– Ага-ага! – подтвердил кто-то со стороны. – А тех, кто похилее, на продажу сразу отправит в Аэтия Кас, как всегда. Казна-то тоже мелеть не должна.
– Опять туда идти, на этот рынок вшивый… Не хочу! Далеко! – внезапно с досадой прорычал разговорчивый ифрит. – Да и скупают там одни прощелыги, докапываются до всего. Этот им дохлый, а этот беззубый. Они рабов покупают на шахты или, твари их сожри, себе в жены?!
– Да все потому, что там торгуют одни эти паскудные гоблины! Покупают за бесценок, а потом перепродают где-нибудь в восточных округах и хорошенько на нас навариваются. Я давно говорил, что пора рабов на другие рынки возить. Нечего этой погани мелкой деньги нести.
– Ну и куда ты их повезешь? Аэтия Кас – самый крупный рынок рабов в империи. На других десятками никто скупать не будет, а тут еще и на аукционе можно срубить побольше монет. Да и выпивка там что надо!..
Ашарх уже не вслушивался в дальнейший разговор. Ему и так все стало понятно. В Тардоре пленников должны были разделить: физически крепких мужчин собирались оставить в крепости экзарха, женщин отвезти в столицу для жертвоприношения, а всех остальных продать на рынке Аэтия Кас хоть за какие деньги. Профессор почувствовал, как по его телу пробежалась мелкая дрожь от осознания всего, что должно было произойти с ним и его товарищами в скором будущем. Если до Тардора они не покинут караван, то окажутся разделены, поскольку Лантею, скорее всего, увезут в Эрлун. Этого нельзя было допустить.
Наконец, после длительного марша по тракту, имперцы сошли с широкой дороги, и вся колонна солдат и их пленников углубилась в темный лес, раскинувшийся по обе стороны от дороги. Полчаса в непроглядном мраке войско преодолевало непроходимые дебри и овраги, пока ифриты, подсвечивая себе путь факелами, не вышли к крупной пещере, вход в которую зиял черным зевом пролома. Внутри оказалось достаточно просторно. Это явно было популярное место для стоянки, так как на земле виднелись старые кострища, лежал мусор и даже белели чьи-то обглоданные кости, а еще гадко воняло собачьей мочой. Помимо крупного основного зала, находившегося под небольшим уклоном, по бокам располагались две отдельные естественные ниши. Одну из них приспособили под загон для ксоло, а во вторую завели пленников. Места там было не очень много, но рабы за столько дней уже привыкли к любым неудобствам и научились радоваться любым послаблениям даже вроде простой крыши над головой. Альвы, насколько им позволяли веревки, связывавшие шеренги, тихо разбились на небольшие группки и негромко разговаривали. Ифритам явно было чем заняться: в соседнем зале пещеры они носили из леса валежник и хворост, разжигали костры и обустраивались на ночлег. Никто, даже один приставленный охранник, не заглядывал в нишу рабов, позволяя им свободно перешептываться.
Впервые за многие дни Ашарх, Манс, Лантея и Виек смогли собраться все вместе. Они сели у дальней стены этого крошечного зала, выделенного для пленников. Первые минуты спутники просто в молчании осматривали друг друга, подмечая кровоподтеки на коже от ударов, осунувшиеся исхудавшие лица и изорванные обноски, в которые превратилась когда-то добротная одежда. Каждый из них боролся с отчаянием по-своему в последнее время, но теперь, когда они сидели так близко, что могли дотронуться друг до друга или даже свободно обнять, то силы начали возвращаться к ним. Их было четверо, и теперь никакие беды и напасти не могли подорвать их надежду на побег.
– Как рука Виека? – в первую очередь поинтересовался Манс у Лантеи на залмарском.
– Ужасно, – тихо призналась девушка. – Из-за постоянной гребли на галерах она перестала слушаться. Виек теперь при всем желании не может ее даже поднять. Там все воспалено, огромное количество гноя и кожа вокруг начинает чернеть… Я не думаю, что она восстановится. По-хорошему, ее стоит отрезать, чтобы больная кровь не отравила все остальное тело.
Все в отчаянии поглядели на воина, который, слегка прикрыв глаза, молча сидел рядом и сжимал предплечье своей больной руки. Судя по стиснутым зубам и сведенным бровям, она доставляла ему жуткие муки каждую секунду.
– Мы не сможем сами помочь ему, – произнес Ашарх, покачав головой. – Для этого надо хотя бы обладать оружием и суметь прижечь рану… А этих имперцев явно не заботит его рука.
– Их, кажется, совсем ничего не заботит, – выдохнул Манс. – Что с нами вообще будет дальше?
– Я подслушал, что через три дня нас приведут в Тардор, крупный город в соседнем округе, – поделился Аш. – Там нас разделят. Самых крепких мужчин оставят работать на экзарха, слабых отправят на продажу на рынок рабов, путь до которого совсем не близкий, а женщин отвезут к жертвенной пирамиде в столице, где им перережут глотки в честь богини Азумы.
Пока профессор рассказывал, что ему удалось подслушать, лица его спутников мрачнели с каждым словом.
– Дерьмо… – Лантея закрыла лицо руками, сгорбив спину. – Это просто бездушный народ мучителей и изуверов. Нет страны хуже, нет отвратительнее нравов…
– Мы должны что-то сделать. Этого нельзя допустить, – сказал Манс, которого очень испугали слова друга.
– Я не знаю, представится ли нам более удобный шанс. Но думаю, сегодня лучшая ночь, чтобы сбежать, – сам не ожидавший от себя подобной решительности, проговорил Ашарх.
– Почему именно сегодня? – хором спросили брат и сестра.
– Они откровенно расслабились, – хмыкнул профессор, – даже не связали нам шеи и разрешают болтать, хотя раньше за это били. Если мы перережем или перетрем веревки в этой нише, то никто даже ничего не заметит, потому что мы скрыты от глаз имперцев, сидящих у костра. А по лесу будет проще скрыться от погони, если они решат ее за нами отправить.
– А что делать с псами? – серьезно спросил Манс, пальцами поглаживая свои старые четки, обмотанные вокруг запястья. – Они весьма чуткие и сумеют быстро нас догнать, если их спустят.
– Надо их как-то отвлечь. – Преподаватель нашел на полу несколько мелких камней и принялся их раскладывать в определенном порядке. – Вот мы, а вот здесь держат ксоло. Ифриты будут спать вокруг костра в основной зале. У нас три проблемы. Первая – это охранник, который сидит у выхода из нашей ниши, вторая – псы, которые сразу же начнут лаять, третья – это имперцы с собаками, которых поставили на выходе из пещеры.
– Если бы мы смогли как-нибудь перерезать веревки и освободить всех пленников, то в общей суматохе, когда все побегут в разные стороны, у нас был бы шанс скрыться, – неуверенно произнес Манс. – Как я понял, в темноте ифриты видят не очень хорошо. Мы же сможем сориентироваться в ночном лесу и даже спрятаться от солдат.
– Но не от ксоло, – категорично заявила Лантея. – Это наша основная проблема. Они слишком быстрые и чуткие, голыми руками с ними не справиться.
– А охранник тебя совсем не волнует? – вымолвил Аш.
– По его поводу даже не волнуйтесь.
Девушка протянула связанные руки к своим растрепавшимся красным волосам и извлекла из переплетения спутанных косичек нефритовую шпильку, которую ей на прощание подарил Оцарио. Обнажив скрытое лезвие, Лантея продемонстрировала друзьям на конце острия засохшую корку ядовитой слизи, каплю которой хетай-ра некогда позаимствовала у тропической лягушки.
