Книга Ученик, страница 54. Автор книги Тесс Герритсен

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Ученик»

Cтраница 54

Открылась стальная дверь, и они вошли в комнату отдыха блока С, общую для заключенных. Стены здесь были выкрашены в больничный тускло-зеленый цвет. Риццоли увидела вмонтированный в стену телевизор, диван и стулья, стол для пинг-понга, где двое зэков гоняли шарик. Вся мебель была привинчена к полу. Десяток уголовников в синих робах мгновенно повернули к ним головы и вытаращили глаза.

Смотрели, конечно, на Риццоли, единственную женщину.

Игравшие в пинг-понг тотчас прекратили игру. Какое-то мгновение единственным источником звука оставался телевизор, настроенный на канал CNN. Риццоли смело встретила взгляды заключенных, не выказывая и тени смущения, хотя и знала, о чем думает сейчас каждый из этих мужчин, о чем мечтает. Она даже не заметила, как Дин встал рядом, пока не почувствовала, что он твердо держит ее за руку.

Голос по интеркому скомандовал:

— Посетители, вы можете пройти в камеру С-восемь.

— Это сюда, — подсказал офицер Кертис. — Этажом выше.

Они поднялись по лестнице, звонко клацая подошвами по металлическим ступеням. С верхней галереи, которая вела к одиночным камерам, можно было заглянуть в колодец общей комнаты. Кертис довел их до камеры под номером 8.

— Вот она, камера заключенного Хойта.

Риццоли остановилась на пороге и уставилась в клетку. Ничего особенного в этой камере не было — такая же, как и все остальные. Ни фотографии, ни личные вещи не напоминали о том, что когда-то здесь обитал Уоррен Хойт, и тем не менее ей стало не по себе. Как будто воздух был отравлен его присутствием. Если бы существовал вирус зла, это место вполне можно было бы считать заразным.

— Вы можете зайти, если хотите, — предложил Кертис.

Она вошла в камеру. Увидела три голые стены, нары и матрас, умывальник и унитаз. Полый куб. Вполне во вкусе Уоррена. Он был аккуратистом, педантом, ведь когда-то работал в стерильном мире медицинской лаборатории, где единственными цветными пятнами были пробирки с кровью. Ему не нужно было окружать себя мрачными картинками: в тех, что он рисовал в своем сознании, жути хватало.

— В эту камеру новенького еще не посадили? — спросил Дин.

— Пока нет, сэр.

— И со времени побега Хойта здесь никого не было?

— Нет, сэр.

Риццоли подошла к матрасу и приподняла уголок. Дин схватился с другого края, и вместе они подняли матрас и заглянули под него. Ничего. Перевернув матрас, они тщательно проверили, нет ли прорезей в ткани, тайников, куда он мог бы спрятать контрабанду. Сбоку обнаружилась крохотная дырка, куда Риццоли сунула палец, но так ничего и не нашла.

Она выпрямилась и окинула взглядом камеру, пытаясь представить, как это выглядело при Хойте. Как он лежал на этом матрасе, уставившись в голый потолок, предаваясь фантазиям, которые повергли бы в ужас любого нормального человека. Но Хойта они лишь раззадоривали. Он покрывался потом, возбуждаясь от воображаемых криков женщин.

Она обернулась к офицеру Кертису.

— Где его личные вещи? Корреспонденция?

— В кабинете суперинтенданта. Сейчас мы туда отправимся.

* * *

— Сразу же после вашего звонка сегодня утром я распорядился принести сюда для осмотра все личные вещи заключенного, — сказал суперинтендант Окстон, указывая на большую картонную коробку на столе. — Мы сами уже все осмотрели. И не нашли никакой контрабанды. — Он так выразительно произнес последнюю фразу, словно это снимало с него всю ответственность за случившееся.

Окстон показался Риццоли человеком, не терпящим никаких отступлений от правил и безжалостно насаждающим бесконечные указы и распоряжения. Разумеется, при нем не могло быть никакой контрабанды, нарушители внутреннего распорядка подвергались изоляции, а свет в камерах выключался в строго назначенное время и ни секундой позже. Ей достаточно было одного взгляда на кабинет, украшенный фотографиями молодого рьяного Окстона в армейской форме, чтобы понять, что здесь была вотчина человека, привыкшего к порядку и дисциплине. И все же, несмотря на его старания, заключенному удалось бежать, и теперь Окстону приходилось защищаться. Он встретил их сухим рукопожатием и холодным взглядом голубых глаз.

Он открыл коробку и достал оттуда застегнутый на молнию пластиковый мешок, который передал Риццоли.

— Туалетные принадлежности заключенного, — прокомментировал Окстон. — Обычный набор для личной гигиены.

Риццоли увидела зубную щетку, расческу, мочалку и мыло. Лосьон. Она поспешно отложила пакет в сторону, испытав отвращение при мысли о том, что Хойт каждый день пользовался этими предметами, ухаживая за собой. На расческе оставались мелкие светлые волоски.

Окстон продолжил выкладывать на стол содержимое коробки. Нижнее белье, стопка журналов «Нэшнл джеографик», несколько номеров газеты «Бостон глоуб»; два батончика «Сникерс», блокнот желтой почтовой бумаги, белые конверты, три пластмассовые шариковые ручки.

— Вот его корреспонденция, — сказал Окстон и достал еще один застегнутый на молнию пластиковый пакет с пачкой писем. — Мы просмотрели каждое письмо, — сообщил он. — Полиция штата переписала имена и адреса всех его корреспондентов. — Он передал связку писем Дину. — Разумеется, здесь только та почта, которую он хранил. Возможно, что-то он и выбросил.

Дин открыл пакет и вытащил письма. Их было с десяток, и все они были в конвертах.

— А вы разве не просматриваете почту? — спросил Дин. — Прежде чем отдавать ее заключенным?

— У нас есть такое право. В зависимости от типа почтовых отправлений.

— В каком смысле?

— Если корреспонденция под грифом «привилегированная», надзирателям разрешается просматривать лишь конверты на предмет обнаружения контрабанды. Но читать письма им не дозволяется.

— Выходит, вы понятия не имеете, о чем ему писали.

— Если это была привилегированная почта.

— А какая разница между привилегированной и непривилегированной почтой? — поинтересовалась Риццоли.

Судя по взгляду, который метнул на нее Окстон, вопрос Риццоли пришелся ему не по душе.

— Непривилегированная почта приходит от друзей, семьи или знакомых. Например, многие из наших подопечных имеют друзей по переписке, которые выполняют благотворительную миссию.

— Переписываясь с убийцами? Они что, сумасшедшие?

— Многие из них — наивные и одинокие женщины. Идеальные объекты для жуликов и мошенников. Такие письма считаются непривилегированными, и надзиратели имеют право читать их. Но у нас не всегда хватает времени прочитать их все. К нам приходят мешки писем. Если говорить конкретно о Хойте, так он получал много почты.

— От кого? Насколько мне известно, родных у него практически не было, — заметил Дин.

— В прошлом году о нем столько говорили. Он стал прямо-таки популярным. И его буквально заваливали письмами.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация