Он еще приезжал ко мне, просил вернуться, умолял простить его. Но, сидя в зале суда, я ощущала невероятную легкость, словно с плеч упали цепи, не дававшие сделать вдох. Я вернулась в университет, получила диплом психолога. Сначала перебралась в город покрупнее, где давала частные уроки музыки, потом было еще несколько школ, а потом и вовсе авантюра с письмом в министерство и согласием работать в Эргейл.
Я стремилась быть хорошей для других. Идеальной женой, невесткой. Но чем больше я старалась, тем тяжелее было мне. Чувство вины давило, заставляло чувствовать себя недостойной. Выйдя из развода, главное, что я поняла, я больше не буду жить по правилам, что мне навязывают. Я не стану хуже, если буду поступать так, как считаю нужным. То, что я не поступаю так, как того хотят окружающие, не делает меня недостойной. Увы, только потратив несколько лет в браке не с тем мужчиной, я поняла, чего хочу на самом деле.
Я моргнула, стряхивая с ресниц непрошеные слезы. А за окном плакало небо, словно отражая мои чувства, в мареве небесных слез все чаще пролетали белые мухи первого снега. Говорят, что все трудности, что мы переживаем, это попытки судьбы направить нас на истинный путь. Как бы мне узнать, куда ведет меня мой путь? Что я сделала не так, раз судьба не перестает меня испытывать? Одно я знаю точно — только благодаря пережитому я уже никогда не позволю манипулировать собой и навязывать мне чужую волю. Я изменилась, и видит небо, эти изменения пошли мне только на пользу.
Глава 10
— Итак, канифоль, струны, нотные тетради. — Торговец упаковал последнюю покупку.
— Еще что-нибудь?
— Нет, это все, — кивнула я, выуживая из сумочки кошелек.
Сегодня днем я отправилась в далекое путешествие во благо школьного оркестра. Ну, ведь помимо моих нервов, детям нужны и иные предметы для обучения. В помощники мне вызвалась Микки Пэлпроп и Майк Морис. Изначально роль покорного вьючного животного должен был выполнять Пэлпроп старший (ему бы эта роль пошла, как никому), но юный оборотень (да, нелюди прониклись ко мне нежной привязанностью) вызвался оказать посильную помощь. И теперь вот трое нас (Пэлпроп с радостью ушел чинить дыру в ограде, проделанную Бубликом), прошагав по гудящему городу и проехавшись со звоном и гулом в трамвае, оказались в магазине музыкальных инструментов, где я пополняла запасы школьных закромов.
Микки старательно обвешивала пакетами Майка, Майк старательно пытался сразить девицу своей силой и выносливостью. Может, кто и поверил в бескорыстное желание паренька таскать за мной сумки, но я точно знаю, что не отправься со мной Микаэлла, и Майк остался бы в школе. Ну право слово, меня дети любят, но не настолько же! Так что нежную привязанность мальчика-оборотня к девочке-фавну я уловила молниеносно.
— А теперь куда? — поправив стопку тетрадей в руках у Майка, уточнила Микки.
— В школу, — со вздохом отсчитав все выделенные деньги, призналась я. — Такая ноша не способствует прогулкам.
— Все хорошо, — горячо заверил меня оборотень. — Мне не тяжело, мэса. Сумки очень легкие, а оборотни выносливые.
Я понятливо улыбнулась пареньку. Что же, если так ему хочется, то можем продлить прогулку по городу. Кивнула детям, и мы вывалились из душного магазинчика в гулкий и дымный город. Зима все еще терпеливо ожидала своего часа, но ее приближение выдавали мелкие снежные хлопья, то и дело появлявшиеся в морозном осеннем воздухе. Небо, серое и хмурое, нависало над городом, словно насаженное на шпили высотных зданий. Рассеянный свет от солнца слепил глаза и вгонял в сонливость. Город вокруг напрочь утратил краски осени, и теперь деревья уныло торчали из кадок чернеющими корягами, мостовые покрыл тонкий слой инея, и только вывески магазинов и кофеен призывно пестрели яркими надписями.
Мир пара и камня, как мало в нем жизни, всюду машины, всюду металл и холодный расчет. Сейчас, не прикрытый золотом листвы или болезною снега, город выглядел особенно недружелюбно и хмуро. Как, оказывается, мало нужно людям для счастья: лучик света, пара снежинок. А ведь большинство думает, что миллионы и слава. Я плотнее завернула шарф на шее и сунула руки в муфту. Микки заботливо натянула Майку шапку на уши, а сама «нырнула» в бездонный капюшон своего пальто.
— Предлагаю пройти одну остановку пешком и выпить чаю в кондитерской «У Франко», — ежась от ветра, предложила я.
Микки радостно взвизгнула, Майк посуровел. Какой хороший мальчик, сразу подумал о том, кто будет платить.
— Мы сэкономили на покупках и заслужили компенсацию за труд, — объявила я. — Думаю, мэтр-директор простит нам три чашки чая.
Теперь и Майк выглядел веселее. Вот такие повеселевшие и предвкушающие распитие облепихового чая в тепле, мы и двинулись дальше. Толпа прохожих ворчала и толкалась, кто-то ругнулся и пнул погнутую медную кружку, стоявшую перед попрошайкой. Старуха, скрюченная и нечесаная, сидела у стены одного из магазинов и понуро глядела на ноги прохожих. Кружка с грохотом покатилась по брусчатке, рассыпая по заиндевелым камням небогатое подаяние несчастной. Мелочь катилась и звенела, ныряя прохожим под ноги.
Не раздумывая, мы с Микки принялись собирать мелочь, а старуха все так же сидела на камнях, даже не замечая нашей помощи. Микки ловко отлавливала монетки, я делала это менее резво, Майку оставалась роль глашатая, громко координировавшего наши поисковые работы, так как покупки продолжали отягощать его руки. Нас дважды чуть не сбила коляска, но мы ловко уворачивались от копыт и колес, доведя регулировщика до предынфарктного состояния, а возницу заставив вспомнить весь словарный запас из его лексикона. Наконец, весь улов был собран.
— Вот, возьмите. — Я поставила кружку перед старухой, бросив туда пару монет из своего кошелька.
Женщина моргнула и подняла на меня мутные, безумные глаза. Если честно, ее взгляд вызвал у меня срочную миграцию мурашек по всему телу, их стройные ряды бодро маршировали по спине, в конечностях появилась странная слабость, а в мозгу зарождалась смутная тревога.
— Смерть, — шепнула старуха. — За тобой стоит смерть.
Костлявые пальцы сомкнулись на моей руке, рождая в памяти совершенно неуместные воспоминания о зеркалах и пережитом ужасе. Вот мне совершенно не хочется, чтобы мои способности прорвались на многолюдной улице. Тут не так страшны разрушения от выброса силы, как возможные последствия от реакции толпы. Если быть откровенной, толпы я боюсь намного больше.
— Вспомни то, чего не было, — шепнула старуха. — Он ищет ключ, останови его, до того, как он откроет двери!
— Пустите! — Я рванула руку, пытаясь высвободиться из цепкого захвата.
— Он ждал другую, ту, что стоит рядом, но ты… Ты откроешь дверь, как было предначертано. Ты… Ты приведешь смерть в этот мир. Не дай ему свершить то, чего он так желает!
Мое сердце уже завершило забег на короткую дистанцию и теперь разгонялось, готовясь к марафону. Да что же это творится вокруг?
