Говоря, сие эфемерное создание вплотную приблизилось к Леграну, скользя полупрозрачной ладошкой по его плечу. Моя симпатия к этим существам медленно таяла на костре гнева. Он медленно поднимал голову, заставляя фантазию в красках рисовать убийство музы. Желательно с максимальным вредом для внешности нахалки. Меня бесил ее вкрадчивый голос, ее томный взгляд, устремленный на мэтра, то, как близко она стояла к Леграну, касаясь его своим едва прикрытым легкой тканью телом. Но больше меня бесила реакция мэтра, то, как спокойно он реагировал на близость музы, то, как искривились его губы в усмешке, стоило той глянуть мэтру в глаза. Он не попытался отойти, убрать ее руку с плеча.
— Но он питал тебя своей энергией, его страсти давали тебе силу жить. В конце концов, он создал тебя. А ты дразнила его, мотала ему нервы, — подавшись к музе, шепнул мэтр. — А потом бросила.
— Ах, — продолжала кокетничать муза. — Я была так молода. Это было давно, тогда вы были охотником, я только начинала свой путь в мире искусства. Теперь же я изменилась.
— Надеюсь, — отозвалось мое до отвращения ласковое начальство.
— Ах, — муза преданно заглянула Леграну в глаза. — Мэтр, вы уже давно не охотник. К чему эта строгость? Будь вы творцом, я бы была вашей верной музой и дарила столько вдохновения, сколько бы вы пожелали. И никогда не оставила бы вас.
— Маг смерти в разбалансированном состоянии — это опасность для всех, кто находится рядом, — с улыбкой мурлыкнул мэтр.
— Да, и это печалит меня, мэтр, — наигранно вздохнула муза.
— К-хе! — обозначила я свое присутствие.
Муза удивленно глянула на меня, Легран отчего-то стал улыбаться шире. Весело ему. Вон, как сияет, словно пятак натертый. Все мужчины одинаковы, им главное меньше одежды и меньше мозгов. Стало отчего-то обидно. Противно-противно, словно наступила в липкую лужу и теперь не знаю, как оттереть ботинок.
— Мы разыскиваем девушку, — грозно сопя, я полезла в ридикюль за фото. — Она училась здесь. Ребекка Ричардс. Знакомы?
Муза, хвала небу, соизволила отлепить от мэтра свое субтильное тельце и подошла ближе. Тем временем к нашей сосредоточенно сопящей троице подтянулась еще стайка полупрозрачных девиц всех мастей и расцветок. Были девицы с волосами цвета лаванды, были те у кого прическа напоминала осколок радуги, поражая воображение буйством красок. Наряды из тюля, шелка, шифона разнились цветами, но были скроены в одном постыдном стиле, не оставляя фантазии даже шанса на работу. Я ощущала себя щербатым кувшином, невесть как затесавшимся в дорогой фарфоровый сервиз. Музы шептались, искоса поглядывая на Леграна, вздыхали и всячески пытались привлечь внимание к своей тощей персоне.
Я сунула портрет Ребекки Сенае и злобно глянула на мило беседующее начальство. Ишь, как мы распушились, как мы расцвели! Павлин темно-магический! Портрет Ребекки переходил из одной прозрачной ручки в другую, девы морщили носики, хмурили белесые бровки, надували алые губки. Работа мысли явно проступала на безупречных личиках, доселе не обезображенных этим тяжким трудом. Мир вокруг был безучастен к нашей беседе, студенты продолжали бродить по коридорам, погруженные в свои возвышенные думы. Нас обходили, даже не удостоив и минутным взглядом. Интересно, а что бы было, увидь люди тот мир, о котором даже не догадываются?
— Карри! Карри! А это не твоя девочка? — прощебетала одна из муз.
Из пестрой толпы выплыло создание с нежно розовыми кудрями, завернутое в серый тюль. В волосах запутались белые розы, на щеках играл нежный румянец. Этакая невинность во плоти. Муза бережно взяла портрет, поднесла к фиалковым глазам.
— Да. Я навещала ее, — тряхнула головой муза. — Но она уже месяц как не являлась в академию.
— Месяц? — Легран осторожно сдвинул одну из особенно резвых муз и приблизился к говорившей.
— Даже больше, — дернула плечиком Карри.
Мы с мэтром задумчиво переглянулись. Легран нахмурился и снова глянул на музу:
— И тебя не взволновало ее отсутствие?
Дева удивленно вскинула бровки и перевела взгляд с хмурого мэтра на насупленную меня. Видимо, вопрос ее обескуражил.
— Нет. Я навещала ее дома. Бекки была увлечена другой работой и во мне не нуждалась, — удивленно выдохнула муза. — Вам же известно, что мы не всегда находимся рядом с творцом. Если нас не зовут, мы ищем того, кому нужнее. В мире полно людей, кому нужен импульс. Ребекка была занята другим и во мне не нуждалась.
Мы опять с мэтром переглянулись. Как заговорщики, ей богу.
— А чем она была занята? — выныривая перед Леграном, уточнила я.
— Она читала, — охотно подсказала муза. — Старинные книги. Много книг.
— Где? — настойчиво донимала я музу.
— Дома, — кивнула дева. — А потом перестала приходить в академию.
— Ясно, — прогрохотал за моей спиной Легран. — Когда ты видела ее в последний раз?
— Больше месяца прошло. Деревья тогда были еще желтыми, — задумчиво протянула муза. — Много ребят писали пейзажи, и я всегда была здесь. Вы же знаете, эмоции творца питают мою сущность.
— Знаю. — Мэтр жестко оборвал музу. — Больше ты ее не видела? Странностей не замечала?
— Странностей? — Муза наморщила гладкий лобик. — Нет… Хотя да, было. К ней приходил юноша. Они спорили. Безобразная сцена.
Мы с мэтром снова переглянулись. О небо, я сейчас шею себе сверну. Но инициативу допроса перехватить я успела:
— Какой юноша?
— Не художник, — охотно ответила милая муза. Особенно радовала ее холодность к Леграну. — Он пришел из города. Весь какой-то взволнованный. Глаза безумные. Он и Ребекка кричали друг на друга. Он уговаривал ее все бросить. Она не соглашалась.
— Что бросить?
— Я не знаю, — растерялось призрачное создание. — Он говорил: «Он лжет тебе, он тебя использует». А она: «Не смей, он любит меня!». Вот. А потом парнишка выкрикнул напоследок: «Ты идиотка, раз доверяешь этому хмырю!». И ушел. Больше ни его, ни Ребекки я не видела.
Легран задумчиво потер подбородок, разглядывая сидящих в холле студентов. Я усиленно старалась не вывихнуть мозг, пытаясь сопоставить имеющиеся факты. Извилины скрипели, завязывались в узлы, но факты сопоставлять отказывались категорически.
— Изобразить его сможешь? — задумчиво уточнил мэтр у музы.
Карри кивнула и оглянулась на студентов. Стайка муз тоже оживилась, они наперебой что-то советовали. Я так и не поняла смысла всей этой суеты. Но потом все куда-то двинулись. Ну и меня «двинули» вместе с собой. Наша делегация гордо курсировала по коридорам, мимо замысловатых статуй на постаментах, мимо карандашных набросков, развешанных на стенах. Все вокруг было пропитано аурой свободы, творчества. Здесь хотелось рвать оковы обыденности, искать новое видение мира, хотелось творить. Полет моих рассуждений прервался, так как мы всем дружным отрядом замерли возле какого-то взъерошенного юноши.
