– Нет, попробуй и… да, но чуть-чуть изогнись… нет, еще сильнее, Уилл!
Я положил ладони на его спину и помог принять позу.
– Вот так.
Его кожа была теплой на ощупь.
– Ясно, – прошептал он, прежде чем сглотнуть.
Потом он повернулся, снова начал грести и оказался сантиметрах в семи от моего лица.
Но не отодвинулся.
Наши ноги несколько раз столкнулись. Мои ладони до сих пор горели там, где прикасались к его коже. Он посмотрел на меня так напряженно, что застал врасплох.
Внезапно я понял, что он действительно очень пристально на меня смотрел.
Именно с таким выражением лица.
Я только-только начал надеяться, как его ладонь нашла мою талию – и он меня поцеловал.
Очередной четверг, очередная репетиция.
И она затягивалась. У группы появились новые песни, и Иззи хотела, чтобы мы выучили их поскорее, но мы никак не могли добиться того, чтобы Саид и Эмерсон хоть в чем-то друг с другом согласились, начиная с темпа и заканчивая гармониями и текстами.
Хотя мне было не особо важно, закончим ли мы позже. Девочки ушли на баскетбольный матч. Я бы тоже к ним присоединился, но дело в том, что я скорее почистил бы зубы колючей проволокой, чем посмотрел бы спортивный матч вживую, поэтому я высказал сожаление, но отказался. К тому же мне пришлось пропустить прошлую репетицию, чтобы в срочном порядке поехать и посидеть с детьми, когда у тети Линды появилась резкая боль в боку. К счастью, это не оказалось ничем серьезным, но я не мог гарантировать, что приступ не случится еще раз, поэтому не мог позволить себе прогулять вдобавок и репетицию.
Мы играли около часа, когда Саид и Эмерсон объявили перерыв, чтобы поспорить по поводу строки в песне.
Саид настаивал на изначальном: «Обхвати меня руками, когда зажжется свет над нами», – а Эмерсон проталкивал кое-что получше: «Тьма хочет ослепить нас, но жар горит внутри нас». Иззи, которая думала, что текст нужен лишь для того, чтобы дополнять эпичную барабанную партию, решила их практически игнорировать, пока экспериментировала с разными битами и мычала себе под нос припев. Я не мог сосредоточиться (пребывал в легкомысленном, сентиментальном раздрае с самого Дня благодарения), поэтому расположился на табуретке и стал смотреть на остальных с легкой улыбкой. Такой легкой, что даже не заметил, что Иззи перестала играть. Пока она не бросила конфету «Скитлс», которая угодила в мою голову.
– Чего ты такой улыбчивый? – спросила она. – Похож на диснеевскую принцессу, хватит.
Я нашел «Скитлс» на ковре и сунул себе в рот.
– Фу, я ее трогала, – скривилась Иззи. – У меня потные руки.
– Это была красная. Потная красная «Скитлс» стоит трех зеленых.
– Какая жидкость в организме может опустить красную «Скитлс» ниже уровня одной зеленой?
– Дело не столько в жидкости, сколько в том, из какого человека она выделилась.
Она хихикнула.
– Засчитано.
Эмерсон сделал паузу и посмотрел на нас испепеляющим взглядом.
– Вы портите весь настрой.
– Твой текст испортил весь настрой, – пробормотал Саид. – Ты сделал из любовной баллады песню о свержении элиты.
– У-у-у, кажется, ты только что продал мне версию Эмерсона, – сказала Иззи, поглаживая подбородок, как суперзлодейка. – Я обожаю свергать элиту.
Саид вскинул руки.
– Серьезно?
– Мой голос тоже за Эмерсона, – заявил я. – Прости, приятель.
Саид хмуро на нас посмотрел и принялся убирать синтезатор.
– Вы никогда не встаете на мою сторону, – пробурчал он.
– Никто не может ничего поделать с тем, что я – гений текстов, – сказал Эмерсон. – О да, у нас есть штатный Лин-Мануэль Миранда
[23].
Тут я схватил телефон и прочитал сообщение от Джульетт.
Эй, игра только что закончилась. Мы направляемся в «Мягкую подачу» на Гамильтон-стрит, не хочешь заказать милкшейк вместе с нами?
Стойте, то есть я мог употребить немного сахара, еще раз увидеть Уилла и поддержать местный, ценящий каламбур бизнес? Я же не мог отказаться, правда?
Когда я пришел, все уже собрались в закусочной. Пятеро баскетболистов в черно-белых спортивных куртках сидели бок о бок за столом у стены. У каждого были влажные волосы после душа. У Уилла они оказались самыми длинными, и он то и дело убирал пряди со лба нетерпеливой рукой. Он замер, когда меня заметил, с пальцами в волосах и опустил голову со смущенной ухмылкой.
Напротив них сидели Лара, Нив и Джульетт, уже попивая милкшейки.
Джульетт помахала мне, и я устроился рядом с ней на голубом кожзаме.
– Парни еще не сделали заказ, – сказала она. – Мы их долго ждали.
– Нам хотелось подготовиться, – ответил Мэтт. – Думаешь, так хорошо выглядеть у нас получается случайно?
Лара подняла брови.
– О боже, девочки, они так выглядят, когда прилагают усилия. Какая трагедия!
Она опустила взгляд и улыбнулась чему-то, уткнувшись в свой телефон. Я попытался разглядеть изображение или текст, но экран сильно бликовал.
– И как все прошло? – тихо спросил я.
Я не привык говорить перед баскетболистами. Если честно, они немного меня пугали. Они всегда казались уверенными в себе, громкими и осуждающими. Не самая лучшая комбинация с человеком, который не очень уверен в себе, не особо громкий и не осуждающий.
Один из парней, с которым я никогда не общался, Итан, начал стучать ладонями по столу. Его приятели присоединились к нему в бите, который становился громче с каждой секундой. Кроме Уилла, который просто сложил руки и откинулся назад на стуле.
Выглядел он чертовски довольным собой.
Дарнелл вскочил и схватил Уилла за плечи.
– Вот этот чувак привел нас к победе!
– Всю игру мы наступаем противнику на пятки, – добавил Мэтт, поднимая руки в победном жесте, – а в последней четверти мы почему-то начинаем отставать. У нас есть только пара минут, Уилл один на фланге, он делает бросок, блокирует передачу из аута и совершает второй бросок просто из ниоткуда, и внезапно мы ведем в счете.
Уилл улыбался, но вовсе не своей обычной мягкой улыбкой, а жесткой самоуверенной ухмылкой, которая появлялась на его лице каждый раз, когда он был рядом с парнями. Я несколько раз видел его таким в кафетерии. Таким самодовольным. Это ему не шло.
