– Есть здесь кто-нибудь? – заглянула внутрь, обнаружив лежащего в отключке на диване мужчину.
В ответ он пробубнил что-то под нос. Я даже порадовалась, что он в невменозе, памятуя о нашей с ним драке.
К сожалению, стоило подойти к нему, как он принял вертикальное положение, уставившись на меня вполне осмысленным взглядом. Прямо восставший из гроба зомби.
– Чего тебе? – язык всё же заплетался.
Вытащила из кармана джинсов снятую наличку и протянула ему.
– Пришла погасить долг матери. Остальное позже, – очень надеясь, что он запомнит мой визит, отдала деньги. Владимир привычным движением их забрал.
– Не думай, что я забыл про твой должок за моё молчание. Ты ведь всё ещё не хочешь, чтобы я случайно ляпнул в разговоре с Ямадаевым о том, что знаком с твоей мамашей? Хозяин «Рая» в курсе, что ты дочка Вишневского?
Понятно. Времени он даром не терял. Козлина.
По затылку забегали неприятные мурашки. Я попыталась не выказывать страха, но почти чувствовала, как кровь схлынула с лица.
– Не в курсе, – глухо признаюсь. Врать смысла нет.
Владимир внимательно осмотрел меня, начиная с разбитых ботинок до макушки с кудряшками. Почти видела, как винтики в его голове пришли в движение. Механизм запустился. И я уже пожалела, что лично притащилась сюда. Зря напомнила о себе.
– Чую, скоро ты мне пригодишься, – ставит в известность, и у меня от его тона и взгляда мышцы в ногах ослабели, – а теперь вали отсюда.
На этих словах он вновь откинулся на диван.
Не зря говорят, беда не приходит одна.
Стоило подойти к дому бабки, как у подъезда обнаружила скорую. Шестое чувство подсказало, что приехала она по вызову к маме.
Сердце тревожно сжалось в груди. От страха, сковывающего мышцы. Бухало и бухало. Едва ощущая ноги, я побежала к машине, наблюдая за тем, как мать погружают в неё на носилках.
– Я её родственница, – запыхавшись, сообщаю одному из фельдшеров, – можно мне с вами в больницу?
Молодой парень подумал пару секунд, а потом кивнул мне. Дескать, забирайся внутрь.
В голову лезли чёрные мысли. Всё пыталась понять, надолго ли хватит ресурсов маминого организма. В который уже раз её забирают с передозировкой? Наверняка бабка застала её выблёвывавшей собственные органы где-нибудь в коридоре. Это последний и мне стоит звонить в похоронную службу или она выкарабкается?
Насколько бы проще стала моя жизнь…
Мотаю головой, ужасаясь себе и пытаясь выкинуть эти мысли из головы. Стыдно от них. Страшно. Вспомнила какую-то молитву и шептала её себе под нос, будто она была способна стереть мои нехорошие думы.
Мне указали на место рядом с мамой. Два фельдшера в неотложке смотрели на меня с сочувствием.
– Сестра или мать?
– Мама, – шепчу сдавленным голосом, сжимая холодные пальцы Виктории Вишневской. Она всегда казалась мне слабой, но именно день, когда убили отца, её подкосил. А значит, и в её смерти будет повинен его убийца.
Мама разлепляет глаза. Губы сухие. Потрескавшиеся. От неё дурно пахнет. Но всё же она моя мама. Самый близкий человек. Будь я постарше, возможно, у меня бы успела вырасти броня безразличия и холодности. Но я всё ещё нуждалась в ней. В её тепле, любви и заботе, которые уже очень давно не получала. И продолжала верить, что всё образуется. Когда-нибудь. Мне стоит только сильнее стараться.
– Васенька, ты пришёл ко мне, – шепчет, и я понимаю, что она приняла меня за брата. Набираю воздух в лёгкие, чтобы не зареветь.
Губы ломает болезненная улыбка, грозящая перетечь в плач. Я ловлю её поднятую руку, что стремится коснуться моего лица. Должно быть, из-за дурацкой короткой стрижки она решила, что перед ней мальчишка. Сын. Мы с братом всегда были похожи.
Прижимаю её ладонь к своей гладкой щеке, надеясь, что она не заметит отсутствия щетины.
Смыкаю зубы, судорожно вздыхая.
– Да, мам, – улыбка дрожит.
– Как ты, сынок? Так давно тебя не видела, – она гладит моё лицо кончиками пальцев, как слепая.
Радужка её глаз кажется выцветшей. Блёклой. Взгляд несфокусированный, и я подозреваю, что она бредит.
На кончиках моих ресниц повисают крупные капли слёз. А внутри с новой силой разгорается ненависть. Я ведь почти не приблизилась к выполнению своей миссии. Не считая нашего физического притяжения с Шамилем. Нужно стать расторопнее и добыть на него компромат. Как бы он ни был мне симпатичен.
Некоторое время я поддакивала ей, неся околесицу. А вскоре она отключилась.
В клинике выяснилось, что ничего страшного с матерью не случилось. И врач уже хотел выдворить маму. Но, когда я протянула ему деньги, пообещал оставить на сутки и прокапать. Спасибо и на этом. Были бы у меня деньги, я бы смогла насильно поместить ее в рехаб и попробовать вылечить. Только вот, что с деньгами, что без них, она не проявляла никакого желания бросить принимать яд, что её губил.
Глава 34
Отработав свою смену на следующий день, я спустилась в закуток во дворе для курящих.
Вытирая сопли и слюни, там стояла девчонка. Красивая как кукла. Её даже слёзы не портили, а делали нежной и такой хрупкой, что я едва подавила в себе порыв подойти и обнять её.
– Тин, да не пойду я сегодня обслуживать столик Хозяина. Я слышала, что у него сегодня встреча с Вуйчиком и остальными, – она кусала губы и продолжала плакать и причитать. – Хотите – увольняйте, но я туда ней пойду!
Я прикурила сигаретку, прислонившись рядом к стене и прислушиваясь к разговору. Меня заметили, но внимания особого не обращали.
– Солнце, ну что я могу поделать? Ямадаев сказал, что столик должна обслуживать именно ты, – я почти услышала нотки жалости в тоне Валентины. Видимо, крупица человечности в ней всё же присутствовала. – А за увольнение ты сама знаешь, какая тебя ждёт неустойка. Оно тебе надо?
Не соображу, в чём проблема. Подумаешь, обслужить столик. Что в этом такого? И вместе с тем девушка сказала, что за столом будет Хозяин и его компания. А вот это уже интересно. У него с кем-то встреча? Кто эти люди? Что они собираются обсуждать, пока красивая официантка будет подливать им алкоголь?
– Если хотите, я могу помочь, – выпускаю вместе со струйкой дыма своё великодушное предложение.
Наконец, они обращают на меня внимание, будто до сего момента и не замечали моего присутствия в курилке.
Взгляд Тины из тёплого вмиг становится ледяным. Она высокомерно осматривает меня с ног до головы.
– Столы на четвёртом этаже обслуживают самые красивые девушки. Ты явно не впишешься, – сообщает мне как данность.
Тоже мне, попытка унижения. Бабуля и та лучше преуспела на этом поприще.
