дверь хлопает вхолостую. Снова и снова. На третий раз она распахивается резким рывком, а мне в волосы вцепляются сильные пальцы.
– Смотрите, какая смазливая мордашка!
– От-т-т-тпустите меня! – голос напоминает писк мыши, раздавленной кем-то большим и сильным.
– Давай познакомлю тебя с парнями.
От нахала несёт пивом, дешёвым табаком и запахом пота. У него сильные, накачанные руки, сплошь забитые татуировками. Даже пальцы в чернилах. Он усмехается и перекатывает во рту зубочистку, а потом внезапно сплёвывает её вместе с харчком на пол салона моего «Форда». Это возмущает меня даже больше, чем хватка пальцев в волосах. Потому что я отдраила старикана до зеркального блеска, и мне жуть как не нравится видеть плевок, в котором находится изжёванная зубочистка.
– Не плюйтесь!
– Чё?
Он дёргает меня так, что едва не выдирает клок волос. Вытаскивает меня из салона и встряхивает. Кожа на голове вспыхивает сильной болью. Из уголков глаз поневоле скатываются крохотные, но обжигающие слезинки.
– Ал, улов просто блеск…
Я всё-таки ошиблась. Их не трое. Их четверо. Четвёртый опирается задницей на капот ярко-синей тачки и лениво чистит ногти ножом. Изредка поглядывает на меня, усмехаясь. Сальная грязная усмешка в сочетании с пугающей пустотой в его глазах заставляет меня трястись от страха. Я боюсь его даже сильнее того, кто дёргает меня за волосы и демонстрирует дружкам, словно тушку зайца, пойманного на охоте.
– Посмотрите, ну… – заставляет меня крутануться. – Какая сочная задница! Парни, кто первым будет колоть этот орешек?
Я молочу воздух руками. Но мои слабые трепыхания вызывают лишь смех ублюдков. Двое приближаются ко мне, потирая ладони.
– Сочная малышка. Кажется, она заблуди-и-и-лась, – приторно сюсюкает парень, на котором лишь красная майка и короткие джинсовые шорты. Второй, чуть массивнее и намного толще, поддакивает, хлопая дружка по плечу.
– Нужно показать малышке дорогу домой, – и трогает себя за ширинку.
Мерзкий, похотливый урод. Приятели гогочут, довольные его шуткой. Я понимаю, что было ошибкой витать в облаках, отправляясь далеко от дома. Мне не стоило пытаться срезать путь. Чёрт побери, мне вообще не стоило брать старичка «Форда». Теперь у меня проблемы покрупнее внезапно заглохнувшей машины. Скоро на мне не останется живого места. Четвёртый, сидевший на капоте тачки, подходит вразвалочку и осматривает машину, потом задумчиво скребёт щетину на подбородке ножом.
– Снять почти нечего. Но ладно… Отгоним Питу. Пусть хоть за железо немного накинет.
Теперь моя участь и участь старого «Форда» примерна одинаковая. Только если старик пожил на свете не один десяток лет, то я… лишь пару месяцев назад окончила школу. Мне восемнадцать, я только подала документы в местный колледж. У меня вся жизнь была впереди. Но теперь всё может кончиться плачевно. Прямо сейчас.
– Давай, тащи девку, чё мнёшься? – командует главарь.
– А с этой рухлядью что делать? – интересуется парень в красной майке.
– Оттащи на буксире. Позвони кому-нибудь…
Я слушаю разговоры уличных отморозков, словно они меня ничуть не касаются. Наверное, это защитная реакция – притвориться куском пластмассы, надеясь, что тебя не заметят и отпустят.
– Двигай живее поршнями! – сильный тычок в спину.
