– Мы не понимаем ваш язык. Я говорю на залмарском и ифритском. У вас есть переводчик?
От отряда отделился еще один воин. На лоб у него спадали две тонкие косички, прижатые нефритовой фероньеркой, и их кончики были заправлены за уши. Он быстро вышел вперед и принялся что-то шептать на ухо, видимо, своему командиру, который пытался вести переговоры. Начальник подумал пару секунд, а после неуверенно кивнул, и солдат сразу же повернулся лицом к посольству.
– Я не очень хорошо знаю язык имперцев, но я могу понять, что вы сказали, – на ломаном ифритском заговорил альв, выдерживая длинные паузы. – Кто вы? Зачем пришли сюда?
Трудно было описать радость, которая овладела профессором в тот миг. Он уже был готов смириться с тем, что альвы не примут делегацию хетай-ра, но теперь появился небольшой шанс договориться.
– Это посольство пустынного народа хетай-ра, – в который раз повторил Ашарх. – Мы пришли в Ивриувайн, чтобы просить помощи в войне с империей Ис. Хетай-ра хотят заключить союз с вами. Мы не желаем вам зла. Мы лишь просим проводить нас к правителю Леса, чтобы нас выслушали.
На лице альва отразилось изумление, его и без того крупные глаза стали еще больше. Он повернулся к начальнику и начал неуверенно и растерянно переводить слова профессора. Однако командир явно испытывал сомнения по поводу услышанного: он весь скривился, расправил свои жилистые плечи и достаточно грубым тоном принялся что-то твердить солдату, постоянно тыкая длинным тонким пальцем себе в грудь и крепче сжимая меч. Ашарху это не понравилось.
– Мы не можем верить тому, что вы сказали. Никакого пустынного народа не существует. В пустынях никто не живет. Вы лжете, – немного зло сказал альв с косичками на лбу. – Вы – люди, а мы не ведем дел с теми, кто называет себя сыновьями и дочерями Залмара.
При этом солдат демонстративно указал пальцем на обережь, которая по старому обыкновению всегда висела у Ашарха на поясе.
– Я – лишь проводник и переводчик для этого посольства! – сразу же объяснился профессор. – И давно уже не служу ни Залмару, ни его Пророку.
– Люди скажут что угодно, лишь бы проникнуть в наш Лес, – практически выплюнул эти слова воин, прищурившись и окатив собеседника пренебрежительным взглядом.
– Я готов доказать. – Ни минуты не колеблясь, Аш сдернул с пояса бархатистый мешочек и что есть силы бросил его в реку. Теперь путь в Залмар-Афи был для него закрыт, но в данный момент это было совершенно неважно. Шумный водный поток мгновенно поглотил обережь, а вот на лицах альвов отразилось неприкрытое смятение. Даже командир зашептался о чем-то с переводчиком, явно не поверив случившемуся.
– Никто раньше из людей так не делал, – произнес воин, вновь обернувшись к профессору. – Нам известно, что эта вещь – символ людской веры.
– Теперь вы готовы поверить, что я не служу Залмару? Я – часть этого посольства, часть пустынного народа. – Аш положил ладонь себе на грудь. – И я прошу вас позволить нам ступить в Лес.
– Альвы ничего не слышали о пустынном народе. – Воин упрямо мотнул головой. – Мы не пропустим за ворота незваных чужаков.
Ашарх жестом попросил Лантею подъехать поближе и кратко обрисовал ей ситуацию, а после представил девушку альвам:
– Это Лантеялианна Анакорит, член одной из правящих семей пустынного народа и назначенный посол. Она обладает всеми необходимыми полномочиями и регалиями, чтобы представлять волю своего народа в этих землях. Наша делегация проделала долгий и нелегкий путь, чтобы добраться до стен Ивриувайна, принести альвам богатые дары в знак своих добрых намерений и напомнить о заключенном в древности Андаритском пакте, который и дает нам право просить у Леса помощи в условиях войны с империей Ис.
