* * *
С Нейтом дорога далась мне намного легче: три часа полета до Нового Орлеана и час езды на машине от аэропорта до родительского дома Нейта в Батон-Руж. Дом у них не громадный, но старинный. До крыльца с двумя белыми колоннами ведет длинный газон, который обтекает здание со всех сторон. Сам дом солнечного, желтого цвета и с закатным солнцем позади него кажется сошедшим с открытки.
– Мне нравится твой дом. – Я осознаю, что выдала банальность, которую обычно говорят только из вежливости. Но мне действительно очень нравится его дом. Мне кажется, я сюда впишусь. Правда, эту мысль я оставляю при себе, поскольку она звучит дико.
– Да, он неплохой, – пожимает плечами Нейт, достав наши чемоданы из семейной машины. В аэропорту нас встретил отец Нейта, что с его стороны было очень мило.
Нейт вытаскивает из машины и раскладывает кресло-коляску брата. Тай пересаживается в него всего за пару секунд. Сколько времени ему понадобилось, чтобы научиться проделывать это с такой легкостью?
– Ваша мама заказала пиццу. Надеюсь, вы не против, – говорит отец Нейта, направляя коляску Тая к пандусу, установленному сбоку крыльца. Впервые вижу, чтобы Тая кто-то вез. Спохватившись, что уставилась на них, мотаю головой и отвожу взгляд. Надеюсь, никто не заметил.
– Папе иногда нравится это делать, – шепчет мне на ухо Нейт.
«Оу», – произношу беззвучно и улыбаюсь.
Пицца после долгой поездки – прекрасная идея, а может, я просто проголодалась. В любом случае я за считаные минуты расправляюсь с кусками на своей тарелке. После ужина Нейт оттаскивает наши вещи в спальни и устраивает мне небольшую экскурсию по дому. В объединенной с кухней гостиной размещен огромный каменный камин, над которым висит телевизор. На полу деревянный паркет. Все стены украшены семейными фотографиями или картинами. Несколько картин я замечаю и в кухне, они подписаны мамой Нейта, Кэти. Интересно, а кто писал другие? Друзья?
– Красивые картины, – пробегаюсь я пальцем по нижней планке рамы с резным орнаментом.
– Спасибо, – благодарит Кэти. Она встает у меня за спиной, положив ладонь на мое плечо. Меня радует этот жест принятия. – Я нарисовала их в университете.
– А те кто нарисовал? – спрашиваю, указывая на другие картины. Их точно писал кто-то другой.
– Те… – начинает Кэти и, сделав паузу, широко улыбается: – Их нарисовал Тай.
– Вы шутите?! – Я не в силах скрыть изумление.
Подойдя поближе, узнаю знакомую подпись. Я поражена до глубины души. Картины написаны маслом. Абстракция, полная красок и почти – лишь почти – узнаваемых форм, напоминающих мне сны.
– Он по-прежнему иногда рисует. Просто так. – Кэти поворачивается посмотреть на Тая. Тот смотрит по телевизору баскетбольный матч, болтая с отцом. – Мои мальчики полны сюрпризов. Уверена, они еще не показали все, на что способны. – Она несколько мгновений глядит на Тая с гордостью, а потом, вздохнув, возвращает внимание нам с Нейтом. – Идемте, устроитесь в ваших комнатах.
Дом Притеров – один большой круг с коридором, начинающимся и заканчивающимся в гостиной, опоясывающим четыре спальни, окна которых выходят на большой двор и гигантские деревья, обступающие дом сзади. У нас с Нейтом соседние комнаты. Любопытно, он проберется ко мне тайком ночью? Я сажусь на двуспальную кровать. Лиловое стеганое одеяло недавно выстирали – от него сильно пахнет кондиционером.
– Тут чудесно. – Опять из меня лезет банальщина.
Нейт передразнивает меня за спиной своей мамы: губами повторяет слово «чудесно» и округляет глаза, держа ладони у лица. Я зыркаю на него, и он тихо смеется.
