– Думаешь, я тебя порежу, шеф? – спросил Тарк. – Как твоего приятеля? – Фрэнк чувствовал, как кончик ножа коснулся его левого века, только коснулся. Нет не глаза господи не глаза нетнетнет…
Давление немного усилилось, кончик лезвия чуть-чуть вошел в тонкую кожу века… Нетнетнет…
Дребезжащий смешок, кончик ножа убрался, и Тарк сказал:
– Не переживай, шеф, я тебя не порежу. Более того, я остановлю кровотечение.
И Фрэнк услышал звук, знакомый будничный звук: клейкая лента, отдираемая от рулона. Потом лента коснулась рта, Тарк обернул ее вокруг головы, потом еще раз, еще, крепко запечатал. Фрэнк тут же почувствовал, как кровь скапливается во рту. Он подавился, задергался, но не мог выплюнуть кровь, не мог достать до ленты, ничего не мог.
Он снова услышал голос Тарка, задребезжавший над ухом:
– Что тебе остается, шеф? Глотать кровь. На время поможет. Как думаешь, сколько можно глотать свою кровь, шеф? Вот сейчас и узнаем, да?
Это Фрэнк и делал, заставляя себя глотать кровь, дышать, снова глотать, продержаться еще минуту, потом еще.
Он почувствовал, что рыболовный катер замедлил ход. Перекатился на спину, взглянул наверх, и через дождливый мрак разглядел праздничные неоновые огни верхней палубы «Феерии». Он почувствовал внезапный прилив надежды. Потом снова подавился.
Глотай.
По правому борту «Феерии», на второй палубе, Фэй разговаривала с матерью по мобильному телефону.
– Она не идет спать, не знаю, чего ей надо, – говорила мать. На заднем плане слышен был плач Эстель. – Все время одно и то же повторяет, я не понимаю, что.
– Можно с ней поговорить? – сказала Фэй.
– Хочешь поговорить с мамочкой, Эстель? – спросила мать.
– Нет! – кричала Эстель. – Зябенека! Зябенека!
– Кричит одно и то же и плачет, – сказала мать. – У меня от нее голова разболелась.
– Она говорит, что ее зовут Белоснежка, – объяснила Фэй. – Хочет, чтобы ты ее звала Белоснежкой.
– Зачем?
– Она играет. Иногда она играет в Белоснежку, тогда надо ее так называть, а иначе расстраивается.
– Она меня этим с ума сводит. И есть ничего сегодня не хочет.
– Ты ей давала алфавитный суп для малышей, он в микроволновке?
– Я посмотрела, там сплошная химия. Ей не следует это кушать. Я попробовала предложить ей вкусной рыбки, но она ее не ест. Хочешь вкусной рыбки, Эстель?
– Зябенека! Зябенека!
– Мама, зови ее Белоснежкой, ладно?
– Ладно, Белоснежка, хочешь вкусной рыбки?
– Нет!
– Не хочет.
– Мама, она терпеть не может рыбу.
– Рыба полезна.
– Да, но она ее не ест
– Не хочешь вкусного кусочка рыбки, Эстель?
– Зябенека!
– У меня голова от нее болит.
– Мама, ради бога, пожалуйста, называй ее Белоснежкой!
– Не надо таким голосом со мной разговаривать.
– Извини, мама. Ты права. Просто я…
– В такое время у твоей сестры все дети уже спят.
– Мама, я действительно не понимаю, что хорошего в том…
– Подожди секунду. Не клади это в рот, Эстель.
– ЗЯБЕНЕКА!
– Фэй, я тебе перезвоню, она тут сейчас…
– ЗЯБЕНЕКА! ЗЯБЕНЕКА! ЗЯБЕНЕКА!
