«Ну… не “у нас”, – подумал я. – У них появятся новые фанаты».
– Олли! Дилан хочет, чтобы ты почистил его яблоко! – выпалила Криста, появившись из ниоткуда.
– Я знаю. Но я пытаюсь поговорить со своими друзьями.
– У тебя руки же свободны? – прокричала мама с другого конца кухни. – Разве ты не можешь взять чистый нож?
– Сейчас вернусь, – сказал я Райану и Хейли, но Хейли подняла руку.
– Олли, мы тебя еле слышим. Держи оборону. Нам все равно надо порепетировать. Мы тебе расскажем подробности, когда сможем нормально пообщаться.
Но я даже не успел рассказать им про Уилла. Или Коллинсвуд. Или про тетю Линду.
– А… Мм… ладно. Конечно. Тогда скоро созвонимся?
– Да, когда мы будем свободны. Пока.
Я завершил звонок и покорно, к радости Дилана, счистил оскорбительную кожуру с дольки яблока.
А мама услужливо критиковала папину готовку.
– В сковородке еще есть место, – заметила она, склонившись над столом. – Почему ты не кладешь все сразу? Так же будет быстрее.
– Гордон считает, что если положить в сковороду слишком много мяса, то оно будет жариться неравномерно.
– Не дай бог ты ослушаешься Гордона.
– Горе дураку, который попытается, Кэтрин.
Внезапно на подъездной дорожке прогрохотал мотор машины. Криста и Дилан оживились и, бросив еду, помчались к входной двери, а я пошел следом.
– Мама приехала, мама приехала, мама приехала!
Не успела тетя Линда войти, как на нее налетели две маленькие ракеты.
– У-ух-х! Боже мой, меня не было лишь несколько часов. – Она засмеялась и обняла их.
В тот день она выглядела слабее обычного. Некоторое время назад тетя потеряла свои густые черные волосы, и, хотя я привык видеть ее лысой, сегодня она все равно не сняла обернутый вокруг головы шарф с узором пейсли (или индийских огурцов), который надела перед выходом на улицу. Как ни странно, шарф напомнил мне о том, как сильно все изменилось – даже еще больше, чем сама потеря волос. Возможно, из-за того, что Линда выступала против головных уборов даже дольше, чем я жил. Я не мог представить ее в шляпе от солнца, шапочке или в чем-то еще.
– Они изголодались по вниманию, – сказал я. – Мы их игнорировали.
– Точно, поэтому я их здесь и оставляю. Тогда я сразу выгляжу лучше, и они по-настоящему радуются тому, что у них есть я, – ответила тетя Линда, игриво ткнув каждого из детей в живот.
Они завизжали от смеха.
– Как все прошло? – спросила мама, когда мы появились на кухне.
– Ой, сама знаешь. Это же больница. Счастлива, что могу ее посетить, но еще больше счастлива, когда ее покидаю.
Тетя Линда поправила ремень сумки на плече и кивнула в сторону гостиной.
– Дай я положу свои вещи. Две секунды.
– Надеюсь, ты голодная! – воскликнула мама ей в спину.
Когда тетя Линда ответила, ее голос был бодрым и веселым:
– Если честно, Кэти, я не помню, что такое голод.
Мама закатила глаза, а потом заметила, что я опять сажусь за обеденный стол.
– Как поживает салат?
– Неплохо. – И я снова взялся за овощечистку.
– Прости, что прервали твой звонок.
Я кивнул, боясь что-то сказать и взорваться. Я мечтал поговорить с Райаном и Хейли. Столько всего перевернулось с ног на голову. Я просто хотел чего-то, что казалось нормальным.
Мама надавила на мою ладонь, заставляя отпустить овощечистку.
– Олли, тебе надо расслабиться. У тебя будет куча возможностей поболтать с друзьями. Все будет хорошо. Тебе нужно попрактиковать осознанность.
– Нет, мам…
– Да, Олли. Со мной.
По опыту я знал, что лучше не сопротивляться. Легче сдаться, чем пытаться спорить.
– Я хочу, чтобы ты представил все, за что ты благодарен. Чудесный просторный дом, аренда которого обходится нам на двадцать процентов дешевле, чем в Сан-Хосе. Как тебе такое для начала? Прекрасное жилище, чистый воздух, рядом – родители, которые готовят тебе питательную еду… Ты чувствуешь благодарность?
– Ой, абсолютно.
– Оливер, мне не нужен твой сарказм. Сосредоточься на кончиках своих пальцев. Что они чувствуют? Как ощущается дерево под ними? Олли?
– Мам, если честно, я сейчас ощущаю клаустрофобию.
Она убрала ладони с моих плеч, и на ее лице появилась смущенная гримаса.
– Прости. Но поработай над этим, Олли. Ты должен быть расслаблен и споко-о-о-о-е-ен-н.
Понимаете, у мамы есть свои представления о мире. Она не особо религиозная. Но, наверное… более духовная? В общем, она верит, что где-то во вселенной есть Великая Внеземная Сущность, которая дает нам все, что бы мы ни захотели, пока мы притворяемся, что абсолютно счастливы, довольны и позитивны. Но если люди на что-то злятся, она устраивает для них сюрпризы.
Великая Внеземная, охрененно мелочная Сущность, непринужденно тусующаяся во вселенной.
Которая могла похитить Уилла, вдруг пришло мне в голову.
Мне же вроде плевать на Уилла, правда?
Возможно, если я продолжу так говорить, то Великая Внеземная Сущность воплотит это в жизнь.
Я так долго составлял свой собственный приличный образ для первого дня в старшей школе Коллинсвуда, что в итоге практически рванул к выходу, намереваясь сразу нырнуть в машину. Но мои планы были сорваны, когда я обнаружил на кухне родителей, полных решимости приготовить сыну завтрак. И, к моему ужасу, «нет времени» они за ответ не принимали.
Они выбрали яичницу. Что кажется простым и быстрым. Наверное, так и есть, когда ты не портишь все сразу – и вдобавок три раза подряд. Когда им удалось произвести съедобное блюдо, пол был усеян пищевым мусором в виде яичной скорлупы, подгоревшего тоста, соли, перца и редких пятен масла.
Это был завтрак-апокалипсис.
Я проглотил яйца так быстро, как только мог, в процессе накапав маслом на пиджак. Превосходно. Я не мог решить, надо ли переодеться, и в результате просто его снял, а затем помчался к машине, чуть ли не спотыкаясь о собственные ноги.
Первый день, и я так сильно опаздывал. Я добрался до школы со скоростью девяностолетнего старика, идущего поиграть вечером в лото. Я в этом не виноват, хотелось бы добавить. Просто получилось, что я «собрал» каждый красный свет светофора. Стрит-флеш
[3]. Где пределы моего везения?
Видимо, не здесь. Я приехал в школу явно самым последним, потому что все до единого парковочные места были заняты. Матерясь, я приглушил ревущую музыку и пополз по парковке старшей школы Коллинсвуда.
