Батый ворвался в Европу в 1236 г., сметая всех, кто пытался остановить его. В 1240 г. он захватил русский город Киев. Годом позже разгромил преимущественно польское войско в битве при Легнице; вторая армия монголов в это время сокрушила венгров и достигла Дуная. Венгры умоляли императора Фридриха II о помощи, но он остался глух к их мольбам, приказав лишь укрепить оборону вдоль границы Австрии с Чехией. В период своего максимального могущества империя монголов доходила от Китайского моря до стен Праги и была одной из крупнейших сухопутных империй в истории.
Монголы, которых европейцы называли татарами, не собирались переходить к оседлому образу жизни. До религиозных убеждений других народов им дела не было, им нужна была только дань. С тех же, кто платить отказывался, они взимали кровавый оброк. Они вырезали города полностью – чтобы устрашить остальных. В то же время татары создали новые возможности для торговли и контактов между Востоком и Западом. Европейские караваны ступили на Великий шелковый путь, а миссионеры и ученые проникли во внутренние районы Китая. Историк Дэниел Бурстин, большой поклонник татар, ставит Золотой Орде в заслугу «военный гений, личную доблесть, административную гибкость и культурную терпимость, с какой не сравнится ни одна династия европейских правителей».
Продвижение татар остановилось со смертью Угэдэя в 1241 г.: в ожидании определения преемника Золотая Орда вернулась в Монголию. Были и другие нашествия, но расширить свои владения татарам уже не удавалось, хотя русские князья платили Орде дань вплоть до XV столетия. Надо сказать, Русь была серьезно разорена вторжением монголов. Киев так и не вернул себе прежнего влияния, и главными городами на Руси стали Новгород и Москва.
Шведы и Тевтонский орден ухватились за открывшийся с вторжением монголов шанс продвинуться на восток. В 1242 г. прусские войска напали на Русь, чтобы обратить русских христиан в католичество. Татары все еще стояли на Дунае, а русскому князю Александру Невскому (1236–1263) пришлось воевать еще и с тевтонцами – две армии сошлись там, где сейчас проходит граница Эстонии. Александр обратил шведов в бегство, дав им бой на льду замерзшего озера
[11]. Сегодня масштаб и значение Ледового побоища – предмет дискуссий, но Александр Невский вошел в русские легенды как спаситель народа. Этой битве посвящена эпическая историческая реконструкция – фильм Сергея Эйзенштейна «Александр Невский».
Генрих IV и рождение парламента
Столкнувшись с монгольской угрозой, Европа оказалась не способна сплотиться, чтобы дать врагу отпор. Европейским странам еще предстояло выработать политические и военные институты, обеспечивающие преемственность власти, а сильных, умеющих повести за собой лидеров можно было пересчитать по пальцам. Объединяющим началом могла бы послужить церковь, однако, как показали крестовые походы, она не умела ни сражаться, ни удерживать земли. Мечта императора Фридриха II о трансконтинентальной империи, раскинувшейся от Сицилии до Северного моря, испарилась с его смертью в 1250 г. Папа Иннокентий IV и его союзники взяли под контроль Южную Италию и попытались изгнать с Сицилии Манфреда, сына Фридриха II. В 1254 г. папа даже предложил корону Сицилии английскому королю Генриху III (1216–1272), при условии, что тот оплатит расходы, необходимые для того, чтобы выбить Манфреда с острова. Поначалу Генрих согласился, загоревшись желанием стать европейским монархом нового формата. Генрих был женат на влиятельной француженке Элеоноре Прованской и обожал «пламенеющую готику» – «украшенный» стиль французской архитектуры, следуя которому он перестроил Вестминстерское аббатство. Единственное, что его останавливало, так это нехватка денег.
Средневековый монарх мог сражаться только во главе армии, набранной из его вассалов, и деньги мог потратить только те, что ему удалось вытрясти из земельной ренты и общего налогообложения. Великая хартия вольностей четко дала понять еще отцу Генриха, Иоанну Безземельному, что взимать налоги монарх может только с согласия королевского Совета. В 1259 г. это положение было дополнительно закреплено Оксфордскими провизиями. Король был обязан созвать «парламент» из баронов и прочих своих подданных и посоветоваться с ним. И когда Генрих III попросил, по сути, разрешения на свой итальянский проект, его ходатайство отклонили.
Оппозицию Генриху возглавил его зять, француз по рождению Симон де Монфор, граф Лестер. Когда отношения между королем и его баронами ухудшились, де Монфор поднял знамя восстания и в 1264 г. взял Генриха III в плен в битве при Льюисе. Затем де Монфор пригласил баронов, епископов, рыцарей графств и – в первый раз – представителей городов на совет в Вестминстере. Впервые этот государственный орган собрался без королевского приказа, фактически претендуя на верховную власть над королем. Совет заседал с февраля по март 1265 г., но оказался слишком конфликтным, чтобы удержаться на плаву. Дезорганизованный, парламент свернул свою работу.
Бароны разделились на противников и сторонников де Монфора, который в конце концов проиграл битву при Ившеме и был убит. Генриху III наследовал его сын Эдуард I (1272–1307), король-воин, который неустанно сражался, утверждая свой суверенитет в Уэльсе и Шотландии. Но запросы на налогообложение Эдуард аккуратно направлял в парламенты. Так на свет появилась работающая схема. Государственная власть опиралась теперь не на волю монарха, но на соглашение между ним и советом хотя бы самых могущественных его подданных, обсуждающих государственные дела по своему усмотрению. Призрак Клисфена пронесся над Вестминстером, как в свое время над тростниками Раннимида. Ассамблея де Монфора была не единственной в Европе: в Испании были кортесы, а во Франции – парламент, но она первой добилась реальной исполнительной власти, в основном потому, что английским монархам постоянно требовались деньги для ведения войн.
Бонифаций VIII и Авиньонское папство
На рубеже XIV столетия в европейской экономике появились новые возможности для обогащения. В странах исторических Нидерландов и в Италии процветали купеческие города Антверпен и Гент, Генуя, Милан и Венеция, которые богатели, торгуя тканями с Севером и Югом и шелками и специями – с Востоком. Купцы строили собственные корабли. Сначала ломбардские финансисты из Сиены, а затем и Медичи из Флоренции научились обращаться с деньгами и стали ссужать их под процент (им мы обязаны названием лондонской улицы Ломбард-стрит). Подобно тому как богатство усеянных овцами плоскогорий Англии подвигло английских баронов и горожан на сопротивление Генриху III, деньги повсюду в Европе бросали вызов религии как источнику власти.
Во Франции и Италии деньги способствовали росту меценатства; они дали толчок искусству и развитию новых форм культуры. Северная Италия породила целую плеяду мастеров позднесредневековой литературы, в том числе поэтов Данте (1265–1321) и Петрарку (1304–1374). Извлекая вдохновение из нового прочтения Цицерона, Петрарка писал: «Когда рассеется тьма, внуки наши смогут вернуться к чистому сиянию прошлого». Идея возвращения в античное прошлое дала начало эпохе, которую сейчас называют Возрождением. Художник Джотто (1267–1337), расписывая в 1305 г. капеллу Скровеньи в Падуе, отошел от византийского стиля, которого придерживался его учитель Чимабуэ, и создал свой первый шедевр в стиле нового натурализма – этап в истории культуры, названный позднее Проторенессансом.
