Похоже, я хотел, чтобы он сказал это в ответ. Ведь если он меня любит, то все остальное уже не важно, правда?
Правда?
Он мне как бы улыбнулся, но улыбкой, скорее означающей: «Не пойму, как сгладить неловкость», чем: «О боже, парень, в которого я влюблен, тоже меня любит».
Тревога. Пора сматываться отсюда. Прямо сейчас.
– Ну… я…
– Ты мне очень нравишься, – одновременно со мной произнес Уилл.
– Ага. – Ох, мой голос прозвучал выше, чем я надеялся. – Класс. Я…
– Ты мне совсем не безразличен.
– Круто. – Мне надо проваливать сию же секунду, иначе очевидно, что я расстроен. – Спасибо. Ох, тут… очень холодно… Слушай, мне в понедельник сдавать огромное эссе, и мне нужно поехать домой и позаниматься. Я тебе позже напишу, ладно?
Безупречно сработано.
Уилл изучал меня так долго, что я подумал: он сейчас сделает что-то не то. Я послал ему взглядом жесткое сообщение. «Нет. Не надо. Пожалуйста, притворись, что я не признавался тебе в любви. Пожалуйста, проигнорируй это ради меня».
– Ясно, – наконец пробормотал он. – Увидимся.
Он развернулся и зашагал прочь.
Стоп, то есть он действительно это проигнорировал? Какая наглость. Я постарался не смахивать на угонщика, когда воровато открывал дверцу своей машины.
Может, я все-таки не хотел притворяться, что никогда этого не говорил. Но мне не хотелось слышать, как сильно я ему нравлюсь.
Я хотел услышать, что он меня любит.
Почему он не сказал?
Или я поторопился? Когда надо такое говорить? Почему я сначала не изучил вопрос? Я никогда раньше не признавался в любви, я не представлял, как это работает. Мы же были вместе уже семь месяцев, включая перерывы.
Можно ведь полюбить кого-то по прошествии семи месяцев, верно? Разве то, что он до сих пор меня не любит, не странно?
О боже, он меня не любит.
Мои руки дрожали, пока я вытаскивал ключи, и я смог сунуть их в замок зажигания только с третьего раза. Когда двигатель завелся, на полную громкость взревела песня «Летлив». Я хлопнул по кнопке выключения так сильно, что ушиб ладонь. Неважно. Мне просто надо убираться отсюда. Сейчас же.
Я вырулил с парковки и проскочил несколько улиц. Я не знал, по какой дороге Уилл добирался к себе домой, но он точно не заезжал в переулки. Тем не менее я на всякий случай пропетлял еще по нескольким.
Некоторое время я бесцельно катался, а потом мое дыхание начало застревать в горле. Сумев затормозить на обочине, я громко выругался и двинул кулаком по приборной панели.
Но от криков и ударов ничего не исчезло. В голове закружились картинки – опять, опять и опять. Уилл, кривящий лицо при мысли о том, чтобы одеться, как я. Поворачивающийся ко мне спиной на вечеринке в честь учебного года. Смотрящий на меня с другого конца кафетерия, а затем отводящий взгляд. И эти бесконечные недели молчания после лета, проведенного у озера.
Он мог войти в свои аккаунты на чужом телефоне, внезапно понял я. Однажды я принял его оправдание о том, что его наказали и все такое. Ну и что? Почему Уилл не старался усерднее? Если я и правда ему небезразличен, почему он не нашел способ обойти правила, хотя бы ради того, чтобы просто ввести меня в курс дела? Он, конечно, понимал, что я подумаю, когда он исчез из моей жизни. Как я буду себя чувствовать. Почему ему оказалось настолько плевать, что он не нашел способ со мной связаться?
Вот в чем смысл. Ему наплевать. Потому что тогда он меня не любил.
И не любил меня сейчас.
17
– Теперь еще одну перед камином, – произнесла мама, опуская телефон.
Мы с Ларой стояли в гостиной, готовые отправиться на школьную вечеринку, и понимали, что такими темпами до танцев еще далеко. Мама уже сфотографировала нас на крыльце (чтобы воспользоваться «золотым часом»), у задней двери («ведь у стекла – очаровательный дизайн») и сидящими вместе на диване («мне очень нравится, как выглядят такие фотографии, Оливер»).
– Ой, подождите, мне надо поставить вазу обратно. Я убрала ее, чтобы протереть пыль, где она теперь?
– Никто не будет смотреть на вазу, Кэти, – сказала тетя Линда с дивана, кутаясь в плед из искусственной норки. – Не с этими двумя сексуальными молодыми людьми, стоящими в центре.
Лара взялась за свою пудрово-розовую юбку и сделала реверанс для тети Линды, позируя для снимка, который никто не делал.
Линда подняла вверх большой палец и вытащила собственный телефон.
– Нужна фоновая музыка, если у нас – серьезная фотосессия.
Спустя несколько секунд заиграли вступительные аккорды «Не могу бороться с лунным светом»
[24].
– Немного винтажно, вам не кажется? – спросил я.
– Полегче, я танцевала под эту песню на выпускном, – заметила тетя Линда.
– Я и говорю. Винтажно.
– Я проигнорирую твои слова.
Мама вернулась в комнату с вазой, полной свежих цветов, которые она украла с лужайки соседей, постепенно вторгшейся на нашу территорию.
– Идеально. Теперь просто встаньте здесь.
Мама поставила нас куда следует, как реквизит, пока тетя Линда весело подпевала Лиэнн Раймс на заднем фоне. У нее сегодня было по-особенному хорошее настроение.
У Линды, имею в виду. Мама была сгустком стресса.
Она сделала еще дюжину снимков (со вспышкой и без), при этом велела мне улыбаться. «Естественнее, Олли, нет, естественнее, ты прямо заложник, которого снимают на видео».
Лара никакую критику не получала. Похоже, она создана для камеры.
– Более красивой спутницы у Олли быть не могло, Лара, – промолвила тетя Линда, когда мы наконец освободились.
– По-моему, она имеет в виду то, что ты действительно красивая, а не то, что я настолько ужасен, что со мной могла пойти только ты, – добавил я.
– А разве она не имела в виду, что сегодня ты, будем надеяться, в первый и последний раз ведешь девушку на танцы? – невинно осведомилась Лара.
– Отчасти, – ответила за меня тетя Линда.
Она изо всех сил попыталась сесть прямее на диване и, тяжело дыша, хлопнула в ладоши.
– И еще: Олли, ты хочешь однажды выйти замуж?
– Э-э-э… да, теоретически, но посмотрим. А что?
Тетя выключила песню Лиэнн. Она явно была настроена серьезно.
– Просто однажды ты будешь весь такой нарядный фотографироваться с человеком, которого полюбишь больше всего на свете. И я хочу, чтобы ты знал: я всегда буду рядом. Может, физически, а может, и нет, но я в любом случае буду рядом. Поэтому, когда день настанет, ты в какой-то момент почувствуешь, что я крепко тебя обнимаю. Будь начеку, не пропусти его.
