— Моё решение останется прежним, — жёстко произносит парень.
— Хорошо, — выдыхаю обречённо. — Пусть так. Ты не оставил мне выбора.
Я достаю телефон. В салоне висит плотная тишина.
— Что ты собираешься делать? — интересуется Акула.
— Позвоню в полицию. Это похищение. Я не позволю тебе сделать это.
Парень тормозит машину, прижавшись к обочине. Вылетает из машины вихрем, распахивая дверь.
— Выметайся! Немедленно...
Он отбирает у меня телефон, швырнув его в салон, вытягивает меня наружу. Я прихрамываю, пытаясь устоять на ногах.
— Что дальше? Бросишь меня здесь? Умчишься, чёрт знает куда?! — кричу, хватая парня за локти. Он напряжён, как камень, и не двигается с места, меча глазами разъярённые молнии. — Это не выход! Я скажу, чем всё это закончится. Тебя схватят, предъявят обвинения и засадят за решётку. Хлою всё равно усыновят! Когда ты выйдешь из-за решётки, твоя сестрёнка не будет знать, кто ты такой. Ты будешь для неё чужаком! — Акула делает вид, что не слышит меня. — Или, попав за решётку, ты опустишь руки, как твой отец, решив, что ничего хорошего из жизни на свободе у тебя не выйдет?
Слова об отце пробивают брешь в обороне парня. Он подскакивает ко мне, сжав кулаки.
— Не смей! — рычит в губы. — Не смей! Говорить. Так!
— Я буду! Буду говорить. Потому что...
— Почему?
— Потому что больше некому остановить тебя!
— Да и насрать! Какое тебе до меня дело? Какое, блядь?!
Мы орём друг другу в лицо. Он стоит, наклонившись, а мне приходится задрать голову и уцепиться за его локти, чтобы удержаться. Нога начинает болеть всё сильнее. Мне кажется, я сильно её ушибла.
— Не знаю. Но мне точно не плевать на тебя, — говорю еле слышно, несмело касаясь кончиками пальцев небритой щеки со впалыми скулами. — Не надо губить свою жизнь. Пожалуйста...
Губы парня дрожат, словно он хочет что-то сказать, но передумывает в самый последний момент. Александр отходит в сторону, опустившись на капот. Свесив голову, он выглядит опустошённым. Я подхожу к нему, прихрамывая на одну ногу. Осторожно обнимаю за плечи, позволяя упереться лбом в моё плечо.
Александр дышит тяжело, с сиплыми рваными выдохами. Глажу по напряжённым плечам, запускаю пальцы в его густые волосы с непокорными вихрами на затылке.
— Нужно вернуть Хлою. Ты сможешь навещать её, — говорю осторожно.
— Это все равно, что отдать её.
— Но с похищением все выйдет в тысячу раз хуже. Из двух зол выбирают меньшее.
Ещё несколько минут проходит в полной тишине. Без единого движения со стороны Александра.
— Хорошо, — выдыхает он. — Я позвоню Лоле. Скажу, что сестрёнка просто уснула после нашей прогулки...
— Тебе разрешают брать Хлою на прогулку, и ты не вернул её? Для преступника ты слишком сильно подставляешься. Все подозрения сразу бы пали на тебя...
— Ха-ха-ха...
Акула мрачно смеётся, потом достаёт телефон из кармана и отходит в сторону, звоня кому-то. Разговор длится минут пять или даже больше. Судя по потемневшему лицу парня, его строго отчитали.
— Лола сказала, что уже хотела давать заявление в полицию. Но если я верну малышку, Лола закроет глаза на проступок, — скупо объясняется Александр.
Обведя мою фигуру потемневшим взглядом, хулиган хмурится, спрашивая: — Как твоя нога?
— Терпимо. Я потерплю, правда. Давай сначала вернём Хлою?
Я стараюсь не смотреть на распухшую лодыжку. Решить вопрос с Хлоей намного важнее, я могу потерпеть, ведь болит не очень сильно. Иногда Макс делает мне намного больнее.
Глава 45. Тихоня
Александр отвозит сестрёнку к инспектору по опеке. Я хотела бы тоже пойти, но нога разболелась не на шутку. Александру самому приходится отвозить Хлою. Он пробыл довольно долго. Вернувшись, парень становится ещё более немногословным. По его лицу видно, что он сильно расстроен. Я не хочу расстраивать его сильнее, поэтому помалкиваю.
Внезапно слышу, как начинает звонить мой телефон. Это подруга, Лу.
— Тами, звонил твой брат. Он хочет услышать тебя. Что мне делать? — паникует она. — Я сказала, что ты в ванной. Он обещал перезвонить через минут десять!
— Десять минут? Не знаю, успею ли я… — прикусываю губу, потому что мы находимся довольно далеко от дома подруги.
— Может быть, просто не отвечать на его звонок? — предлагает подруга.
— Попробуем выкрутиться.
— Но ты приедешь или нет?
— Я подвернула ногу, сначала хочу заехать в больницу. Потом… — бросаю осторожный взгляд на парня. Мне не хочется бросать его в подавленном состоянии.
Александр, заметив мой взгляд, качает головой:
— Я отвезу тебя. Скажи подруге, что скоро будешь у неё.
***
В больнице мне сказали, что я всего лишь сильно ушибла ногу и заработала огромный синяк. Один-два дня покоя — и всё будет в полном порядке, заверили меня, прописав лекарства и назначив постельный режим.
Александр заводит автомобиль, молча отвозя меня по нужному адресу. Я боюсь нарушить тишину и сказать что-то неосторожное. Но и молчать тоже не могу.
— Если я могу чем-нибудь помочь…
— Можешь! — обрубает меня Акула. — Я дико зол и хочу трахаться так, что яйца звенят! Если ты можешь мне помочь в этом, — обводит меня тёмным одержимым взглядом, заставляя гореть, — то я бы взял твоё тело напрокат.
— Ты ведёшь себя как ублюдок. Хочешь заменить одно на другое? Тебе больно. И ты в ответ делаешь так, чтобы было больно всем! — повышаю голос.
Александр тянется к моей коленке. Сжимает её наглыми пальцами и движется выше. Цепляет пуговку на джинсах, расстёгивая её, даже не глядя. Я отбиваю его руку.
— Нет! Я хочу заниматься любовью, а не трахаться с типом, который не ведает, что творит. Моим первым парнем станет тот, кто…
— Кто первым завалит тебя и задерёт юбку!
— Им будешь явно не ты! — дразню его, отодвигаясь как можно ближе к двери. — Останови здесь. Я поймаю такси и доберусь до дома подруги!
— Ни хрена подобного! Я отвезу тебя. Или, может быть, просто отвезти тебя к себе и трахать до визгов? Тебе же понравится! Ты кончила с моим членом в заднице, невинная потаскушка!
Я не знаю, зачем он говорит мне все эти гадости. Особенно сейчас, когда я уверилась во мнении, что Акула — не подонок. Но он нарочно валяет своё имя в грязи и ведёт себя как отморозок. Я прикрываю глаза, понимая, что этот бой мной проигран. Мы не помогаем друг другу и не шагаем навстречу. Лишь топим в грязи и взаимных обидах. Наверное, он прав, и мы слишком разные. Но я тоже иногда чувствую себя так, словно готова взорваться от злости на тысячи маленьких кусочков, когда несправедливость жизни заставляет играть по чужим правилам, сносить оскорбления и побои. В такие моменты мне хочется что-то сломать, разбить на крошечные кусочки и дать выход гневу. Но вместо этого я лишь собираю остатки сил и говорю себе, что завтра будет лучше, легче…
