Я упираюсь в его плечи, сжимаю рубашку и сама не понимаю, отталкиваю или притягиваю ближе.
Шамиль гладит, ласкает, чувствуя мои эмоции как свои. Глотая мои стоны. Точно зная, когда стоит переместиться на другие части тела, чтобы снизить напряжение. И вновь возвращаясь к пульсирующей горошине, запуская новые обороты моего возбуждения. К половым губам, налитым кровью.
Прикусывает сосок под тканью майки, оттягивает, причиняя боль, смешанную с острым и грешным удовольствием.
Мне хочется, чтобы он вошёл в меня, наполнил собой, и я пугаюсь, слыша, как эти мысли срываются с губ, разносясь по комнате. Он накрывает мои губы своими, останавливая мольбу. Словно ему невыносимо её слышать. Принимаясь трахать меня языком. Так, как я никогда не целовалась. Слишком порочно, слишком интимно.
И мне нравится то, как он это делает. Как сминает мой рот, как прикусывает губы. Как всасывает мой язык, сводя с ума.
Обнимаю его за шею обеими руками, зажмуриваясь от полноты ощущений. И чувствую, как дрожь проходит по телу, как распространяется от клитора, напитывая каждую мою клеточку теплом и светом. Мышцы сокращаются и через несколько секунд расслабляются. И мне кажется, я парю в невесомости. Не ощущая ничего вокруг. Только блаженную негу. Сладкое удовольствие.
Руки сами собой размыкаются, я отпускаю его, охваченная слабостью. Прикрывая веки.
В какой-то момент становится холодно и одиноко без горячего тела Шамиля.
– Спи, Маугли, – выдыхает хрипло, целуя в щеку. Почти невинно, если вычеркнуть всё, что недавно произошло.
Сил разлепить ресницы не находится. Я подтягиваю к себе коленки, укутанная в одеяло, и отрубаюсь.
Глава 46
Не помню уже те времена, когда так крепко спала. Прогнанный Шамилем кошмар больше не возвращался. И я проснулась выспавшаяся и полная сил. Только мышцы тянуло от непривычной нагрузки. И не понять, это после побега из жуткого дома Вуйчика или во всём виноваты ночные ласки.
Вспомнила и тут же уткнулась со стоном лицом в подушку.
Резко распахнула глаза, озираясь по сторонам. Но в комнате никого. Вторая половина кровати заправлена и чуть примята. Но никаких доказательств, что кто-то спал рядом, не имелось.
И где он, чёрт возьми?
Стопы ныли, и я, морщась засунув ноги в домашние тапочки, поплелась в ванную. Видок у меня был ещё тот.
Попробовала привести себя в порядок, но в ванной комнате не имелось никаких женских штучек. Видимо, Ямадаев не позволял ни своей девушке, ни другим подружкам метить косметикой территорию.
Выйдя в просторную гостиную, совмещённую с кухней, я обнаружила там женщину в форменной одежде, стоявшую ко мне спиной. Замерла на месте, наблюдая, как она готовит что-то ароматное.
Ощутив постороннее присутствие, женщина обернулась. Я почему-то ожидала оценивающего, осуждающего взгляда, но его не последовало. Она улыбнулась вполне дружелюбно. Видно, ей хорошо платят за такое выражение лица. Уверена, она напяливает эту маску для всех любовниц Хозяина.
– Доброе утро, господин Ямадаев приказал, чтобы я вас накормила. Надеюсь, не ошиблась с выбором, – произносит, вытирая руки о полотенце.
– Доброе утро, – сконфуженно здороваюсь.
Давно мне никто не готовил.
Я оценила её кухню, отщипнула от каждого блюда по кусочку. Желудок уже забыл, что такое плотно питаться. Хотя по моей заднице так сразу и не скажешь.
– А где господин Ямадаев? – произнести его имя в свете дня при постороннем человеке показалось неуместным. Странным.
– Он просил передать, чтобы вы оставались здесь. Он вернётся через несколько дней.
Что за манера бросать меня после каждой близости? Или ему требуется время, чтобы прийти в себя?
– Оставалась здесь? – недоуменно переспрашиваю, склоняя голову и сводя брови на переносице.
– Да, – кивает она, – вам нельзя покидать его апартаменты, пока он не вернётся.
– Что за дичь? – резко поднимаюсь, опрокидывая стул.
Женщина, не пошевелив и бровью, обошла меня и поставила стул на место. Будто сама я не в состоянии поднять его.
– Он предупредил, что вы можете быть несдержанны в своих порывах. За дверью охрана. Поверьте, не стоит пытаться нарушить приказ господина Ямадаева.
Несдержанная, значит…
Я злилась. Чертовски злилась. Но Шамиля не имелось рядом, чтобы эта злость нашла выход.
Несколько дней я провела в заточении.
Инга, так звали эту женщину, оказалась его горничной. Да уж. Я проигрывала ей по всем фронтам в плане готовки и уборки. Неудивительно, что он счёл меня достойной лишь должности посудомойки. Слишком высокая планка. Он не ошибся в моих кулинарных способностях.
Она приходила каждый день, готовила изысканные яства и оставляла меня в компании интернета и книг.
В первый день меня навестил уже знакомый доктор. Оставил лечебные мази, взял анализы и так же молча ушёл.
Пару раз удалось выцыганить сотовый и позвонить маме. Кажется, она в порядке. Правда, обо мне и не вспоминала, похоже…
На пятый день Инга явилась с пакетами со знаменитым логотипом крупного брендового магазина. Лицо её выглядело почти радостным, когда она сообщила, что хозяин в «Рае» и скоро поднимется. А мне стоит подготовиться к его визиту.
И отчего-то сердце забилось чаще в предвкушении встречи. Я соскучилась, хоть и была зла на то, что он ограничил мою свободу.
Не стала заглядывать в пакеты. Мало ли что там. Хотя любопытство снедало.
Уселась в кресло напротив входа, обняв колени. И смотрела не отрываясь, ожидая, когда он войдёт.
Дверная ручка повернулась, сердце остановилось. Дыхание сбилось. Я жадно всматривалась в вошедшего мужчину.
Он замер, увидев меня.
– Собирайся, – произнёс, и моё сердце тут же жахнуло вниз.
Резко опустила ноги на пол, намереваясь провалиться сквозь землю. Бежать отсюда без оглядки. Ощущая себя побитой собакой, которую выкинул хозяин.
Поднялась и прошествовала в его сторону. К выходу. И уже даже схватилась за ручку.
– Ты куда? – остановил меня, взяв за локоть.
Зло развернулась, ощущая, как пар идёт из ушей.
– Ты сказал собираться. Мне собирать нечего. Так уйду.
Прикрыл на секунду глаза, а затем открыл, усмехнувшись.
– Мы идём на вечеринку. Тебе нужно собраться на неё. В моей майке ты тоже выглядишь весьма соблазнительно, но я всё же предпочёл бы видеть тебя в платье.
– Надеюсь, трусики ты мне тоже купил. Потому что все эти дни я хожу без них, – цежу сквозь зубы, пряча за бравадой своё раздражение.
