– Мы вам не мешаем? – довольно невежливо привлекла внимание гостей Наудитэль, уже закончившая беседовать с Агло и отпустившая его обратно в птичник.
– Я слышала все, что сказал ваш смотритель, – холодно отозвалась Лантея, хмуря белые брови.
– Ну, сами тогда видите, писем не было.
– Это значит, что сопровождающего нам не выделят? – проницательно заметил Оцарио, выглядывая из-за плеча посла.
– Без прямых указаний матриарха Сигриды я ничего делать не стану, – упрямо заявила женщина.
– Но, надеюсь, хотя бы на такую малость, как достойный ночлег и пополнение запасов продовольствия и воды мы можем здесь рассчитывать?
– Я, конечно, посмотрю, что можно сделать, посол, но вообще-то у нас здесь не постоялый двор. – В голосе ее слышалась желчность, хотя требования Лантеи трудно было назваться чрезмерно завышенными. Наудитэль демонстративно бросила пристальный взгляд на коллар девушки, словно пытаясь на глаз определить его подлинность, и тут уже не выдержал Оцарио, которого подобный прием во дворце не привел в хорошее расположение духа.
– Как вы обращаетесь с послом и ее свитой? Это же возмутительно!
Где-то на втором этаже скромного дворца начал истошно кричать младенец, и звук его голоса эхом сразу же разнесло по всем залам и коридорам пустынного здания. Как отметила про себя Лантея, слышимость тут и правда оказалась на удивление хорошей. Лицо Наудитэль, имевшее до этого довольно скучающий вид, в тот же миг исказилось в пренебрежительно-злобной гримасе.
– Что вы от меня еще хотите? И так уже разбудили мою дочь! Хотя я просила вести себя потише! – прошипела она. – Ночь на дворе! А вы тут заявились со своими желаниями и претензиями!
– Такой прием можно было ожидать только в хлеву, но никак не во дворце!
– Здесь вам не Первый Бархан! Изысками не блещем! – практически выплюнула Наудитэль.
На ступенях боковой лестницы, ведущей на верхний этаж, послышался топот ног, и в зале оказалось несколько женщин. Судя по всему, нянек и кормилиц.
– Простите нас… – сбивчиво залебезили они, кланяясь. – Вы знаете, что она не уснет без звука вашего голоса… Она плачет без устали!..
– Я сейчас поднимусь! – кратко ответила женщинам Наудитэль, уже совершенно не обращая внимания на притихшее посольство.
– Да что же это за наглость такая?!.. – возмутился Оцарио, выступая вперед. – Вы нас ни во что не ставите!
Лантея оперативно схватила торговца за рукав и увлекла его за собой к выходу из зала, махнув кистью, чтобы остальные следовали за ней. Ничего не понимающая группа, бестолково переглядываясь и беззвучно шевеля губами, подобно рыбам, выброшенным на берег, молча вышла из дворца следом за послом. Двери оглушительно захлопнулись, но из здания все еще был слышен визгливый плач разбуженного ребенка и причитания его матери, спешившей вслед за няньками к своему младенцу.
– Постойте, Лантея! – Оцарио высвободил свой рукав и, активно жестикулируя, обернулся к девушке. – Она не имеет права так с нами разговаривать! Я вернусь и потребую соблюдения приличий и должного к нам отношения!
– Стой. – Манс остановил торговца, уперев ему ладонь в грудь. – Ты ничего не добьешься, только разозлишь ее еще сильнее, и нас попросту выставят из города как смутьянов. Здесь правит род Сацгиан, ее слово имеет больший вес.
– Верно. Конечно, все это до безумия нелепо, но ничего не поделать. Без Сигриды здесь царит полная неразбериха. – Лантея пожала плечами. – Ночевать во дворце после такого скандала, конечно, нет никакого желания.
– Устроимся на ночлег в городе, – предложил Манс. – Утром докупим на рынке припасов и спокойно поедем дальше. Не будем трепать себе нервы с этой стервой.
– А что делать с указом матриарха Сигриды? – все еще переживал Оцарио. – Она ведь четко приказала из Четвертого Бархана уехать вместе с назначенным в ее письме подчиненным!
– Письмо не дошло, сопровождающего нам не выдали. – Лантея развела руками. – Как по мне, так даже лучше: иначе пришлось бы искать дополнительного паука или ехать вдвоем на одной сольпуге, а это замедлило бы нас.
– Не думаю, что мы тут в силах что-то исправить, – протянул Манс.
Лантея хмыкнула себе под нос.
– Вот именно. Так что остановимся сегодня на постоялом дворе, а утром поскорее отбудем.
В конце концов Оцарио успокоился и взял себя в руки, хоть и пообещал больше никогда в жизни не наведываться во дворец Четвертого Бархана, пока там обитала Наудитэль Сацгиан с ее беспокойным младенцем. Эрмина и Виек все это время откровенно посмеивались, наблюдая за недовольством торговца и слушая после его жалобы по поводу того, что эту ночь ему предстояло провести на жесткой кровати постоялого двора, а не на шелковых простынях в роскошной опочивальне из-за скверного характера зарвавшейся кузины матриарха Сигриды. Им было все равно, где ночевать: закаленные тяготами службы воины спокойно бы согласились лежать как под открытым небом пустынь, так и под сводами богатого дворца.
Время близилось к полуночи, полис готовился ко сну, и запозднившимся путникам нелегко было найти себе где-нибудь приют. Большинство постоялых дворов запиралось на ночь, но для обаятельного и красноречивого Оцарио, как оказалось, были открыты многие двери в Четвертом Бархане и не только. Скромное заведение на окраине города под название «Милосердие» любезно пустило уставший отряд под свою крышу. Его хозяйка – обаятельная, хитрая и достаточно цепкая, не упускающая своей выгоды, женщина средних лет, несмотря на дружеские отношения с Оцарио, все равно затребовала немыслимую для постоя сумму за свое беспокойство в ночной час, и, так как особенного выбора у делегации не оставалось, Лантее пришлось потратиться, попрощавшись с солидным количеством выданных казначейством Первого Бархана дорожных денег.
Две соседние комнаты были отданы в полнейшее распоряжение посольства до самого утра. Иных постояльцев, как успел выяснить Оцарио, практически не было – только несколько путников снимали номера где-то на верхних этажах дома. Для позднего ужина хозяйка расщедрилась только на холодные закуски и пару пузатых кувшинов с пряным компотом из фиников. Выставив все на стойку в зале на первом этаже, она уже собиралась было исчезнуть, но Оцарио довольно обиженным тоном воскликнул:
– Шантия, неужели в твоих закромах не отыскалось ничего поприличнее для таких важных гостей?
– Уже за полночь, – не преминула напомнить старому знакомому хозяйка. – У меня все кухари давно ушли по домам. Что осталось в погребе, то и подала.
– Мы весь день пеклись на солнце, вымотались до предела, и ты хочешь, чтобы я давился сейчас сухим мхом? Готов поклясться Многоликой Матерью, что раньше в «Милосердии» потчевали куда лучше!
По лестнице со второго этажа на шум голосов спустился Виек в сопровождение Эрмины. Они успели услышать последние слова беседы, и гвардеец сразу же спросил:
– Что плохого в сухом мхе? Это тоже достойная пища.
