Я знаю, что он сейчас скажет. Он знает, куда бить, знает, где мое больное место, и он без жалости пнет меня в эту рану. Тот, кто клялся любить и оберегать меня, сейчас с удовольствием провернет в сердце нож, просто чтобы утолить свою уязвленную гордость.
— Подумай, кому ты нужна? — шипел мой бывший супруг, склоняясь надо мной. — Увечная, одинокая, бесплодная. Что ты значишь в этом мире одна? Ты же умрешь одна, твоя старость будет одинокой и убогой.
Я горько усмехнулась. Потом засмеялась громче. Нет, все же я еще что-то чувствую, раз мне так больно. И я продолжала хохотать, глядя на Патрика, который с искаженным гневом лицом выплескивал на меня весь свой гнев, не стесняясь в выражениях. Как низко, как можно с каждым разом скатываться до такой мерзости и ждать, что я его прощу?
— Каждый твой визит убеждает меня, что я сделала правильный выбор, — задыхаясь от душащих меня слез, шепнула я.
— Он с тобой верно поступил, — прорычал Патрик. — Жаль, дело до конца не довел, ты это заслужила. Шлюха…
Я уже не так истерично хохотала, но смех и растянутые в улыбке губы не давали разрыдаться прямо здесь, прямо на глазах у Патрика. Слезы выступили на глазах ранее, чем я смогла взять себя в руки. Горькие и жгучие, они позволяли не видеть искаженного гневом лица. Но вот боль в груди, чем заглушить ее, тлеющим угольком выжигающую душу? Куда деваться от этой боли?
Дверь с тихим скрипом открылась, являя стоящего на пороге Леграна. Мэтр был хмур. Я бы даже сказала, в гневе. Ему не составило труда расслышать весь этот мерзкий скандал слово в слово. Как же стыдно. Как же мерзко, что он слышал все, что только что говорил обо мне Патрик. Странно, но это ранило меня куда больше, чем оскорбления моего бывшего.
Легран шагнул в комнату, осторожно прикрыв за собой дверь. Короткий взгляд на меня, перепуганную и бледную, долгий и задумчивый взгляд на Патрика, сжимающего мои запястья. Даже мне от этого взгляда стало не по себе. С таким взглядом подписывают расстрельную статью и заряжают мушкет для исполнения.
— Что здесь происходит? — рокочущий голос мэтра раскатился громом в повисшей тишине. — Вы кто?
Пат мои руки отпустил. Выпрямился и, развернувшись к Леграну, зло выдохнул:
— Патрик Стивэнс, супруг вашей подчиненной. — Патрик протянул мэтру руку. — Вы же мэтр Легран, директор школы? Это небольшая семейная ссора.
— Вот как, — отозвался Легран, закладывая обе руки за спину. Потом обратился ко мне. — Вы говорили, что разведены.
— Бывший! — жалобно взвизгнула я. — Это мой бывший муж. Я уже не раз писала прошение в суд оградить меня от его преследований.
— Даже так, — криво усмехнулся мэтр, глядя на простертую руку Патрика. — С чем пожаловали?
Патрик неловко переминался с ноги на ногу, потом наконец решил убрать руку. Снова повисла пауза, в которой все так же был слышен шум дождя и свист ветра. Мужчины стояли друг напротив друга, я растерянно стояла в сторонке, ожидая, что будет дальше. Легран меня пугал. Сейчас свечение вокруг его фигуры стало сильнее, блеск глаз ярче, и весь образ мэтра вызывал трепет и страх.
— Кто дал вам право повышать голос на мэсу? М? — тем же ледяным тоном обратилось к Патрику начальство.
— Я не… Прошу прощения, мэтр, — отозвался мой на удивление дерзкий бывший супруг. — Но это наши личные дела.
— Все интереснее и интереснее, — делая шаг к Патрику, рыкнул Легран. — И часто вы решаете «личные дела криком» и бранью, позволяя себе столь вольное общение с женщиной?
— Это не ваше дело! — взвился Патрик, расправляя плечи.
