— Что именно вы делаете?
— Нам известна личность преступника.
— Но вы не знаете, куда он ее увез, — заметил Питер Фалко.
— Со временем мы это установим.
— Скажите, чем я могу помочь. Я все сделаю.
Мур старался говорить спокойно, чтобы скрыть собственный страх, предчувствие ужасного.
— Я знаю, вам тяжело стоять в стороне. Но предоставьте нам делать нашу работу.
— О да, вы же профессионалы! Так почему же вы допустили такое?
Муру нечего было ответить.
В волнении, Фалко подошел к нему и встал под фонарным столбом. Свет упал на его усталое, измученное беспокойством лицо.
— Я не знаю, что произошло между вами и Кэтрин, — сказал он. — Но я точно знаю, что она доверяла вам. Надеюсь, для вас это что-то да значит. Надеюсь, она для вас больше, чем просто очередная жертва, еще одно имя в списке пострадавших.
— Да, — подтвердил Мур.
Мужчины пристально смотрели друг на друга, и это было молчаливым признанием того, что они оба знали. И чувствовали.
— Вы даже не подозреваете, насколько она мне дорога, — сказал Мур.
И Фалко тихо произнес:
— Мне тоже.
Глава 23
— Какое-то время он подержит ее живой, — сказал доктор Цукер. — Так же, как когда-то целый день продержал Нину Пейтон. Сейчас он полностью контролирует ситуацию. И может полностью распоряжаться своим временем.
Риццоли содрогнулась, вдумавшись в его слова: «полностью распоряжаться своим временем». Она подумала и о том, сколько нервных окончаний имеется в человеческом теле и сколько боли оно может вытерпеть, прежде чем над ним сжалится Смерть. Она оглядела комнату для совещаний и обратила внимание на Мура, который сидел, обхватив голову руками. Он выглядел совершенно измученным. Время было за полночь, и лица всех собравшихся не отличались свежестью и оптимизмом. Риццоли выделялась из этого круга: она стояла, прислонившись к стене. Женщина-невидимка, которую никто не замечал, поскольку ей было позволено только слушать, но не участвовать в обсуждении. Обреченная на должность административного дежурного, лишенная личного оружия, она теперь была лишь сторонним наблюдателем в деле, которое знала гораздо лучше любого из присутствующих.
Взгляд Мура скользнул в ее сторону, но он смотрел, скорее, сквозь нее. Как будто не хотел видеть.
Доктор Цукер суммировал информацию, собранную по Уоррену Хойту — Хирургу.
— Он долго шел к этой главной цели, — говорил Цукер. — Теперь, когда он ее достиг, ему захочется максимально продлить удовольствие.
— Выходит, Корделл всегда была его мишенью? — спросил Фрост. — А на других жертвах он только практиковался?
— Нет, они тоже доставляли ему удовольствие. Они помогали снять сексуальное напряжение на пути к заветному призу. В любой охоте хищнику интереснее выслеживать самую трудную добычу. Корделл была женщиной, подобраться к которой не так-то просто. Она всегда была начеку, соблюдала все меры предосторожности. Ее дом был забаррикадирован сложными замками и сигнализацией. Она избегала близких отношений с кем-либо. Редко выходила из дома по вечерам, разве только на ночные дежурства в больнице. Она была для него самой трудной, но и самой соблазнительной добычей. Он сознательно усложнил себе задачу, поставив ее в известность о том, что на нее идет охота. Устрашение было составной частью его игры. Ему хотелось, чтобы она чувствовала, как все плотнее сжимается вокруг нее кольцо. Другие женщины были лишь отвлекающим маневром. Главной мишенью была Корделл.
— Не была, а есть, — резко поправил его Мур. — Она еще не умерла.
В комнате воцарилась гробовая тишина, все потупились, отвернувшись от Мура.
Цукер невозмутимо кивнул. Его ледяное спокойствие ничто не могло поколебать.
— Спасибо за поправку.
В разговор вмешался Маркетт.
— Вы читали его анкету? — спросил он.
— Да, — ответил Цукер. — Уоррен был единственным ребенком в семье. Судя по всему, обожаемым ребенком. Родился он в Хьюстоне. Отец был ученым-ракетостроителем, а это вам не шутки. Мать происходила из старинного рода нефтепромышленников. Оба они уже скончались. Так что Уоррен получил в наследство и ум, и деньги. В детстве за ним не числилось криминальных подвигов. Ни арестов, ни штрафов — ничего, что могло бы вызвать подозрения. Разве что единственный инцидент в мединституте, в анатомической лаборатории. Помимо этого я не нашел никаких тревожных симптомов, которые выдавали бы в нем хищника. В общем, нормальный парень. Вежливый и надежный.
— Среднестатистический, — тихо произнес Мур. — Обыкновенный.
Цукер кивнул.
— Да, мальчик, который ничем не выделялся, никому не доставлял хлопот. Это самый опасный вариант преступника, потому что здесь не просматриваются ни патология, ни психиатрический диагноз. Он очень похож на Теда Банди. Интеллигентный, организованный я внешне очень исполнительный. Но у него есть один психический сдвиг: он обожает истязать женщин. И, сталкиваясь с ним каждый день, вы никогда не подумаете, что за его улыбкой и добрым взглядом притаились мысли о том, с каким удовольствием он бы выпустил из вас кишки.
Содрогаясь от зловещего голоса Цукера, похожего на шипение, Риццоли оглядывала своих коллег.
«А ведь он прав. Я каждый день вижу Барри Фроста. Он кажется мне отличным парнем. Счастлив в браке. Всегда жизнерадостный. Но я не знаю, что у него на уме».
Фрост поймал на себе ее взгляд и покраснел.
— После инцидента в медицинском институте, — продолжил Цукер, — Хойт был вынужден бросить учебу. Он получил специальность лаборанта-медика и последовал за Эндрю Капрой в Саванну. Похоже, их дружба длилась несколько лет. Справки об авиаперелетах и выписки с кредитных карточек подтверждают, что они часто путешествовали вместе. В Грецию и Италию. В Мехико, где оба устроились волонтерами в сельскую клинику. Это был альянс двух охотников. Братья по крови, объединенные общими жестокими фантазиями.
— Кетгутная нить, — вставила Риццоли.
Цукер озадаченно взглянул на нее.
— Что?
— В странах «третьего мира» до сих пор пользуются кетгутом как шовным материалом. Вот откуда у него эти нити.
Маркетт одобрительно кивнул:
— Возможно, она права.
«Я абсолютно права», — ощетинившись, подумала Риццоли.
Цукер между тем продолжал говорить:
— Корделл убила Эндрю Капру и тем самым разрушила идеальную пару убийц. Она уничтожила самого близкого для Хойта человека. И поэтому стала его главной мишенью. Главной жертвой.
— Если Хойт находился в доме в ту ночь, когда был застрелен Капра, почему он не убил ее тогда? — спросил Маркетт.
