Мэтр замолчал, снова глядя вдаль. Я ежилась и медленно оледеневала на ветру. Пальцы уже не гнулись.
— Вам тяжело сдерживать вашу силу? — подышав на пальцы, обратилась я к мэтру.
Легран обернулся. Глянул на меня, растирающую руки.
— Моя слабость может стоить жизни тому, кто находится рядом. Порыв силы не разбирает, он уничтожает то, на что натыкается, — беря меня за руки, шепнул мэтр. — В этом магам жизни проще. Их сила может навредить. Наша навредит обязательно.
Теплые пальцы коснулись моих обледеневших рук. Накрыли озябшие ладони. Я растерянно наблюдала, как Легран наклоняется, чтобы подышать на мои руки. Дыхание обожгло кожу. Сердце подпрыгнуло и замерло где-то в районе горла. Я хотела отдернуть руки и не находила в себе силы сделать это. Забота, теплота, нежность — как много было в этом жесте. И столько эмоций он вызвал в душе, так много мыслей, переживаний, страхов. Я шмыгнула носом и осторожно вынула руки из захвата мэтра. Ни к чему. Не стоит начинать тот путь, который ни к чему хорошему не приведет.
— Вы замерзли, — пряча руки за спину, произнес Легран. — Возвращаемся?
И ни разочарования, ни злости, ни обиды в голосе. Равнодушие во взгляде и манерах. Мы оба сделаем вид, что все как прежде. Мэтр умный человек, он, как и я, умеет прятать чувства.
— Я еще попробую, можно? — шмыгнув носом, произнесла я.
Мэтр кивнул, отбрасывая с лица прядь волос. На долю секунды его губы дрогнули в одобрительной улыбке, но, как опытный учитель, мэтр решил не показывать мне это. Что же, заслужу одобрение делом.
Снегу от меня досталось. И мне от него также. Я снова и снова старалась повторить провернутый недавно фокус с раздвиганием снежной завесы и с ледяной стеной. Фокус проворачивался неохотно и кое-как. Я злилась и снова пыталась подчинить себе капризную стихию. Чем чаще не получалось, тем больше я злилась, а чем больше я злилась, тем хуже у меня все получалось.
Легран силой уволок меня с утеса, изрядно посиневшую и продрогшую. Пока меня тащили по склону к зеркальному коридору, я все еще пыталась колдовать и жалобно ныла дать попробовать еще разочек. Мэтр вел себя, как отец, уводящий дитя с каруселей. Был решителен и неумолим, на него не действовали ни уговоры, ни нытье. Потрясающий человек. Скала! Чурбан бесчувственный. Я только уловила суть процесса.
— Я настоятельно вам рекомендую провести эти несколько дней в постели и тепле, — прокряхтел доктор Флинн, осматривая мою ногу.
Да, после «уроков» с Леграном я отправилась к доктору за спасительным снадобьем от боли. Выход за пределы школы мне был запрещен, так что на доктора была одна надежда.
— Вы же знаете, что я не могу, — кряхтя в унисон доктору, произнесла я.
Флинн покачал головой и вернулся к осмотру моей конечности. Я поморщилась и отвернулась. Не люблю на нее смотреть. Я уже помню каждый шрам, каждый уродливый шов. Они тянутся от пальцев ног до колена, уродливые и многочисленные следы от перенесенных операций. Следы дыр от спиц, которые вставляли в кость для ее растяжения. И сама нога тоньше здоровой, искривленная и отвратительная. В пору замужества я наловчилась скрывать от глаз Патрика это уродство. Мой супруг был эстетом и тяжко переносил вид шрамов и рубцов.
— Ай! — отреагировала я на особенно подлый прием доктора.
— Это не «ай», а ай-яй-яй, — вздохнул Флинн. — Доиграетесь до горячки. Вам так хочется валяться в бреду?
— Доктор, бал уже совсем скоро, — напомнила я.
— Ничего с балом не случится, — проворчал Флинн, изучая этикетку на принесенной мною бутылке от микстуры. — Пройдет, как обычно. А нет, Легран прорычит пару поздравлений с трибуны, и дети разбредутся по комнатам в общежитии, пить пронесенный мимо поста алкоголь.
— Доктор! — возмущенно выкрикнула я.
— Ужас, согласен, — притворно смутился Флинн и побрел к шкафчику с лекарствами. — Но просто знайте, праздник состоится с вашей помощью или без нее.
— Нет. — Я решительно мотнула головой. — У меня полно дел.
У меня еще уроки с Леграном, открытый вопрос с нападением, тайны и загадки. И бал. Сама себе признаться не могла, почему меня так тянет на эти танцульки. Ведь весь вечер просижу в уголке, любуясь весельем других. Но подсознание глумливо подхихикивало и уличало меня во лжи. Да, я лгу сама себе, я знаю, почему хочу на праздник, я знаю, что это глупо, но очень хочу провести этот вечер в компании одного странного, но такого необыкновенного мужчины.
— Вот что, сударыня, — вздохнул доктор, разглядывая мою склянку из-под лекарства. — Вот точно такой пакости в моем арсенале нет. Да и на теперешнем этапе воспаления она будет малоэффективна.
На столик передо мной поставили синий флакон.
— Это сильнее, снимает боль и воспаление. Единственный минус — несовместимо с алкоголем.
— Это не страшно, я не любитель спиртного, — алчно хватая пузырек, выдохнула я.
— Тогда принимаете согласно инструкции, — удрученно разглядывая меня, произнес доктор. — Но после бала жду вас на лечение. Это все не шутки, мэса.
Я кивнула доктору и, засунув лекарство в карман пальто, поковыляла прочь из пропахшего медикаментами помещения. Я не люблю этот запах, меня воротит от вида больничных стен и людей в белых халатах. Я понимаю, что это все необходимо, но годы мытарств по больницам привили мне стойкую антипатию к белому цвету и жестким койкам.
Я вывалилась из лазарета с видом законченного наркомана, получившего дозу. Я не могла дождаться, кода дойду до общежития, волью в себя микстуру и грохнусь спать, даже не раздеваясь. Я блаженно улыбнулась, представив сон без судорог и боли в костях.
— Мэса! — громыхнул кто-то за моей спиной, когда я повернула на главную аллею парка. — Мэса Ноарис, подождите!
Я вздохнула и обернулась на голос. По дорожке парка в направлении меня широко шагал Хэйл. Огромные ступни оставляли на снегу не отпечатки, а настоящие кратеры, шляпа-котелок надвинута на глаза, в зубах дымящаяся сигара. Только дубины в руках не хватает, для дополнения сурового образа защитника гор. А вокруг безмятежность. Снежок на ветках, синички на дорожке, дети визжат и резвятся. И когда я перестану удивляться всему происходящему? Наверное, никогда.
— Мэтр Хэйл, что-то случилось? — напряглась я.
— Я к Ену, по делу, — затушив сигару, произнес тролль. — А тут, вижу, вы идете, грустная такая, уставшая.
— А я шла в общежитие.
Я улыбнулась троллю и протянула руку для приветствия. Нога, зараза, ныла нещадно, и в данный момент я изображала перед Хэйлом цаплю. Благо, широкие юбки позволяли скрыть от тролля мою неприглядную позу с оттопыренной ногой. Но мэтр Хэйл оказался очень догадливым.
— Да? Тогда можно вас проводить. Если вы не против, — оскалилось это галантное чудище.
— Я только «за», — повисая на предложенном локте, выдохнула я.
