– Это конч из «Веселого Моллюска», как-его-там, Конрад, – сообщила Мара. – И кто скажет, что к нам на судно не заходят очаровательные знаменитости?
– Он завсегдатай? – спросила Фэй.
– Был здесь один раз, – ответила Мара. – Ввязался в драку.
– Кому придет в голову драться с гигантской розовой ракушкой? – сказал Арни.
– Кому придет в голову носить гигантскую розовую ракушку? – сказал Фил.
– А кто с ним дрался? – спросила Фэй.
– Несколько человек, – ответила Мара. – Для одного многовато.
– Несколько человек с одной ракушкой? – удивилась Фэй.
– Похоже, он хочет еще, – сказала Мара. Распорядитель игрового зала Мэнни Аркеро с сердитым видом рассекал казино. Он остановился перед Конрадом и приблизил лицо к ротовому отверстию.
– Какого черта ты приперся? – спросил он.
– Ммммвмф, – ответил Конрад.
– Что?
– Ммммвмф, – повторил Конрад и добавил, – ммммвмф.
– Что он делает на корабле? – спросил Аркеро у охранника.
– Мистер Кемп прислал, – ответил тот.
– То есть как? – сказал Аркеро.
– Так. Мистер Кемп позвонил в кассу и сказал, что моллюск сегодня поплывет на судне, – сказал охранник. – Какая-то реклама. Приехал на лимузине.
– Кто, Кемп?
– Нет, моллюск.
– Хорошо, – сказал он в ротовое отверстие Конрада. – Только без приключений, понял?
– Ммммвмф, – ответил Конрад.
– А вы двое, – сказал Аркеро, обращаясь к Фэй и Маре. – Отправляйтесь клиентов обслуживать.
– Хорошо, сэр, – ответила Мара.
– Мы клиенты, – заметил Арни.
– Не вижу у тебя в руках стакана, папаша, – сказал Аркеро.
– Я тебе не папаша, – сказал Арни.
– Ладно тебе, Арни, – Мара взяла его под руку. – Мистер Аркеро прав, да? Нам пора за работу.
– Правильно, – сказал Аркеро и удалился широким шагом.
– Говнюк, – сказал Арни.
– Верно, но он здесь главный говнюк, – заметила Мара.
– Почему ты всегда со всеми цапаешься? – сказал Фил.
– Не со всеми. Только с говнюками.
– Правильно. Только для тебя практически все – говнюки.
– Это правда.
– Приятно было познакомиться, джентльмены, – сказала Фэй. – Пойду наверх.
– Наше почтение, – сказал Арни. – Сожалею, что мое сердце уже принадлежит Маре.
– Нам вот столько не хватило, Арни. – Фэй развела пальцы на дюйм. – Я всегда буду дорожить тем, что было между нами. – Она повернулась и пошла наверх.
– Шикарная женщина, – сказал Арни.
– Знаю, – согласилась Мара. – Не могу понять, что она здесь делает.
– Эй, – сказал Арни. – Ты тоже шикарная, и тоже здесь.
– Спасибо за комплимент, но я знаю, что из себя представляю, – девица, которую выперли из школы. Я всегда только этим и занималась, разносила выпивку. А Фэй, она… не знаю. Ей здесь не место.
Фэй подумала практически о том же, когда поднялась на вторую палубу И оглядела толпу, ждущую начала игры. Большинство мужчин собрались вокруг Тины, высокой и пышной крупье. Она показывала, как играть в рулетку. Практически все наблюдавшие за ней мужчины прекрасно знали, как играть в рулетку – это дело не сложное – однако следили за Тиной с таким же напряжением, с каким пес следит за гамбургером, который несут через террасу: а вдруг почему-то – кто его знает? – и ему достанется.
Работа Фэй состояла в том, чтобы подходить к этим людям и спрашивать, не хотят ли они чего-нибудь из бара. По ее опыту, двое из трех мужчин отвечали на этот простой вопрос одинаковой шуткой: Ага (уставившись в определенную часть тела Фэй), очень даже кое-чего хочу, хе-хе. И это был еще деликатный вариант. Иногда они просто показывали на то, чего хотели, а иногда пытались потрогать.
Когда такое случилось в первый раз, Фэй была к этому не готова. Она спросила одного типа – средних лет, чисто выбритого, явно не пьяного – не хочет ли он чего-нибудь, и тот немедленно положил правую руку ей на левую грудь и сказал: «Вот это было бы неплохо». Она стукнула его по руке подносом. Тип схватил ее за руку и заорал: что ты себе, сучка, позволяешь? Мэнни Аркеро – этот всегда на страже – мгновенно появился и спросил, в чем дело, и Фэй сказала: этот тип меня хватает, – а тип сказал: я только пошутил, а эта сучка ненормальная чуть мне руку не оттяпала, – а Аркеро сказал типу: послушай, она здесь новенькая, все живы, следующая выпивка за счет заведения, – и тип сказал: ну хорошо, ладно, только лучше выкиньте эту сучку ненормальную. Потом Аркеро отвел Фэй в сторону и спросил, что с ней, а она сказала: что со мной? этот слизняк меня щупает, а вы хотите знать, что со мной? И Аркеро сказал: этот парень – наш клиент, и, кстати, очень хороший клиент, а ты, если не хочешь потерять работу, не трогай больше клиентов, ясно? Фэй ничего не сказала – она не хотела терять работу.
Так что теперь, приближаясь к незнакомому клиенту мужского пола, она напряженно держала поднос между ним и собой, готовая быстро отойти. Кроме того, она, если мужчина с ней заговаривал, научилась натягивать на лицо правильную улыбку – такую, чтобы клиент видел, она в курсе, что он шутит, ха-ха, но при этом не думал, что с ней можно продолжать в том же духе или распускать руки. Такими вычислениями, перекалибровкой выражения лица и позы Фэй приходилось заниматься сотни раз за ночь. И поэтому, среди прочего, почти каждый раз она возвращалась домой с головной болью.
Фэй почувствовала приближение боли, как только взяла позади бара поднос с выпивкой и направилась к толпе ревностных приверженцев рулетки, окруживших Тину. Она сделала круг, высматривая кого-нибудь не слишком плотоядного на вид, чтобы спокойно начать вечер. Она остановилась на седом, лет семидесяти мужчине, почти дедушке, в хорошо выглаженных летних брюках, мокасинах, рубашке на кнопках и с очками для чтения, висящими на шее.
Фэй подошла, натянула на лицо притворно-веселую улыбку официантки и спросила:
– Не желаете чего-нибудь из бара, сэр? Он одарил ее улыбкой дедушки и сказал:
– Клюквенный сок со льдом, пожалуйста.
– Сейчас принесу, – ответила она, и улыбка из притворной перетекла в искреннюю.
– И отсосать, – добавил он.
Где-то в темном море между Багамами и Флоридой Фрэнк вглядывался в угрожающе высокие волны. Его изрядно мучила морская болезнь, одежда пропиталась холодным потом, в кишках все взболталось от непрерывного крена и качки, в голове отдавалось тудум-тудум-тудум двигателей.
