– Сотня рабов, которые растворились в ночном лесу. – Юноша одной рукой пригладил свои отросшие белые волосы, сальными патлами спадавшие ему на лицо. – Их нелегко будет всех найти. А мы ведь уже далеко ушли.
– Альвы отлично ориентируются и бегают в лесу, – негромко вмешался в разговор профессор. – Плюс неплохо карабкаются по стволам. А наш отряд лишь видит в темноте… Даже несмотря на это, я думаю, что большую часть альвов успели поймать еще до того, как они даже на километр отбежали от пещеры. Скорее всего, ифриты разделились на небольшие группы и во всех направлениях обыскивают лес.
– Значит, высока вероятность, что они в любом случае рано или поздно на нас выйдут?
– Боюсь, что так. – Ашарх оперся на палку и вытащил небольшой камень, застрявший между пальцами его босой ноги. – Но группа вряд ли будет большой.
– Верно. Я тоже так думаю. – Лантея кивнула. – Если их будет трое или четверо, то у нас есть шансы справиться. Правда, задачу осложнят псы.
– Мне кажется, к каждой группе приставят не больше одного-двух ксоло. Их всего было около трех десятков в этом войске, часть останется в пещере. – Аш неожиданно помрачнел. – Да и Виек должен был значительно проредить их стаю перед смертью.
Весь отряд замолчал. Пока они бежали через ночной лес, мысли о самоотверженном Виеке отошли на задний план, но теперь профессор словно бы всколыхнул поверхность озера забвения, и все вспомнили о том, что их товарищ погиб страшной мучительной смертью, чтобы позволить пленникам сбежать.
– Ты знала, что он собирается сделать? – не своим голосом спросил Манс у сестры. По лицу юноши пробежала неясная тень. Это напоминание возродило и в душе Лантеи сомнения по поводу того, правильно ли они поступили. Как они могли оставить Виека умирать там? Разве жертвы Эрмины было недостаточно?
– Да, – призналась девушка, понижая голос и невольно замедляя шаг. – Он сам решил помочь нам и задержать собак. Я пыталась его отговорить, но он уже все продумал и не собирался отступать.
– Я не понимаю, какие мысли им могли руководить в тот момент, – признался профессор, отросшими ногтями почесывая свою грязную спутанную бороду. – Это весь самоубийство.
– Он лишился Эрмины, стал калекой и не видел больше будущего для себя, – произнесла Лантея. – Он был воином и предпочел умереть как воин – в бою, с оружием в руках.
– С оружием в руках?.. – прошептал себе под нос Ашарх. – Как же так вышло, что в этом мире хорошей считается смерть, где сильная и смелая душа гибнет на острие чужого клинка?
– Он лишь хотел, чтобы эти страдания наконец закончились. Наверное, я его понимаю, – неуверенно сказал Манс. – И я благодарен ему за эту жертву, которая нас спасла.
– Надеюсь, они с Эрминой встретились, – прикрыв глаза, тихо проговорила Лантея.
Через несколько часов, когда солнце еще высоко стояло над верхушками кряжистых тенистых деревьев, которыми так славились некоторые округа империи Ис, друзья сделали еще один короткий привал, чтобы собрать горсть клюквы. Они случайно вышли на небольшую болотистую полянку, покрытую густым мхом и низкими кустиками с алыми точками ягод. Кисловатая клюква на тот момент показалась голодным путешественникам слаще любого меда, они с наслаждением лопали во рту маленькие ягоды и сразу же принимались искать новые, стараясь заглушить терзавший их голод. Однако довольно скоро их прервал неожиданный приглушенный звук. Где-то очень далеко в лесу, за спинами беглецов, раздался надрывный собачий вой. Его невозможно было спутать с волчьим: этот был более злой и не такой мелодичный. Минимум несколько километров разделяли друзей и того ксоло, что не прекращал заливаться воем. Но как быстро это расстояние могло сократиться?
– Это погоня!.. – воскликнул Манс, широко распахивая глаза.
Лица товарищей побледнели мгновенно. Один безумный в своей взволнованности взгляд, и беглецы уже оказались на ногах, без сомнений побросав палки и ягоды. Они на пределе своих возможностей бросились в спасительную лесную чащу, не щадя больше ни свое тело, ни друг друга. В тот момент нельзя было останавливаться ни на секунду, иначе их бы настигла ужасная смерть или еще более ужасное рабство. Только чудо могло помочь им избежать преследования, обмануть ифритских псов и спастись. И началась сумасшедшая гонка в надежде на реку, которая собьет след, высокую сопку или даже топь – хоть на что-то!
