— Я не жертва.
— Теперь и вы жертва. Он вас сделал такой. — Дин придвинулся ближе, так близко, что они почти касались друг друга. Риццоли вдруг испытала дикое желание упасть в его объятия и крепко прижаться к нему. Посмотреть, как он на это отреагирует. Но гордость и здравый смысл помогли ей преодолеть соблазн.
Она выдавила из себя смешок.
— Кто это жертва, агент Дин?! Только не я. Не забывайте, я упрятала его за решетку.
— Да, — тихо произнес он. — Вы задержали Хирурга. Но не без ущерба для себя.
Риццоли оцепенела. Ущербная. Да, именно такой сделал ее Хирург. Превратил в женщину, у которой руки обезображены шрамами, а дом забаррикадирован словно крепость. И каждый жаркий август будет напоминать о летнем дне, пропитанном запахом крови.
Не проронив ни слова, она развернулась и вышла из кухни, направляясь обратно в гостиную. Там она опять плюхнулась на диван и молча уставилась в пустоту. Он не сразу проследовал за ней, и какое-то время она сидела в блаженном одиночестве. Больше всего ей хотелось, чтобы он исчез, растворился, предоставив ей право на уединение, которого заслуживает любое раненое животное. Но ей не повезло. Она услышала шаги и, подняв взгляд, увидела его с двумя стаканами в руках. Один из них он протянул ей.
— Что это? — удивилась Риццоли.
— Текила. Я нашел у вас в шкафчике.
Она взяла стакан и нахмурилась.
— Я и забыла про нее. Сто лет уже стоит.
— Во всяком случае бутылка была не распечатана.
Разумеется, ведь у нее даже не возникало желания попробовать. Бутылка была очередным бесполезным подарком от брата Фрэнки — наряду с ликером «Калуа», привезенным с Гавайев, и сакэ из Японии. Так Фрэнки демонстрировал, каким гражданином мира он стал благодаря Военно-морским силам США. Сейчас его сувенир из солнечной Мексики оказался куда как кстати. Она сделала глоток и едва не задохнулась. Пока текила прокладывала себе путь в желудок, ей вдруг вспомнилась деталь из прошлого Уоррена Хойта. Своих первых жертв он выводил из строя, подмешивая в напитки транквилизатор. Как легко нас одурманить, подумала она. Если женщину отвлечь или внушить ей доверие, она без всяких сомнений примет из рук мужчины бокал с напитком. Вот и она приняла из чужих рук текилу. И даже впустила малознакомого мужчину в свою квартиру.
Она вновь взглянула на Дина. Он сидел напротив, и их глаза были на одном уровне. Текила, уже осевшая в желудке, начала заявлять о себе разлившейся в ногах слабостью. Анестезия алкоголем. Она стала спокойной и отрешенной, и в этом крылась опасность.
Он наклонился к ней, и Риццоли не стала по привычке отстраняться. Дин вторгался в ее душу, что до него мало кому удавалось, и она его впустила. Она сдалась.
— Отныне мы имеем дело не с убийцей-одиночкой, — сказал он. — Нам противостоит своеобразное товарищество. И один из партнеров известен вам, как никому другому. Хотите вы признаться в этом или нет, но между вами и Уорреном Хойтом существует особая связь. А это значит, что вы связаны и с Властелином.
Она глубоко вздохнула и тихо проговорила:
— Такой стиль самый эффективный для Уоррена. Он всегда мечтал о партнере. О наставнике.
— У него уже был один, в Саванне.
— Да. Врач по имени Эндрю Капра. После того как Капра был убит, Уоррен остался один. Тогда-то он и подался в Бостон. Но он никогда не оставлял попыток найти нового партнера. Кого-то, с кем он мог бы разделить свои фантазии.
— Боюсь, теперь он его нашел.
Они молча смотрели друг на друга, без слов, понимая весь ужас этого открытия.
— Теперь они вдвое эффективнее, — сказал Дин. — Волки лучше охотятся в стае, нежели в одиночку.
— Совместная охота.
Он кивнул.
— К тому же это упрощает им задачу. Вдвоем легче выследить жертву. Загнать в ловушку. Держать под контролем…
Риццоли выпрямилась.
— Чашка, — пробормотала она.
— Что вы имеете в виду?
— На месте убийства Гента не было чашки. Теперь понятно, почему.
— Потому что ему помогал Уоррен Хойт.
Она кивнула.
— Властелину уже не нужна была эта своеобразная тревожная кнопка. У него был партнер, который мог подать сигнал, если бы муж шевельнулся. Партнер, который стоял рядом и наблюдал за действом. И Уоррену такая миссия была в радость. Это вполне в его вкусе — смотреть, как насилуют женщину.
— А Властелина как раз заводит присутствие зрителей.
Она снова кивнула.
— Потому-то он и выбирал пары. Чтобы кто-то наблюдал, видел, как он демонстрирует свою власть над женским телом.
Они затронули чересчур интимную тему, и ей было больно смотреть в глаза Дину. И все-таки она выдержала его взгляд. Преступления, связанные с сексуальным насилием над женщиной, всегда вызывали повышенный интерес у мужчин. Единственная женщина-оперативник, она не раз наблюдала за тем, как на утренних совещаниях коллеги-мужчины в деталях обсуждают преступления такого рода, слышала звонкие напряженные нотки в их голосах, даже при том, что они старались спрятать свое оживление под маской мрачного профессионализма. Они подолгу смаковали отчеты патологоанатомов по результатам вскрытия изнасилованных жертв, с особым вниманием разглядывали фотографии распластанных женских тел с мест происшествия. Их реакцию Риццоли воспринимала как надругательство и над ней, и с годами научилась угадывать в глазах мужчин даже малейшую вспышку интереса к теме насилия. Сейчас, глядя в глаза Дину, она искала этот огонек, но не находила. Точно так же она видела в его глазах лишь мрачную решимость, когда он разглядывал изуродованные трупы Гейл Йигер и Каренны Гент. Дина вовсе не занимали извращения; они приводили его в ужас.
— Вы говорили, что Хойт мечтает о наставнике, — напомнил он.
— Да. О ком-то, кто указал бы ему путь, научил.
— Научил чему? Он уже знает, как убивать.
Риццоли сделала паузу, чтобы глотнуть еще текилы. Когда она вновь подняла на него взгляд, то увидела, что он придвинулся еще ближе, словно боялся пропустить хотя бы одно слово ее откровений.
— Ему нужны вариации на тему, — сказала она. — Женщины и боль. И потом: сколько существует вариантов сокрытия трупов? Сколько способов пыток? В течение нескольких лет Уоррен действовал по заданной схеме. Возможно, он готов расширить свои горизонты.
— Или наш неизвестный готов расширить свои.
Она задумалась.
— Властелин?
— Можно ведь посмотреть на дело и с другой стороны. Что если это наш неизвестный ищет наставника? И выбрал себе в учителя Уоррена Хойта.
Она уставилась на него в изумлении, чувствуя, как бежит по телу холодок. Слово «учитель» предполагало мастерство, авторитет. Неужели за несколько месяцев, проведенных за решеткой, Хойт примерил на себя новую роль? Что если заточение вскормило его фантазии, ожесточило еще больше? Он и до ареста был чудовищем, а сейчас ей даже страшно было подумать о более могущественной инкарнации Уоррена Хойта.