– Я рада, что тебе здесь нравится. – Кэти обходит меня и притягивает к себе для объятия, наполняя мое тело теплом. Перед уходом она обменивается взглядом с Нейтом – они словно ведут обо мне молчаливый разговор, – и когда Нейт идет ко мне, я смотрю в сторону, словно ничего не заметила.
– О, миссис Притер, ваш дом просто божественен. Мне нужны контакты вашего дизайнера! – передразнивает меня Нейт смешным визгливым женским голосом.
– Боже мой! Я ТАК не говорю! – Я толкаю его на постель.
Нейт поднимает руку, почти соединив большой палец с указательным, изображая крошечное расстояние:
– Говоришь. Но не совсем так. Вот на столечко не так.
– Молчи! Я хочу понравиться твоей маме. Они были очень добры, приняв меня в своем доме. – Немного обидно, что он смеется надо мной.
Нейт это видит, хватает меня за руку, усаживает к себе на колени и крепко обнимает.
– Прости. Твое умиление приятно маме. И, кстати, родители без ума от тебя. Как и я.
Моей щеки касаются его теплые губы. Миг спустя эти губы накрывают мои и целуют, пока в дверях не раздается тактичное покашливание Тая.
– Чтоб не творили этой пакости за праздничным столом. Меня стошнит, – заявляет он, въезжает в комнату и подносит к носу уголок одеяла. – Черт. Мама постирала твое одеяло. А твое? – обращается он к брату.
Нейт пожимает плечами, и Тай задом выезжает из комнаты, направляясь к нему. Мы идем за ним. В комнате Нейта он тянет к носу одеяло брата и тут же отбрасывает его от себя.
– Что за фигня?! Мам, чего это арома-салфетное белье у всех, кроме меня? – Секунды спустя он уже едет ныть по этому поводу маме.
– Арома-салфетное? – смеюсь я.
– В переводе с языка Тая: чистое. Он любит запах ароматизированных салфеток для сушки. Это у него как с Куки, – качает головой Нейт. – У брата забавные предпочтения.
– О! Ты мне напомнил… Смотри, кого я привезла. – Я тяну Нейта за собой в свою комнату, расстегиваю молнию на дорожной сумке и достаю нашего плюшевого заложника. – Наверное, мы и так уже зашли далеко.
Нейт кивает. Подперев дверной косяк плечом, он с улыбкой наблюдает за тем, как я запихиваю Куки обратно в сумку.
– Хочешь завоевать сердце Тая раз и навсегда? – спрашивает он, и я, подумав, снова вытаскиваю мишку. – Идем со мной.
Нейт отводит меня к маленькой двери у заднего крыльца, и я сразу понимаю, что это прачечная. Мы забрасываем Куки в сушилку с ароматизированными салфетками и включаем прибор на пять минут. Когда сушилка заканчивает работу, мы достаем медвежонка, и я пишу Таю записку заглавными буквами: «БОЛЬШЕ НИКАКОГО ШУМА ИЗ НИЧЕГО, ХОРОШО?» Потом мы засовываем плюшевого мишку с запиской под одеяло Тая, чтобы он нашел их перед сном.
Нейт
Здорово видеть ее в своем доме. Она словно… была тут всегда и останется дальше. Но меня ежесекундно мучает одна мысль: я храню от Роу секрет, и, узнав об этом, она уйдет. И я это пойму. Она должна была вернуться домой в последний раз, должна была узнать о случившемся и попрощаться с Джошем. Теперь она этой возможности лишена. Единственное, что ей остается сейчас, – двигаться вперед. Возможно, родители Роу правы. Возможно, чтобы двигаться вперед, ей не стоит возвращаться. Возможно, открывшаяся правда будет сдерживать ее, займет все мысли и помешает сдать экзамены, разрушит прекрасное начало. Однако меня не оставляет мысль о том, что сокрытие правды тоже может выйти нам боком.
