Рекеру было двадцать шесть лет, он получил диплом МБА в Уортоне,
[4]
о чем был готов сообщить вам при первой возможности. Он ходил в тренажерный зал, катался на роликах и – правда, никому не рассказывал об этом – считал себя похожим на Киану Ривза.
[5]
Его компания называлась «Рекер Интернэшнл»; стартовый капитал (Аманда сказала Уолли по секрету) составлял 3 миллиона, которые дал ему отец.
Собеседование с Уолли состояло главным образом из разглагольствований Рекера о том, какой это грандиозный проект – «Рекер Интернэшнл». Все это было как-то связано с инвестициями, но Уолли, честно говоря, ничего не понял, поскольку Рекер через фразу вставлял слово «парадигма». Уолли потом нашел «парадигму» в словаре, но ему это не помогло.
Само собеседование при собеседовании оказалось кратким.
– Итак, – сказал Рекер, – Мэнди говорит, что ты гитарист.
– Ага, – ответил Уолли и подумал; Мэнди?
– Говорит, ты играешь в группе.
– Ага.
– И что за музыку ты играешь? – спросил Рекер.
– В основном чужую, – сказал Уолли, – но мы пытаемся…
– Я когда-то валял дурака с гитарой, – перебил Рекер.
– Угу. – Иногда Уолли казалось, что все, кого он знал, когда-то валяли дурака с гитарой.
– Сказать по правде, неплохо получалось. – Рекер ударил по струнам воображаемой гитары, из чего Уолли сразу понял, что получалось плохо. – Я был бы рад продолжать, но у меня бизнес. Мало времени для веселья, увы. Кто-то должен вести себя как взрослый.
Ага, на папочкины деньги, подумал Уолли.
– У тебя есть какой-нибудь деловой опыт, Уолли? – поинтересовался Рекер.
– Ну, – сказал Уолли, – я отвечаю за ангажементы группы.
В ответ на это Рекер громко рассмеялся – здоровым смехом выпускника Уортона.
– Это не совсем тот опыт, который мне нужен, – сказал он, все еще посмеиваясь: ангажементы группы! – Но попробую с тобой рискнуть. – Он наклонился вперед и сложил руки, совместив кончики пальцев: двадцатишестилетний роллер, разговаривающий с Уолли так, будто он его отец. – Мэнди говорит, что ты быстро обучаемый и инициативный человек. Это так, Уолли? Ты можешь назвать себя инициативным человеком?
– Да, Том, могу, – ответил Уолли. Аманда прекрасно знала, что он редко инициировал что-либо, включая завтрак, раньше часа дня.
– Добро пожаловать в команду «Рекер Интернэшнл». – И Рекер через свой новый стол потянулся к Уолли с мужским рукопожатием.
– Спасибо.
– Слушай, – сказал Рекер, все еще тряся и, пожалуй, слишком сильно сжимая руку Уолли, – может, принесешь гитару и развлечешь нас на рождественской вечеринке, ха-ха.
– Ха-ха, – сказал Уолли. Козел.
Так Уолли ушел из группы и вступил в ряды «Рекер Интернэшнл». Его должность называлась «помощник системного администратора». В его обязанности входило распаковывать компьютеры, а потом помогать системному администратору, который пытался – с переменным успехом – подключать их к сети. Насколько Уолли понял, работали компьютеры или нет, было неважно, поскольку остальные члены команды «Рекер Интернэшнл» имели смутное представление о том, зачем они вообще нужны. Хождения из комнаты в комнату, долгие совещания, посвященные дизайну веб-сайта, и бесконечные разговоры о биржевых опционах. Он ни разу не видел, чтобы кто-то делал что-то, напоминающее реальную работу.
Не считая Аманды. Она все время работала, часто до позднего вечера, иногда и до очень позднего. Он спрашивал ее, почему, а она отвечала, что много разных дел, он спрашивал, что за дела, а она говорила, что слишком устала разговаривать о финансовых деталях сложного бизнеса. Он говорил, ему кажется, что Рекер ее использует, и тогда она бесилась и отвечала, что хочет быть частью этого, что это серьезно, что это прогремит, и что Уолди должен быть благодарен за то, что ему посчастливилось работать в компании, управляемой Томми, ибо тот обладает даром предвидения.
А Уолли думал: Томми?
Однажды вечером Уолли, устав от одиночества, пошел в бар, где играли его бывшие товарищи по группе. Уолли с удовольствием заметил, что гитарист, пришедший вместо него, был так себе.
В перерывах бывшие товарищи подсаживались к нему за столик и говорили ему в глаза, что он продался корпорации. А он говорил им в глаза, что они скурившиеся неудачники, играющие по барам. После двух перерывов и нескольких кружек пива он рассказал им про Аманду. Они выслушали его с сочувствием – это были старые, закадычные друзья Уолли – и заявили, что новый начальник Аманды определенно ее имеет. Уолли решил, что они его специально достают. Тем не менее, выйдя из бара, он поехал в офис «Рекер Интернэшнл».
Он проник внутрь с помощью электронного пропуска и тихо закрыл дверь. В вестибюле и в общем зале было темно. Дверь кабинета Рекера была закрыта; в щели под ней был виден свет. Уолли услышал разговор, потом некоторое время тишина, потом снова разговор. Он решил, что разговор – это хороший знак. Подумал уйти, но вместо этого зашел в кабинку в углу и присел. Он пробыл там почти час, ни о чем не думая, в состоянии чистого ожидания.
В конце концов дверь кабинета открылась. Аманда вышла с сумочкой в руках. За ней Рекер. Оба полностью одетые. У Рекера в руках какие-то бумаги.
Они работали.
– Спасибо за сегодняшний вечер, – сказал Рекер. – Увидимся завтра;
– Хорошо, – ответила Аманда.
– Боюсь, это еще одна долгая история, – сказал Рекер. – Надо будет разобраться с этими дурацкими брокерскими штучками.
– Я буду на месте, – сказала Аманда и повернулась к вестибюлю.
Она работала допоздна над этой финансовой фигней, как и говорила, ревнивый ты дурак. Ничтожный предатель. Ты ее не заслуживаешь.
Уолли вжался в стул, молясь, чтобы они его не заметили – в углу, в темноте. Аманда сделала несколько шагов.
– Эй, Мэнди, – сказал Рекер.
Она остановилась. Сердце Уолли – тоже.
– Иди сюда, – сказал Рекер.
Она обернулась и подошла к нему, и через секунду они уже слились – рот ко рту, и Уолли понимал, что уже не в первый раз. Рекер потянулся, задрал юбку Аманды выше бедер, и она застонала. Уолли тоже застонал, но они его не слышали, сползая на пол и исступленно тиская друг друга. Они не видели, как Уолли встал, сделал шаг в их сторону, потом повернулся и покинул офис – в слезах, пытаясь осознать, что у него нет невесты, нет работы и нет крыши над головой.
Через несколько часов он со всем своим небольшим скарбом, сваленным в «сентру», появился в материнском доме – том доме, где он вырос. Было еще темно, но мать уже встала.
