— Э… а кто? — удивился Хэйл.
— Кто-то, владеющий темным мастерством, — оскалился мэтр-невозмутимость.
— Как ты? — хмыкнул тролль.
— Надеюсь, я все же сильнее, — все так же холодно отозвался Ен. — Сейчас и проверим.
Мне очень не нравился тон Ена. Не нравилось, как он расправил плечи, как потемнели его глаза. Еще больше мне ситуация перестала нравиться, когда за нашими спинами стали множиться твари, похожие на тех, что желали напасть. Тьма обступила нас со всех сторон, растеклась по стенам, стелилась по полу туманом, щупальцами вилась у ног. Тихий смех разлетелся по коридору, отскочил от стен, канул во мрак.
— Отважный темный… — раздалось из пустоты. — Тьма на страже света…
Хэйл болезненно скривился, я затравленно вертела головой, стараясь определить, откуда звучит голос. И снова тихий смех, и черный паук двинулся из своего темного закутка, разматывая лапками липкую паутину.
— Ты не сможешь стоять на страже вечно… — Голос утонул во мраке. — Отступи…
— Не мой метод, — выдохнул Ен и сделал Хэйлу знак рукой.
Тролль развернулся ко мне спиной, прикрывая от нападения гримов. Вокруг нас множились и перестраивались тени. Где враждебные, а где сотворенные Еном — понять было невозможно. Я затравленно обнималась с тростью и косила глазом в сторону выхода из больницы.
— Мэри, похолодало что-то, — вздохнула одна из санитарок, кутаясь в обтрепанную шаль.
— Ага, — кивнула сестра на посту. — Холодом повеяло. И закрыто же все, откуда сквознякам взяться?
Я нервно хихикнула, наблюдая за мирной картиной распития чая на служебном посту. В коридоре стремительно темнело, и да, холодало. А потом огромный паук рассыпался на множество мелких многоногих паучат, живой рекой двинувшихся на нас. Взвыли гриммы. Ответили тихим рычанием тени за нашими спинами. Шепотки стали громче, их мерзкие голоса просили крови, боли, жертву… Я уже приготовилась умереть от страха в тот момент, когда черная паучья река собралась накрыть нас с головой, а оскалившиеся гриммы метили вцепиться в горло. Тьма схлестнулась с тьмой. Две стены непроглядного мрака сцепились, разрывая друг друга в клочки. Вой, визг, стоны — они разлетались и кружились вокруг.
— Уходим! — услышала я голос Ена.
Меня подхватили на руки, тени все так же метались вокруг нас, оттесняя врагов и не давая подступить. Обшарпанный дощатый пол больницы пошел рябью, дрогнул, превращаясь в черную бездонную воронку. Пахнуло сыростью и гнилью, словно кто-то открыл запечатанный погреб. Послышались стоны и скрежет.
— Ты уверен, Ен? — дрожащим голосом уточнил Хэйл.
— К зеркалам они нас не пропустят. Лиа, зажмурься и не бойся, — заключил мэтр— директор и… прыгнул.
Я кивнула, но зажмуриться не успела. И очень пожалела об этом. Крик застрял в горле, когда мы рухнули в непроглядную бездну, голова закружилась, тело свело от непереносимого холода, страх лишал способности не только думать, но и двигаться. Не знаю, куда мы проваливались, но мне показалось, что это падение никогда не закончится.
* * *
Это было падение в шевелящейся, шипящей, как тысячи змей, тьме. Я прижималась к Ену всем телом, наблюдая, как мрак тянет к нам то когтистые лапы, то похожие на щупальца отростки. Куда мы провалились? Душу снова затапливало то безотчетное чувство страха, что родилось в ней, когда я впервые шагнула в зазеркальный мир. Опять могильный холод, тлен, мрак. Мир скорби и печали. Мир беспросветной тьмы и ужаса.
— Закрой глаза, Лиа. — Голос Ена прозвучал особенно резко. — Уже скоро.
Падение закончилось неожиданно — в кабинете мэтра-директора — и опять испортило блестящую шахматную партию Стэфана с самим собой. Нас со свистом выплюнуло на пушистый ковер. Ен устоял на ногах, Хэйл и Филипп рухнули, как два куля с мукой. Я надежно цеплялась за начальство, подражая новорожденной макаке. Меня довольно грубо оторвали от начальственной шеи и установили на пол.
— Отнеси парня к Магде, — услышала я странный, не знакомый мне голос и подняла взгляд на Ена.
И едва не отпрянула, увидев, насколько переменился мэтр-директор. Это было нечто, что с человеком имело мало общего. Глаза затопила тьма, полностью окрасив и зрачки, и белки в черный. Черты заострились, впали щеки. Это было чудовище, воплощение самого мрака. Ен не был похож даже на то, что я привыкла видеть в зеркальном мире.
— Ен? Что с тобой? — Я потянулась к любимому, желая убедиться, что с ним все нормально.
— Не сейчас. — Холодный, лишенный даже намека на эмоции тон.
Ен отошел, прикрыв глаза и слегка дернув головой, словно отгонял внезапно возникшую галлюцинацию. Отвернулся.
— Уведи ее, Хэйл, — прорычал мэтр Легран. — Сейчас же.
Я хотела было возразить, но стоило Ену обернуться, как все возражения отпали и, вняв команде начальства, резво бросились врассыпную. Тени в комнате продолжали шевелиться и перешептываться, то придвигаясь к Ену, то замирая на стенах. Легран опять отвернулся, застыв посреди комнаты. Напряженный, с неестественно прямой спиной и расправленными плечами. Я ощущала могильный холод, исходивший от него. А еще страх. Он рождался непроизвольно, независимо от доводов рассудка, затапливал душу, стоило мне глянуть на Ена. Ожило и задрожало зеркало, открыв проход во флигель Пэлпропов, где резвился рогатый выводок в полной своей комплектации.
Но так нельзя! Ену же плохо, я отчетливо видела, как тяжело было Леграну, с каким трудом он держался. Отчего? Не знаю, но то, что делал это с трудом, я чувствовала. И как оставить его одного? С вот этими ехидными «кляксами» на стенах, что алчно глазеют на Ена из своих закутков. Шепчутся, тянут к нему свои похожие на щупальца руки. Я боялась за Ена, опять не понимая истоков своего страха, я не желала отставлять его. Хэйл о моих желаниях не заботился и осторожно потянул за руку к зеркалу. Я молча последовала за троллем, перед уходом все же обернувшись на мэтра-директора. Он тоже обернулся. Кивнул, подарив на прощание кривую усмешку. Проход закрылся, отрезав меня от любимого мужчины черной пустотой.
Наше появление вызвало еще большее оживление в доме Пэлпропов. Магда растерянно вскочила, уронив на пол вязание. Пак бросился убирать детские игрушки с кушетки у окна, дети любопытно взирали на нас, бросив носиться с визгом по комнате. Микки тоже отложила книгу и приблизилась к матери.
— Вот, — укладывая Филиппа на кушетку, вздохнул Хэйл. — Пускай тут у вас полежит, пока не очнется. Только привяжите его к кушетке.
— Зачем? — взволнованно уточнила у тролля Магда.
— Да так, на всякий случай. — Хэйл растерянно почесал затылок и глянул на меня.
— Никого мы не будем привязывать. — Я устало опустилась на стул. — Этот юноша немного напуган, но не думаю, что опасен.
— Для себя, может, и опасен. — Микки кивнула на руки Филиппа.
— Нет. — Я решительно отмела доводы Микаэллы. — Очнуться в чужом доме связанным еще хуже, чем просто очнуться в чужом доме.