Но час погони не принес с собой ничего, кроме бескрайних массивов леса и всепоглощающего страха.
Они выдохлись, дыхание сбилось, но друзьям нельзя было останавливаться. Дубы, ясени и вязы смазанными полосами пролетали перед их лицами, ноги сами перепрыгивали через ямы, а ветки кустарников так и норовили выцарапать глаза беглецам. И на их пути не было ничего, способного подарить желанное спасение. Уже не приходилось надеяться, что собачий вой им показался: он стал периодически раздаваться ближе и чаще. Ксоло явно почувствовал беглых рабов и спешил к ним изо всех сил своих мощных упругих лап. Даже без всадника пес мог оказаться серьезным противником в бою: никто из отряда не забыл, при каких ужасных обстоятельствах погибла Эрмина, как легко черный зверь впился своими клыками в ее голову. А вместе с вооруженным наездником эти кровожадные псы становились куда более опасными.
Когда троица выбежала на укромную широкую поляну, светлым промежутком возникшую между лесными чащами, за их спинами послышалось страшное предзнаменование конца. К ликующему собачьему вою присоединился еще один. И если первый раздавался практически в непосредственной близости, то второй явно пришел со стороны. Похоже, охоту удачливого ксоло поддержал один из его собратьев, бывший неподалеку и откликнувшийся на зов. А это означало, что для друзей ситуация становилась в несколько раз хуже.
Не успели они пересечь поляну и вновь скрыться за надежными стволами деревьев, как оба пса замолчали. Только что они не прекращали свой победный лай, следуя четко на запах беглецов, и вот, в одно мгновение все звуки затихли. Казалось, что даже лес, по которому еще металось слабое эхо собачьего воя, выжидательно замер. Птицы сидели на ветвях, начинавшие желтеть листья безвольно опустились, и даже ветер не смел тревожить своим дуновением лесную чащу. Лишь хриплое и учащенное дыхание троицы разрушало идиллию вязкой тишины. Они бежали и не оглядывались назад, боясь увидеть, что погоня уже совсем близко. И это было ошибкой.
Лишь когда из-за спин беглецов молнией вырвалась расплывчатая черная тень, на лету сбивая с ног Манса, обессиленно хромавшего чуть позади друзей, они осознали, что псы затихли, чтобы не выдать своего приближения. Собака не колебалась ни мгновения, моментально схватив свою добычу. Ксоло впился огромными клыками в живот юноши и протащил его еще пару метров по земле после столкновения. Манс успел издать лишь один короткий крик боли, а морда пса уже окрасилась кровью. Голодное животное упоенно вгрызалось во внутренности юноши.
– Нет! – Истошный вопль Лантеи вспугнул птиц, и над верхушками деревьев вспорхнули беспорядочные дикие стаи.
Она бросилась на помощь брату с пронзительным отчаянным криком. Ксоло наслаждался своей добычей, дурманящий запах крови заставил его на пару мгновений совершенно позабыть о том, что рядом были и другие беглецы, которых ему нужно было поймать. Поэтому удар Лантеи он пропустил. Девушка без сомнений пнула свирепого пса ногой прямо в нос, и тот, жалобно скуля, на секунду отстранился от добычи. Но именно этого времени хватило хетай-ра, чтобы одним резким движением всадить в бок ксоло стеклянный нож по самую рукоять. Лантея почувствовала внутри себя в тот момент такую силу, что никогда доселе не была подвластна ни смертным, ни богам. Если бы она захотела, то могла бы щелчком пальцев сокрушить горный хребет, уничтожить бескрайний лес одним выверенным ударом или же вспороть ножом брюхо огромного пса, в несколько раз превосходившего ее в размерах. Девушка со всей силы дернула оружие в сторону, и глубокая рана расползлась, обливая горячей кровью двух хетай-ра. Ксоло, оглушительно скуливший и визжавший, еще пару секунд сучил лапами, загребая когтями землю и разбрызгивая слюни, пока его темные глаза на окровавленной морде не остекленели.
