– Да, сэр! Простите, но для меня это впервые, и я не знал, как сказать.
– Выкладывай все, что знаешь, – велел комиссар.
– Позвонил мужчина, минут десять назад, и сказал, что он на квартире своего брата, которого убили. Сказал, что там много крови.
– Имя свое он назвал? – спросил Брунетти, отметив про себя, что у Далла-Ланы ушло десять минут на то, чтобы ему позвонить. Десять минут!
– Да, сэр! Энрико Франчини. Живет в Падуе.
Брунетти окинул взглядом бесчисленные стеллажи. Книги… Пережитки давно ушедших времен, свидетели чьих-то жизней…
– А имя брата он назвал? – спросил комиссар очень спокойным голосом.
– Нет, сэр! Сказал только, что тот мертв, и заплакал.
– Это в Кастелло? – спросил Брунетти, хотя, по сути, это не было вопросом.
– Да, сэр. Вы его знаете?
– Нет. – И, возвращаясь к конкретике, поинтересовался: – Ты отправил туда кого-нибудь?
– Я пытался связаться с вами, сэр. Позвонил в кабинет, но вас там не оказалось. Никто не мог дать мне номер вашего телефонино. А потом…
– Теперь он у тебя есть, – сказал Брунетти. – Позвони Боккезе и скажи ему, чтобы ехал туда со своей бригадой. Человек, который звонил, оставил свой номер телефона?
– Нет, сэр, – ответил Далла-Лана и уже тише, виноватым голосом, добавил: – Я забыл его спросить.
Брунетти посмотрел на свои побелевшие пальцы, сжимающие мобильный. Ослабил хватку и сказал:
– Телефонный аппарат стоит у вас в комнате. Посмотри список звонивших – он будет последним. Перезвони ему и, если он еще в квартире, скажи, чтобы вышел на улицу и ожидал полицию. Выходить из здания необязательно, но в квартире ему находиться незачем. Ясно?
– Да, сэр!
– Потом наберешь Фоа – по мобильному или по рации – и скажешь, пусть бросает то, чем занимается, и плывет к Пунта-делла-Догана
[95], к оконечности мыса! Я встречу его там через десять минут.
– А если он не сможет приехать, сэр?
– Приедет. – И Брунетти нажал «отбой».
Он открыл дверь и вернулся в директорский кабинет.
– Боюсь, мне нужно вернуться в квестуру, дотторесса, – сказал комиссар, стараясь скрыть волнение.
Ей это не показалось странным, а вот Вианелло вскочил и направился к выходу.
– Спасибо, что уделили нам время, – поблагодарил Брунетти директрису.
И, не дожидаясь ответа, вышел из комнаты и направился к лестнице, на ходу складывая вдвое полученные от дотторессы документы и засовывая их в карман.
– Что не так? – спросил Вианелло, идя на шаг впереди него.
Брунетти быстро спустился во двор, оттуда – на улицу. Выйдя к воде, повернул налево, к Пунта-делла-Догана.
– Франчини мертв, – сказал он.
Вианелло споткнулся, но тут же вернулся к прежнему стремительному темпу.
– Его брат позвонил из квартиры и сообщил о смерти. И сказал, что там много крови.
– Что еще он сказал?
– С ним разговаривал не я. Он позвонил в квестуру, а они – мне.
Не замечая ничего вокруг, они с Вианелло шли, нет, почти бежали.
– Боккезе должен приехать со своими людьми. Я велел Далла-Лане перезвонить брату погибшего и сказать, чтобы он покинул квартиру.
– Куда мы идем? – спросил Вианелло, словно только сейчас уразумел, что происходит.
К этому времени они уже подошли к самому краю мыса, впереди была только вода. У них не было другого выхода, кроме как вернуться к ближайшей остановке вапоретто возле Санта-Мария делла-Салюте
[96] или перехватить проплывающее мимо такси.
– Я сказал, чтобы Фоа нас тут встретил, – сообщил Брунетти.
Они прошли мимо женщины с двумя псами. Один из них, яростно тявкая, увязался следом за полицейскими – развлечения ради, а не потому, что они ему чем-то не понравились. «И как, интересно, я это понял?» – спросил себя Брунетти.
– Bassi, smettila!
[97] – крикнула хозяйка, и пес послушно повернулся и потрусил к ней.
Когда полицейские вышли на открытое место в форме треугольника, на самом краю мыса, Брунетти увидел пришвартованный катер.
– Фоа! – позвал он.
Водитель подошел к краю катера и протянул руку полицейским. Брунетти, а затем и Вианелло запрыгнули на борт. Фоа отвязал швартов и завел мотор. Отчалив от рива, он повернул налево, возвращаясь в Кастелло.
Полицейские остались на палубе с водителем, как будто созерцание проносящихся мимо зданий могло ускорить дело. Оба молчали, поэтому Фоа, поддавшись настроению, тоже держал рот на замке. Сирену он не включил: шум – для новичков. Зато поставил синий сигнальный маяк. Водителю удавалось ловко маневрировать в потоке других судов, пока они не свернули в канал Сант-Элена. Несколько умерив скорость и лавируя между пришвартованными лодками, он повел свой катер по гораздо более узким каналам района Кастелло. Впереди крупное плоскодонное судно сунулось было в канал, но Фоа отпугнул его одним коротким воплем сирены.
Войдя в канал Рио ди Сант-Анна, Фоа снова сбросил скорость, а когда впереди показался мост, предупредил полицейских о том, что надо пригнуться. Еще один поворот налево – и катер плавно подошел к причалу по правому берегу канала и остановился за пришвартованным тут же полицейским баркасом. Не успел водитель схватиться за канат, как Брунетти и Вианелло выпрыгнули на берег и зашагали через кампо.
На другом ее конце, на скамейке сидел с отрешенным видом мужчина. Понурив голову и сгорбившись, чуть расставив колени, он смотрел в землю. В его левой руке был зажат белый носовой платок. Когда полицейские были уже близко, мужчина промокнул глаза, высморкался, да так и застыл, уронив руки на колени. Брунетти увидел, как вздрагивают его плечи, услышал хриплые всхлипы. Мужчина снова вытер слезы, но глаз не поднял – словно не слышал приближающихся шагов.
Сдавленное рыдание, всхлипы, слезы… Мужчина стиснул кулаки, сминая ни в чем не повинный платок. Брунетти подошел к скамейке и остановился в метре от него.
– Синьор Франчини? – произнес он будничным тоном.
Мужчина снова сдавленно всхлипнул и вытер глаза.
Брунетти присел на корточки, чтобы их глаза оказались на одном уровне.
– Синьор Франчини! – повторил он, на этот раз чуть громче.
Мужчина вздрогнул, посмотрел на Брунетти и выпрямился, вжимаясь спиной в спинку скамейки. Комиссар вскинул руку, показывая, что волноваться не стоит.