– Мама, пожалуйста, только…
Но мать повесила трубку. Фэй хотела перезвонить, но решила сперва спрятаться от ветра на корме. По пути ей попалась низкая запертая калитка, на которой висела табличка: «ТОЛЬКО ДЛЯ КОМАНДЫ – ВХОД СТРОГО ВОСПРЕЩЕН». Она огляделась и никого не увидела – кто в такую погоду вылезет наружу? – и перешагнула через калитку.
Предполагалось, что все произойдет следующим образом:
Рыболовный катер швартуется к «Феерии» корма к корме. Люди на катере по цепочке выгружают тяжелые черные нейлоновые мешки с товаром из специального грузового отсека в корпусе. Поднимают мешки через транец на платформу на корме «Феерии», где их подхватывает судовая команда. Потом команда корабля передает мешки с наличностью через транец на рыболовный катер. Аркеро наблюдает за операцией, держа «АК-47» со спущенным предохранителем. Его стратегия, понятная всем участникам, такова: если ему покажется, что кто-то ведет себя подозрительно, этот кто-то становится бифштексом. Когда обмен закончен, рыболовная лодка отшвартовывается и проваливает к черту, а Хэнк Уайлд звонит Лу Таранту и сообщает, что китайские продукты доставили. При хорошей погоде вся операция занимает минут двадцать, и во время нее из рук в руки переходят наркотики и деньги на сумму от 50 до 100 миллионов долларов, в зависимости от рыночной конъюнктуры.
Предполагалось, что все произойдет следующим образом.
Конечно, сегодня была плохая погода. Это первая особенность. Вторая заключалась в том, что обычно на корме рыболовного катера стояли Фрэнк, Хуан и три багамца. Сегодня же, когда катер подошел задом к «Феерии», Аркеро и Уайлд увидели, что на корме стоит только один человек – Тарк, парень, который обычно управлял катером. Он стоял на корме по правому борту с большой бухтой каната в правой руке.
Когда лодка оказалась примерно в десяти метрах, Аркеро крикнул:
– ГДЕ ФРЭНК?
– ВНУТРИ, БЛЮЕТ, – закричал Тарк в ответ. Голос у него был неестественный и хриплый. – ЕМУ НЕХОРОШО.
Уайлду это показалось правдоподобным – он и сам себя не очень хорошо чувствовал. Это почти показалось правдоподобным Аркеро, на секунду-другую. Потом ему пришло в голову: если бы он блевал от качки, то делал бы это не внутри катера, а снаружи, свесившись за борт. Так почему нет Фрэнка? И куда делись багамцы?
Рыболовный катер был уже в паре метров. Тарк ослабил бухту каната и изготовился бросить конец. Парень из команды «Феерии» вышел вперед, готовясь его поймать.
Аркеро поднял ствол «АК-47» и крикнул:
– Стоять!
– Эй, парень, – сказал Тарк, вытянув левую руку. – В чем проблема?
– Останови катер СЕЙЧАС ЖЕ, – сказал Аркеро. Тарк повернулся к мостику рыболовного катера и крикнул:
– Стоп машина! – но Аркеро углядел что-то подозрительное. В том, как Тарк стоял, в том, что поднимал только левую руку, в том, как держал в правой бухту каната. Этих деталей в сочетании с тем фактом, что этот костлявый неотесанный мерзавец никогда не нравился Мэнни, было достаточно, чтобы оправдать вынесение приговора и привести его в исполнение. Он прижал «АК-47» к плечу и в тот же момент понял, что вынес правильный приговор, поскольку Тарк тут же бросил бухту каната, и Аркеро увидел, что в руке у него пистолет. Аркеро также понял, что на этот раз победитель – он, поскольку Тарку надо было еще поднять оружие, а значит, у Аркеро есть время прицелиться и легко и спокойно нажать на курок – как на учении. Что он и собирался сделать, когда первая пуля проделала дырочку у него в спине и вылетела – гораздо менее аккуратно – из его груди. Вторая и третья пули были на самом деле излишеством, поскольку Аркеро уже падал, и в любом случае мертвее они бы его все равно не сделали.