Мэтр снова усмехнулся, вызвав у меня приступ жуткого озноба и ужаса. Патрик, не давая себе в этом отчета, сделал шаг назад. Не знаю, как выглядел Легран под личиной, но то, что видела я, пугало меня до икоты. Свечение вокруг мэтра стало ярче, холодные льдисто-серые глаза полыхнули серебристыми искрами, лицо стало непроницаемой маской. Аура гнева и ужаса окутывала фигуру мэтра, рождая в душе подсознательный страх.
— Потрудитесь покинуть здание школы, — холодно и отчего-то глядя на меня прорычало начальство. — Если я еще раз увижу вас на пороге моей школы, то обратный путь вы проделаете в карете скорой помощи. Я понятно выразился?
Патрик побледнел и сжал челюсти, всем своим видом показывая, что уходить он не собирается. Надо же, какая перемена! Только вот соперник не тот, с которым такие грозные взгляды и жесты работают. Мэтр своими словами только подтвердил мое о нем мнение.
— Значит, недостаточно понятно, — самому себе сообщило начальство. — Хорошо. Сообщу доходчивее. Сударь. Я не переношу, когда на моих подопечных орут, — тихо и проникновенно сообщил мэтр. — Сам я это обожаю. Но другим не позволю. Так что даю вам время убраться прочь из Эргейл.
Патрик побелел. Я, прижимая руки к груди, потрясенно взирала на начальство, пытаясь понять, к чему в нем приключилась такая перемена.
— Я так этого не оставлю, — негодовал Патрик.
— Как будет угодно, — снова придавая своему рыку любезный тон, отозвался мэтр. — Только школу оставьте. Дорогу найдете сами. И не приведи вас небо явиться сюда снова.
И мэтр грациозно шагнул в сторону, открывая Патрику путь к выходу из кабинета. Мой бывший супруг сопел и сверлил Леграна грозным взглядом. Мэтр тоже молчал, но при этом любовался усиливающимся ливнем за окном.
— Я жду, сударь, — все также холодно и ровно произнесло начальство. — Если я еще не бил вам морду и не ломал конечности, это не значит, что я рад вам. Это акт доброй воли. Любезность. Но я могу и перестать быть любезным. Я понятно выразился? Или пояснить, так сказать, на пальцах? Просто я не хочу вам их ломать.
Патрик открыл было рот, собираясь ответить мэтру. Легран перестал изучать пейзаж за окном и перевел взгляд на Патрика. Секунда, и я услышала, как с грохотом закрылась дверь кабинета. Я и мэтр остались одни.
— Спасибо, — тихо шепнула я.
— За что? — хмуро уточнили у меня, снова глядя в окно.
— Просто спасибо.
— Как я уже сказал, мне нравится мотать из вас нервы, — все так же изучая льющийся за окном дождь, отозвался мэтр. — Так что я никому не позволю замахиваться на источник моих развлечений.
— Очень оригинальное мышление.
— Ноарис, не льстите себе. Меня не волнуют ваши чувства, — дернул плечом мэтр. — Но мне не нужны сплетни в школе, чтобы учителя и ученики обсасывали подробности скандала. И визиты вашего супруга мне тоже не нужны. Я забочусь о репутации школы.
Я прикусила губу, стараясь справиться с душевной болью. Голова кружилась, сердце колотилось, как бешеное.
— Лиарель, — прозвучал голос мэтра совсем рядом. — Идите и приведите себя в порядок. А потом продолжайте работу.
* * *
Вода с журчанием неслась к отверстию стока, а я не могла заставить себя выйти из уборной. Просто стояла и смотрела, как течет вода. Осенний ливень ломился в окна, ветки деревьев скреблись о стены, грохотал гром где-то высоко в небе. А я умирала. Наверное, это самое подходящее описание моего состояния. Смерть. Когда чувствуешь стылый холод в груди и желания идти и что-то делать нет. Хочется лечь и умереть, точно зная, что это избавит от боли. Я не ожидала, что боль так сильно отзовется на встречу с Патриком, я думала, что спрятала ее, заглушила. Я ведь почти не вспоминала его.