По знаку Аша Лантея достала и продемонстрировала альвам костяную шкатулку, в которой на шелке лежал древний свиток пакта. Она бережно развернула пергамент, позволяя командиру вооруженного отряда подойти ближе и удостовериться в правдивости всех сказанных слов. Сперва альв не поверив увиденному. Но сразу же спал с лица, едва разглядел на полуистлевшем пергаменте древние клинописные письмена своего народа и выцветший, но еще достаточно четко различимый чернильный оттиск печати с изображением головы альва, оплетенного листьями и лозами. Очевидно, это произвело на него большое впечатление, потому что следующие несколько минут командир что-то напряженно обдумывал и потом послал обратно в крепость одного из своих бойцов. Некоторое время все напряженно ждали возвращения гонца, и когда тот юрким угрем выскользнул обратно через щель в приоткрытых воротах и что-то нашептал на ухо командиру, посольству наконец озвучили ответ:
– Начальник гарнизона согласен встретиться с вами.
У Ашарха отлегло от сердца, и он с трудом удержался от счастливой улыбки. Но практически сразу же переводчик добавил кое-что еще:
– Однако вам необходимо будет сдать все оружие и отпустить песчаных пауков, которых вы так безжалостно терзаете, вонзив в них эти стеклянные шипы. В Лесу не терпят никаких проявлений жестокости по отношению к любым животным.
Сказано это было с легкой надменностью в голосе, но Ашарх предпочел ее не заметить. Ради того, чтобы им разрешили попасть за крепостную стену, можно было и потерпеть колкие упреки.
Когда хетай-ра сняли всю поклажу с пауков, и Эрмина вытащила стеклянные иглы, то сольпуги еще минуту приходили в себя. Они стояли, как заторможенные, на одном месте, не реагируя ни на что, и лишь после того, как к ним вернулась чувствительность и ощущение контроля над собственным телом, первые пауки развернулись и бросились обратно в мангровый лес, стремясь скорее укрыться. Они бежали, в спешке высоко задирая свои несуразные длинные лапы, а посольство до последнего провожало их взглядами. После стольких дней, проведенных вместе, даже Ашарха брала необъяснимая печаль от этого расставания, хотя во многом эти животные еще вызывали в нем глубинное чувство страха и легкого омерзения.
Едва все сольпуги затерялись за деревьями, командир отряда махнул рукой, и его солдаты за несколько мгновений окружили посольство хетай-ра. Следуя приказу Лантеи, пустынники беспрекословно позволили себя обыскать и изъять все найденное у них оружие и показавшиеся опасными или подозрительными вещи. Большинство вьюков тоже осмотрели и забрали, но, как понял Ашарх, лишь чтобы помочь донести их. Древоподобные альвы, нагруженные баулами и тяжелыми сумками, угрожающе поскрипывали, шагая в сторону ворот со своей поклажей, и лишь один Оцарио страдальчески смотрел, как неосторожно обращались с его забитыми товаром торбами, но сказать или поделать ничего не мог.
Сопровождаемое конвоем посольство провели через приоткрытую каменную створку ворот, ни на минуту не ослабляя оцепление. Сразу за границей крепостной стены начинался гигантский Лес из могучих неохватных деревьев хацу, взрывавших почву своими толстыми грубыми корнями. Раскидистые кроны, казалось, дотягивались до самого небосвода, полностью закрывая его собой, а между раскрытых веером листьев с синеватыми прожилками виднелись желтые мягкие шишки, больше походившие на гроздья винограда. Высоко над землей на тысячелетних исполинских деревьях то здесь, то там можно было разглядеть круглые каменные плато, кольцами охватывавшие стволы на манер трутовиков: оттуда за линией горизонта и землями, лежавшими за стеной, неусыпно наблюдали дозорные. От этих платформ вниз тянулись длинные лианы, по которым легко и быстро можно было спуститься на землю, где между корнями великанов повсюду мелькали небольшие каменные здания, стоявшие на отдалении друг от друга, и соединенные сетью незримых тропинок.
