— Что ты делаешь? — испуганно вздрагивает Тихоня. — О-о-о-о… Я почти закончила-а-а-а…
Я растираю пальцами влагу вокруг дырочки и трогаю набухший клитор.
— Всего лишь поторапливаю тебя. У меня стоит. Адски стоит…
Сладкий запах возбуждения Тихони будоражит нервные окончания. Если задержусь ещё немного — начну лакать соки её киски. Отстраняюсь и встаю, замерев позади. Тихоня выключает фен и оборачивается. Она смотрит на меня взглядом, блестящим от возбуждения. Уверен, ей нравится то, что она видит. Но малышка стесняется посмотреть на мой член. Хотя его сложно не заметить. Мы оба обнажены, а штырь торчит упорно, как лом. Обхватываю член рукой и наклоняю голову Тихони вниз, вынуждая смотреть, как раз за разом обнажается крупная головка.
— Скоро он будет в тебе…
— А-а-ах!
Малышка поднимает на меня сильно округлившиеся глаза.
— Ты уверен? — сглатывает. — Этой огромной штукой, наверное, пытают.
— Твоя попка снова напрашивается на наказание?
Обойдя застывшую Тихоню, я выуживаю из кармана намокших джинсов ленту с презервативами. Заметив серебристую ленту гондонов, Тихоня бледнеет ещё больше.
— Я не уверена, что смогу…
Понимаю её страх перед первым разом. С другой тёлочкой я бы не церемонился, но прикол в том, что целочек мне и не доводилось трахать. Их всегда распечатывал до меня кто-то другой, а я уже пользовался разъезженной дырочкой и был доволен. Но сейчас передо мной дрожит от возбуждения и страха самая сладкая и желанная девочка во всей Вселенной. Я дико сильно возбуждаюсь… Ещё сильнее и больше от мысли, что стеночки её узкой киски сожмутся впервые вокруг моего члена.
— Хватит болтать.
Я увлекаю её в свои объятия, потом подхватываю на руки и несу в её спальню. Тихоня доверчиво прижимается к моему плечу головой. Этот жест такой открытый и чуточку детский, что моё чёрствое сердце размягчается за единый миг. Опускаю кроху на кровать в спальне. Едва ли замечаю окружающую обстановку. Мой взгляд прикован только к Тамилле. Её тёмные волосы разметались по подушке тёмным пушистым облаком. Кожа покрывается острыми мурашками, сосочки вытягиваются вперёд под моим взглядом. Она стеснительно прикрывает ладошкой треугольник внизу живота.
Я смотрю и не могу насмотреться. Чувствую себя скрягой. Мне мало и мало. Она красавица. Моя невинная крошка. Сердце пропускает удар, когда я снова натыкаюсь взглядом на припухлость с одной стороны лица и тёмный след синяка.
Клянусь, что я выколочу из её старшего брата всё дерьмо. Он будет ходит под себя остаток своих дней. Заставлю его блевать кровью. Он не тронет больше Тамиллу ни одним грёбаным пальцем и не скажет больше ни одного грязного или обидного слова.
Наклоняюсь, целуя крошку в губы. Она охотно распахивает пышные губки под напором моего языка. Ласкается в ответ, смелеет с каждой секундой, начиная скользить ладонями по моему телу.
— Ты самая лучшая… Сладкая моя. Ванильная печенька, — вылизываю каждый уголок её ротика, пожирая частые выдохи и стоны. — Я кретин. Вёл себя, как последний кусок говна. Но я не знал многого. А сейчас… — глажу пальцами её тонкое лицо, чувствуя, что меня вот-вот разорвёт на части от эмоций. — Я обещаю, что ты не пожалеешь. Я хочу не просто перепихнуться… — упираюсь концом в мокрые от влаги складочки, срывая стон с губ Тихони. — Хотя трахаться я тоже хочу и не скрываю этого. Но я буду рядом. С тобой. У меня иногда срывает тормоза, но я хочу быть с тобой и оберегать тебя. От всего. От всех. Хочу заботиться о тебе. Научишь меня этому?
Тамилла вдруг прикрывает ладонями глаза, начиная плакать. Целую её пальцы.
— Я сказал что-то не то?
— Нет, просто я никогда не слышала таких слов. И я уже не помню, когда могла расслабиться и ни о чём не переживать. Я забыла, каково это — быть защищённой. Просто не помню…
Глаза начинают гореть от слов Тамиллы, как будто дьявол в насмешку сыпанул мне горсть жгучего перца. Блядь, Тихоня совсем кроха. Ей восемнадцать. Всего лишь. Но Тами уже хлебнула сполна. Только теперь я понимаю причину той грусти в её глазах. Жду, пока она немного успокоится, слизываю горькую влагу с мокрых щёк.
— Со мной ты будешь смеяться. И плакать. Но только от счастья…
Снова нахожу её губы, но быстро оставляю их в покое, перебираясь ниже. Тереблю языком тугие комочки сосков, балдея от того, как приятно перекатывать во рту эти упругие шарики. Ответные стоны Тихони подстёгивают меня. Она возбуждена и подчинена. Покорна мне. И я покорён ею, потому что сгораю от желания вылизать тугую щёлочку…
Опускаюсь ниже. Ещё ниже. Блядь, так низко, что хочется выть от давления спермы в переполненных яйцах. Утыкаюсь лицом в низ мягкого животика, нарочно провожу щетиной по нежной коже, слыша ответные взвизгивания и лёгкий смех.
Смейся, моя девочка… Смейся. Я сделаю всё, чтобы тебе больше не довелось плакать от огорчения. Но совсем скоро ты зарыдаешь от счастья.
Тратить зря время больше не хочется. Я покрываю быстрыми поцелуями лобок и медленно развожу бёдра Тихони в стороны. Жадно разглядываю нежно-розовую дырочку, прикрытую набухшими лепестками.
— Ох, это слишком.
— Не ёрзай! — шиплю и сглатываю слюну.
Накрываю губами клитор, медленно обводя его языком. Разнеженный крошечный бугорок становится больше и твёрже под моим языком. Ритмично посасываю его, ощущая каждую волну дрожи, от которой тело Тихони сотрясается всё быстрее и быстрее.
— Не стесняйся. Ты можешь управлять мной, — отрываюсь всего на миг, поймав Тамиллу за наблюдением.
Она вспыхивает, как спичка, стыдливо отводя взгляд в другую сторону. Тихоня прикусывает ладонь, лишая меня возможности слышать, как она стонет.
— Детка, так не годится. Я хочу вылизать тебя так, чтобы ты хорошенько кончила, забыв даже своё имя, — дую на клитор и снова трогаю его языком. — Будь со мной откровенной. Прошу…
— Это так непристойно, — краснеет ещё больше, глядя, как мой язык рисует восьмёрки.
— И очень-очень приятно. Или тебе не нравится?
— Нравится. Даже слишком, — скромница потупляет взор.
Я подхватил её под попкой, разводя ноги максимально широко. Фиксирую так, чтобы Тихоня никуда не смогла убежать, и принимаюсь обрабатывать её дырочку языком. По полной программе. Слизываю языком сладкий нектар с узкой щёлочки. Возбуждение уже давно захватило контроль над моим телом. Я словно оголённый провод, готовый в любой момент ударить током. Язык порхает со скоростью колибри вверх и вниз, покручивая им вокруг щёлочки, а потом медленно и глубоко толкаюсь им внутрь.
— А-а-а-алекс…
Тихоня стонет моё имя, но не полностью. На большее её просто не хватает. Бёдра крошки взмывают вверх и опускаются вниз перед моим лицом.
— Прости, это так…
Не понимаю, что она хочет сказать? Реально извиняется за то, что елозит от нетерпения и выпрашивает большее.
