— Они должны были вылетать завтра утром, — сказала она. — Следующей остановкой был Мемфис.
— Бедняги, — заметил Корсак. — Они так и не увидели Грейсленд.
* * *
Когда Риццоли и Корсак оказались на улице, они забрались в машину и сидели там с открытыми окнами, пока Корсак курил. Он глубоко затягивался сигаретой, а потом с блаженством выпускал дым, совершивший свое черное дело в его легких. Сейчас он выглядел более спокойным и сосредоточенным, чем три часа назад, когда прибыл на место происшествия. Доза никотина как будто обострила его ум. Или просто алкоголь выветрился.
— У вас есть какие-то сомнения в том, что это наш клиент? — спросил он Риццоли.
— Нет.
— «Краймскоуп» не выявил никакой спермы.
— Может, в этот раз он был аккуратнее.
— Или же он не насиловал ее, — предположил Корсак. — Вот почему ему не понадобилась чашка.
Раздраженная дымом, Риццоли отвернулась к открытому окну.
— Убийца не следует жесткому сценарию, — сказала она. — Каждая жертва реагирует по-своему. Это спектакль для двух актеров, Корсак. Для убийцы и жертвы. Каждый из них может повлиять на финал. Доктор Йигер был гораздо более крупным мужчиной в сравнении с Алексом Гентом. Может быть, наш убийца чувствовал себя менее уверенным в присутствии Йигера, поэтому использовал фарфоровую чашку как сигнал тревоги. А с Гентом он не видел такой необходимости.
— Не знаю. — Корсак стряхнул пепел в окно. — Все-таки чашка — это его фирменный знак. Вряд ли он стал бы так вдруг менять почерк.
— Но все остальное сходится, — заметила она. — Обеспеченная пара. Муж так же связан, в той же позе. И пропавшая женщина.
Оба вдруг замолчали, потому что подумали об одном и том же: женщина. Что он сделал с Каренной Гент?
Риццоли уже знала ответ. Хотя фотография Каренны вскоре появится на телеэкранах, сопровождаемая призывом о помощи, а бостонская полиция будет реагировать на каждый телефонный звонок, проверять все ниточки, которые могут вывести на пропавшую темноволосую женщину, Риццоли знала, каков будет результат. Она чувствовала это. Каренна Гент была мертва.
— Тело Гейл Йигер было выброшено спустя два дня после похищения, — напомнил Корсак. — А сейчас что мы имеем? Сутки с момента нападения.
— Парк Стоуни-Брук, — сказала Риццоли. — Вот куда он принесет ее. Надо усилить группу наблюдения. — Она бросила взгляд на Корсака. — Джо Валантайн каким-то образом вписывается в этот эпизод?
— Я продолжаю работать в этом направлении. Он наконец дал мне образец своей крови. Жду анализа ДНК.
— Его поведение нетипично для виновного. Вы все еще следите за ним?
— Следил. Пока он не написал на меня жалобу, будто я его домогаюсь.
— А вы и вправду его домогались?
Корсак рассмеялся, выпуская облако дыма.
— Что бы я ни делал, этот извращенец, раскрашивающий мертвых старух, все равно рано или поздно расколется, как девчонка.
— Интересно, и как же девчонки колются? — раздраженно парировала она. — Так же, как и мальчишки?
— О, черт. Не морочьте мне голову. Я на свою дочь насмотрелся. Сначала выпендривается, а когда у нее кончаются деньги, начинает подлизываться к своему мерзкому папочке. — Внезапно Корсак выпрямился. — Эй, посмотрите, кто приехал.
На стоянку въехал черный «Линкольн». Риццоли увидела, как из машины вышел Габриэль Дин — подтянутый, атлетически сложенный, как будто сошедший со страниц глянцевого журнала «GQ». Он постоял, оглядывая красный кирпичный фасад дома. Потом подошел к патрульному, стоявшему в оцеплении, и показал свое удостоверение.
Патрульный пропустил его.
— Ну, это уже слишком! — возмутился Корсак. — Теперь я действительно взбешен. Этот самый коп держал меня здесь, словно школьника. А Дину достаточно было лишь махнуть своей «корочкой» и представиться каким-то федеральным агентом, черт побери, и ему — пожалуйста, проходите. Нет, ну почему его пропускают, а?
— Может, потому, что он пришел в глаженой рубашке?
— О да, мне следовало бы нарядиться. Вы только посмотрите на него. Выглядит так, будто у него весь мир в кармане.
Риццоли наблюдала за тем, как ловко Дин балансирует на одной ноге, надевая бахилы; как натягивает перчатки на свои длинные пальцы, будто хирург, готовящийся к операции. Да, внешность многое решала. Корсак был из тех, кто привык спорить и сражаться даже там, где этого не требовалось. И окружающий мир отвечал ему тем же.
— Кто его сюда звал? — спросил Корсак.
— Только не я.
— И все-таки он здесь.
— Он всегда тут как тут. Кто-то сливает ему информацию. Но не из моей команды. Это идет сверху.
Она вновь уставилась на крыльцо. Дин прошел в дом, и она представила его в гостиной, где он рассматривает кровавые потеки, читает по ним сценарий убийства.
— Знаете, я думал об этом, — сказал Корсак. — Дин появился на месте происшествия только через три дня после убийства Йигера. Впервые мы увидели его в Стоуни-Брук, где было обнаружено тело миссис Йигер. Верно?
— Да.
— Так почему же он так долго тянул? На днях мы с вами обсуждали версию о том, что убийство Йигеров было исполнением приговора. Что они были втянуты в какой-то криминал. Если бы они находились в поле зрения федералов — ну, под следствием или под наблюдением, можно предположить, что федералы объявились бы на месте преступления первыми. Но они ждали три дня, и только тогда вступили в игру. Что их заставило? Что заинтересовало?
Она посмотрела на него.
— Вы отправляли отчет по форме ВИКАП?
— Да. Целый час потратил, чтобы закончить его. Сто восемьдесят девять вопросов. Всякая галиматья вроде: «Была ли какая-нибудь часть тела откушена? Какие предметы были засунуты в какие отверстия?» Теперь придется составлять дополнительный отчет по миссис Йигер.
— Вы запрашивали консультацию, когда передавали отчет?
— Нет. Зачем мне спрашивать совета у ФБР, если я и так все знаю? Я просто исполнил свою должностную обязанность, заполнил форму ВИКАП.
ВИКАП — программа выявления насильственных преступников — была разработана ФБР и являлась своего рода базой данных по самым тяжким преступлениям. Вечно пребывающие в цейтноте полицейские не успевали заполнять длинные опросные листы ВИКАП, а многие даже и не стремились к этому.
— Когда вы отправили свой отчет? — спросила она.
— Сразу же после вскрытия доктора Йигера.
— И тогда же появился Дин. На следующий день.
— Вы думаете, дело в этом? — спросил Корсак. — Он из-за него примчался?
— Возможно, ваш отчет поднял тревогу.
— Что же их так заинтересовало в нем?
