А потом мир погас.
* * *
Мне снился сон. Залитые солнцем крыши домов, стаи голубей, парящие в небе. Крики торговок под окнами, дымка завода далеко за городом. А я сидела у окна и любовалась новым миром. Миром, который подарил мне мой Альберт, мир, где у ветра и воды есть голоса, мир, где есть место чуду и магии. Я улыбнулась и глянула на свои руки, светящиеся магическим светом. Все, как он и обещал: я готовилась, я трудилась, практиковала медитацию и древние техники, и вот моя награда — тело приняло силу из кристалла.
Сначала было тяжело, кости ломило и выкручивало, очень хотелось пить, боль изводила невыносимо. Но потом сила подчинилась, разлилась по венам, стала единым целым со мной. Альберт сумел что-то с ней сделать, как-то заставить повиноваться. Я снова улыбнулась и взмахнула рукой. Желтый листик сорвался с крыши и принялся рисовать в воздухе петлю, потом аккуратно вывел сердечко и умчался прочь. Чудо! Это чудо! Еще вчера я была простой девушкой, а сегодня настоящий маг, которому покоряются стихии. А Филипп говорил, что Альберт пользуется мной! Да как он мог сказать такое? В памяти снова всплыли обидные слова друга. Его гнев, его оскорбления. А что бы он сказал сейчас? А? Каково бы ему было?
Я соскочила с подоконника и побежала к двери, нужно пойти домой, поговорить с матушкой. Альберт говорит, что она не волнуется, но так нельзя. Я не могу вечно ее обманывать. Но на пороге я столкнулась с любимым.
— Куда-то собралась? — Он перешагнул порог квартиры и захлопнул дверь.
— Домой. К маме.
— Тебе нельзя сейчас выходить. Я же говорил, — мягко напомнил он, снимая пальто. — Ты хочешь попасть в лапы злодеев?
— Но как же матушка?
— Она уверена, что ты в академии. — В голосе Альберта слышалось раздражение. — Я внушил ей, что ты вчера вернулась домой, а утром ушла на учебу.
— Но мы обманываем ее уже почти месяц!
— Мы просто бережем нашу тайну, — с нажимом повторил он. — Когда все закончится, ты сможешь пойти и обрадовать ее. А сейчас нельзя. Поверь, она абсолютно спокойна.
— Но…
— Ты мне не доверяешь?
— Доверяю. Я люблю тебя.
Альберт подошел ко мне, обнял, прижимая мою голову к своей груди.
— И я тебя люблю, моя Ребекка. Верь мне…
Я открыла глаза и села. Вокруг было темно и тихо, словно все звуки нашего мира в один миг стихли. Ни грохота реального мира, ни тихого перезвона зазеркального. Я снова огляделась, пытаясь понять, где я и что со мной. Тихий всхлип за спиной заставил вздрогнуть и обернуться.
Она сидела в полутемном углу, сгорбленная и несчастная, поджав колени к груди и уронив на них голову. Худенькие плечи вздрагивали, спутанные волосы закрывали лицо, но я ее узнала.
— Ребекка? — Я поднялась и сделала шаг к девушке.
Она всхлипнула еще громче и подняла голову. Я напряженно ожидала увидеть окровавленное лицо или облезлый до костей череп. Но на меня смотрела пара испуганных голубых глаз на бледном лице, тонкие губы вздрагивали.
— Я не сумела. Простите меня, — шепнула девушка, размазывая слезы.
Мне абсолютно не ясно было, что тут происходит, но мой внутренний педагог видел испуганного ребенка и решил игнорировать прочие непонятности окружавшего нас мира.
— За что ты извиняешься, Бэкки? — Я подошла к девушке и присела рядом. Хотелось бы сказать на пол, но в этом темном, беззвучном мире пола, скорее всего, не было.
— Я старалась предупредить. Защитить вас, — продолжала всхлипывать девушка. — Но мне было так тяжело говорить… Я не успела, он вас нашел.
И снова всхлип, снова слезы на щеках. Я вздохнула и обняла Ребекку за плечи. Прижала к груди, стараясь успокоить и утешить.
— Здесь нет твоей вины, — вздохнула я, погладив девушку по голове. — Он обманул тебя, он и раньше обманывал, он давно задумал это все. Ты не виновата.
— Но это я должна была стать ключом, что откроет двери смерти. А теперь вы… Я думала, смогу вас защитить.
— Где мы, Ребекка? Ты знаешь?
— Это мой мир, — вздохнула Ребекка. — Мир, в котором я застряла, когда вышла из зеркала к вам. Альберт усыпил вас, и я могу с вами поговорить. Баше тело вам не подчиняется, потому мы обе его пленницы.
— Чудесно. Очень хорошая информация, — скривилась я, окинув призрачный мир скептическим взглядом. Ну хоть не в одиночку сидеть, и то хорошо.
— Значит мы во мне? — оглядываясь по сторонам, уточнила я у Ребекки.
— Ваше сознание спит, а мы в подсознании, тех его глубинах, куда люди редко заглядывают, — охотно пояснила девушка.
— Никогда не думала, что внутри меня так пусто. — Да, вид меня угнетал.
Не думала, что мой внутренний мир являет собой хмурость и серость без звуков и запахов. Итак, внутри меня пусто и хмуро. Что ж, не так это далеко от истины.
— Нет, что вы, — поспешила разубедить меня Ребекка. — Это сейчас, когда Альберт подавил вашу волю. А так здесь полно воспоминаний. Ярких, веселых, грустных, обидных. Здесь как склад с открытками. И я часто их пересматривала.
— Это радует, а то я думала, это все, что ты видела все это время, — вздохнула я, перестав шарить взглядом по туманной округе. — Значит, сюда заглядывают воспоминания?
— Некоторые находили отклик на пережитое мной.
— И это давало тебе возможность общаться?
— Сначала да, — слабо улыбнулась девушка. — Когда ваши эмоции совпадали с пережитыми ранее мной, часть моих воспоминаний являлась вам. Тогда я поняла, что могу общаться с вами. А тогда, у зеркала, когда был выброс силы, сумела напрямую заявить о себе. Но чаще в ход шли образы и воспоминания. Иногда слишком размытые. Иногда слишком пугающие.
— Сердце в руке? Эффектно вышло.
— Простите. — Ребекка смущенно потупилась. — Я решила ярко показать вам, насколько Альберт опасен. Это был приступ паники.
Я кивнула и тоже грустно улыбнулась. У меня после того видения был такой виток паники, которой я не помнила уже долгие годы. Еще и пару раз ночью пересматривала это видение. Думала, это был знак, как погибла Ребекка, а это была лишь аллегория.
— А тогда, с нищенкой? — снова обратилась я к духу.
— Это не я. Та женщина и вправду обладала даром оракула, я сама удивилась, услышав ее, — пожала плечами Ребекка. — Только все это впустую. Он убьет вас. Для этого ему была нужна я, теперь он сотворит это с вами. Простите.
Да, радостная перспектива меня ожидает. И все по вине еще одного идиота от науки, которому тоже было плевать на правила и запреты. Один ради великой цели подставил меня под удар, другой ради не менее великой цели убьет. Не зря проповедники из года в год орут на перекрестках о вреде прогресса. Вот он, этот вред. В чистом виде, и я на собственной шкуре испытываю страдания от зверств науки. Надеюсь, Мэлфи успокоился окончательно. Или его успокоил Ен.
